Цитаты из книг автора «Марина и Сергей Дяченко»

В данный момент ты поражен вирусом. То есть на самом деле это куда более сложный информационный феномен, но я называю его вирусом для удобства пользователя. Это «вероятностный червь»: программа, которая пробирается в прошлое вдоль ствола твоей судьбы и путем незаметной манипуляции подменяет вероятности. Итак, пятнадцать лет назад твоя мама вышла замуж не за твоего отца, а за другого человека. Разумеется, у этой пары ты не мог родиться. Поэтому сейчас тебя нет, ты – информационная флюктуация, и если дать системе команду «удалить временные файлы», тебя выметет на фиг.

Единственная нормальная радость у человека – кроме секса, конечно, – это работа. Любимая работа.

И зачем тебе девочки, если ты их не любишь, а только трахаешь?

ведь каждому человеку судьба нальет столько литров удачи, сколько поместится в бензобак его смелости.

– Что такое смысл, Самохина? – Проекция воли на область ее приложения

«Что значит имя? Роза пахнет розой, Хоть розой назови ее, хоть нет», иными словами, суть предмета не меняется от названия. Это житейское заблуждение вроде того, что Земля плоская. Называя предмет, давая ему имя, мы изменяем его. И одновременно мешаем изменяться. Имя – как рогатина, фиксирующая змею на дороге, – Портнов сделал движение, будто прижимая рогатиной воображаемую гадюку. – Между прочим, обратите внимание: противоречивость какого-либо утверждения почти наверняка означает, что оно верно… Войдите.

Костина реприза пропадала втуне. Мама и папа сидели плечом к плечу, иногда молча переглядывались, иногда неуверенно усмехались; папа схватился было за голову, но застеснялся и руки опустил. Мама облизывала губы, время от времени принималась щупать шею и затылок, локти, колени, щиколотки, живот. Потом сказала вдруг тихо-тихо: – Кимка… измерь мне давление. Манжета лежала в ящике комода за папиной спиной. Папа (который никак не мог этого знать) безо всякой просьбы повернулся на стуле и с некоторым трудом вытащил коробочку с измерительным хозяйством: – Я сам… – Сто двадцать на восемьдесят, – сказал Ким. Минуту все слушали шипение воздуха, нагнетаемого в манжету. Писк автоматического манометра, потом снова писк; мама недоверчиво смотрела на монитор. – Сто двадцать на восемьдесят, – сказал папа. – Пульс шестьдесят пять. – Что, теперь всегда так будет? – недоверчиво спросила мама. – Ким! – Костя встал ни с того ни с сего. – Возьми любую книжку с полки, любую… Нет, не эту! Ту, которая правее! Читай страницу восемьдесят два сверху… – «…вот я и спрошу сейчас у него, за сколько он подарил…» – начал читать Ким. – Стоп! – закричал Костя, и керамический клоун на люстре качнулся от его крика. – Ты как… Это не может быть галлюцинация! – Может, – холодно сообщил Алекс, снова возникая в дверном проеме. – Ким, зачем ты нас пригласил? Тесная комната казалась еще теснее оттого, что все хотели куда-то идти и что-то менять. Включили телевизор. Там шел какой-то фильм, и еще фильм, и спортивная программа, и мультик, и реклама – все как обычно. – Я пойду погулять, – сказал Шурка, глядя в окно. – Там пацаны с мотоциклом! С настоящим! – Ну и что? – хмыкнула Александра. – Они мне… – Шурка был уже в прихожей, – они мне дадут покататься, потому что у них уже тоже Пандем. – Что?! – Кто тебе разрешал… – Алекс повысил было голос, но как-то сразу осекся. Поморщился. Пожал плечами: – Ну, иди… Зазвонил телефон. Ближе всех к нему оказалась Лерка. – Алло? Да, это я… Погоди, откуда ты узнала, что я здесь? Это квартира брата… Молчание. – Да, – сказала Лерка еле слышно. – Да, и у нас тоже… Да, конечно. Ну, пока. Арина тихо

«Стой!» «Остановите ее! Это не глагол, это…» «Да. Это Пароль». Сашка, бывшая темным пространством, содрогнулась. Две звезды склонились над ней – и оказались глазами, очень пристальными, немигающими, и теперь между ними и Сашкой больше не было черных стекол. – Приветствую, Пароль. То, что пришло из темноты, изъяснялось без слов, голыми смыслами. Сашка умела ему ответить, но не отвечала. У нее отнялся… нет, не язык. У нее отнялось то место в душе, где рождаются слова. – …Ты меня слышишь, Саша?

– Айра говорит, что смысл – в соответствии замыслу Творца, – сказал Тимор-Алк. – Конец света происходит, когда замысел искажен настолько, что приходит в конфликт с изначальной идеей. Лишенное смысла разваливается и гибнет.

Максим умел располагать к себе людей, угадывать ожидания и соответствовать им. Если контакт по какой-то причине не складывался – Максим изящно выбивал собеседника из колеи, огорошивал, потом налаживал связь уже на новом уровне.