Глава 12

Вернувшись из больницы в дом Коляна и Иры, Жора выставил на край стола бутылку водки и пакет магазинных котлет. Весь стол был засыпан шинкованной капустой.

Сидя в углу кухни, Колян тёр третий килограмм моркови, соорудив на деревянном табурете, застеленным пакетом, оранжевую горку. Ирина брала горсть тёртой моркови, кидала на свой стол в капусту, солила, жала её и укладывала в бочку, килограммов на двадцать. Между рядами капусты она прокладывала клюкву и резаную антоновку.

– Вишь, Жора, закуска-то кончилась, новую делаем. Как раз капуста витамин набрала, а сок не растеряла.

Коля первый обратил внимание на настроение Жоры.

– Чё такой смурной? Похмелье, или с работы позвонили?

Взяв щёпоть свеже-засоленной капусты, Жора стал жадно её жевать.

– Всё, Коля, завтра съезжаю. Провёл у тебя отличные дни. Пора заняться делом.

Ирина, шинкующая новый кочан капусты, переглянулась с мужем.

Они на второй день поняли, что Жорик появился рядом с аварией не случайно.

Особых хлопот Жора не доставлял, жил в комнате сына, работавшим на Дальнем Востоке. В гости стали чаще заходить соседки, норовили задержаться допоздна, приносили пирожки и пирожные, заигрывали с гостем. На расспросы о семье Жора отвечал скупо – ни жены, ни детей. Колян сообщению об отъезде Жоры не обрадовался, нахмурился.

– Жалко, хорошо пожили, блин горелый. Я уж подумывал дом тебе в нашей деревне сторговать… Жаль. В ресторан свой вернёшься? – Коля положил в рот жменю моркови.

– Нет. – Жора сел за стол. – Халдеить больше не буду, надоело.

После ужина Жора лёг в кровать, стоящую у жаркой печи и задумался. Жизнь вела его к Леониду Тавренному.

В прошлом году Леонид появился во дворе дома Жорика и пригласил поехать вместе в Белоруссию. У него было особое задание от руководителя и владельца Зоны Топь, академика Аристарха Кирилловича. Нужно было привести в Топь детей. Особых, с отклонениями. Леонид обещал хорошо заплатить. Жорик и его приятель, вернее собутыльник, Сергей согласились.

Сергей остался в Москве ловить Аню, сбежавшую из Топи, а он и Леонид отправились в Белоруссию. Там они выкупили из детских домов двоих детей – Павлика и Танечку. Оба ребёнка были умственно отсталые, но Леонид чувствовал в них особый потенциал.

Жора знал о криминальности приключения, в которое влез, но он был искренно уверен в правоте своих действий. Они фактически спасали детей, давая им возможность справиться со своей болезнью.

Вот когда Леонид решил выкрасть ещё двоих детей, близнецов, из детского садика, но теперь уже из семьи, Жора отказался в этом участвовать. Тогда Леонид отправил Жору и Павлика с Танечкой в Посёлок Топь. Что произошло потом, никто до конца толком не понял. Знали только, что Анна и Маша помешали похитить близнецов.

Жора привёз в Топь детей в конце августа. Узнав о невозможности выехать из Посёлка по своей воле, Жора три дня пил, пока не стало скручивать руки, а сердце пропадать в аритмии. Ещё два дня он обливался потом, выходя из астенического синдрома. За ним ухаживали все новые знакомые. Аринай и Таня Толстопопик не уставали благодарить за обретённых детей.

Придя в себя, Жора бродил по посёлку, ходил за грибами, загорал на сопках. Жил он в комнате офицерского общежития с отдельным туалетом и душем.

Жора свыкся с мыслью о жизни в посёлке. Но! Для полного счастья ему не хватало правильного количества женщин. Правильно – это когда женщин на десять процентов больше, чем мужчин. А в Топи соотношение было – один к двадцати. Двадцать женщин на четыреста с лишним мужиков и каждая мнила себя королевной.

Жизненная практика показывала, что через полгода воздержания двадцатипятилетний прапорщик начинал смотреть на любую женщину от пятнадцати до пятидесяти лет с позиции гормонального вектора.

Жора поселковым женщинам нравился, но каждая была «закреплена» за кем-то из офицеров и менять стабильность отношений на обаятельного «вруна и болтуна», не желала.

А ещё Жора стал скучать без работы. Это было новое, необычное чувство. В Москве он его ни разу не испытывал, а тут – на тебе, приспичило. У всех, буквально у всех были общие интересы. Обсуждались ЧП, сплетни, конфликты, а он весёлый и компанейский, оказался за бортом. Захотелось в гущу событий, в коллектив.

С работой Жору выручил случай. При пересчёте очередного поступления одноразового постельного белья, начальнику административно-хозяйственного отдела, Якову Котелевичу, доложили о пересортице. Вместо белых прямоугольных простыней прислали квадратные скатерти в желтых подсолнухах. На пятьдесят сантиметров короче стандартного размера и на тридцать шесть штук меньше. Хотя по сумме заказ сходился.

В момент выяснения математическо-бухгалтерской несуразицы на глаза Якову попался Жорик, который от скуки подыскивал на складе новые занавески на окна.

– Слышь, балагур! Что бы ты сделал в данном случае?

Жора развёл руками с двумя комплектами турецких штор, прикидываясь простачком.

– Так не молоко же просроченное. Обменял бы.

– А если они этот обмен затягивают на полгода и дешевле плюнуть на тридцать шесть комплектов?

– То есть как это? – Жора улыбался, не понимая сложности вопроса. – Вы крупные оптовые покупатели и рассчитываетесь в срок, так пусть у них голова болит, как с вами не испортить отношения.

– Не успеваю. – Яков с листами накладных в руках перешел от контейнера с одноразовым бельём к контейнеру с продовольствием и взял новые накладные. – Не успеваю доехать на склад этой грёбаной фирмы. А общее количество недокомплекта к концу года составила сто восемьдесят четыре упаковки. А какие простыни и салфетки они прислали нам в прошлом месяце? Купидончики с крылышками и голыми жопками, с надписью: «Возвращайся скорей, мой ангел!» Для офицерского состава!

– Дорогой Яков Игоревич, – Жора, положил на полку шторы. – Пошлите меня в эту фирму, пожалуйста. Они нам не только задолженность вернут, они коньяк на каждый ваш день рождения присылать будут и благодарственные речи на лакированных открытках.

– Не слишком увлёкся? – Скептически весело уточнил Яков и расписался в накладных.

– Может, слегонца и приврал, – согласился Жора. – Но вы меня всё-таки пошлите.

Через два часа Жора положил на стол начхозотдела письмо-требование с перечислением задолженностей и пересортицей за год.

– А если найти другую фирму, Яков Игоревич? Я за два часа нашел в Интернете три других, но могу ещё поискать.

– Фирма-поставщик, Жора, согласована. – Яков показал толстым пальцем в потолок. – Переоформление договора дело геморройное.

– А фирма об этом знает? – Жора хлопал ресницами и жмурил глаза.

– Не должна…

– На понт возьмём.

Закинув в рот конфетку, Яков вытер пальцы о салфетку с голым купидончиком, подписал бумагу и поставил печать.

– Поезжай, Жора. Если получится, займёшься направлением постельного ассортимента. Своего заместителя я на сантехнику переведу, пусть с говном возится, недоумок хронический.

На складе фирмы в Городе, все должности, включая грузчиков, исполняли женщины. Оценив обстановку, Жорик метнулся в продовольственный магазин и через полчаса пил с начальницей, женщиной лет сорока, чай с ликёром. Скоро их компания пополнилась главной бухгалтершей Зоей и двумя учётчицами.

Женщины, узнав, что Жора теперь будет работать с ними постоянно, чуть ли не вылезали из рабочих халатов, в открытую предлагая себя на сегодняшний вечер и на всю оставшуюся жизнь.

Ночевал Жорик у главной бухгалтерши Зои, женщины выдающихся деловых и теловых качеств. Утром она выглядела помолодевшей, но сразу правильно оценив Жору, особых планов на будущее не строила.

На следующий день, ближе к обеду, Жора ввалился в кабинет начальницы склада и положил на стол письмо-требование и свою личную докладную записку с замеченными нарушениями. Пункты докладной ему полночи диктовала Зоя, отвлекаясь на шампанское и сексуальные утехи.

В своей проникновенной манере разговаривать, Жора так напугал начальницу склада, что та письменно обещала исправить совершенные ошибки в недельный срок.

– Пока верю, – сурово закончил разговор Жора и забрал расписку.

В посёлок он ехал счастливый. Ему светило место небольшого, но начальника. У него была крохотная, отдельная комната-квартирка и шесть вариантов любовниц со склада. Особенно хороша Зоя. Жаркая, горластая, денежная, как раз, каких он любит.

Но несвобода заставляла мечтать и рваться в ту, прежнюю, совсем несчастливую жизнь. И он вырвался. И тоже не по своей воле.

Глава 13

К восьми вечера у нас собралось половина больницы, то есть восемь больных, помимо нас, и четыре человека персонала.

Славно посидели. После банкета, не виданного доселе в стенах вышеозначенного учреждения, медперсоналу осталось три палки сырокопчёной колбасы, десять пакетов сока и пара-тройка килограммов фруктов в ассортименте. Зато ни капли кагора.

Десять дней особо питательной диеты из чужой крови, физиологического раствора, глюкозы, чёрной икры и натуральных соков привели к тому, что мой организм замечательно очистился. Только синяки на лице до конца не исчезли.

Аня же ровно наоборот. Она менялась с каждым днём. Бледнела, усыхала и немного постарела, то есть стала выглядеть на свой возраст. Она даже двигаться стала как-то заторможено, и ещё изменился запах её тела. К худшему.

Когда Аня вышла в туалет, я взяла спутниковый телефон подруги и, найдя имя «Гена», нажала на «вызов». Мужской голос ответил тут же.

– Привет, Анечка.

– Это не Анечка, это Машенька. Гена, с Аней плохо. Она отдавала мне кровь после аварии, ну вы знаете, и того… Плохо ей. Выглядит отвра-а-атительно. Говорит, ей нужно возвратиться в Зону.

И я заревела в голос.

– Не реви. – Голос устало вздохнул. – Правильно. Без радиации она могла протянуть только год. Ты сможешь посадить её завтра на самолёт или маму её попросить?

– Зачем маму? – Я обиделась. – Аня мне жизнь спасла, а в аэропорт её мама повезёт?

В трубке телефона было слышно, как Гена тяжко взохнул.

– Самолёт завтра в двенадцать дня.

В половине двенадцатого ночи медсестра Валентина, смахнув с усиков капли разведённого в три раза спирта, объявила:

– Всё, девочки, нам завтра работать. Эх, Машка, до сих пор не было у нас таких пациентов. И не будет. Знаешь, какой контингент в деревенской больнице? Старушки с застуженными придатками, мужики с простатитами, у молодняка или чирьи на лице, или переломы по пьянке. Иногда у девочек случаются аборты. Неужели есть другая жизнь?

– Нет, нет никакой другой жизни. – Отозвалась сонная Аня. – Жизнь такая, какой ты её видишь. Ты сама выбрала свою специальность. Или терпи, или уходи.

Я присмотрелась к Аниному лицу. Под глазами проявились чёрточки морщинок, на щеке – шершавое пятно. Выходит, Нина была права, выстирав мои вещи, измазанные кровью после аварии. Завтра, не дожидаясь приезда Толи, я отвезу Аню в аэропорт.

Ночью плохо спалось, и, услышав ворочание с боку на бок Ани на скрипучей больничной кровати, встала и тихо присела к ней. Её взгляд был взглядом совершенно больного человека.

– Не сплю, Маша. Спрашивай.

– Аня, и ты, и Гена настаиваете на твоём возвращении в Зону Топь. Но как же сложные отношения с академиком Аристархом? Вдруг он опять захочет поставить на тебе пару опытов?

Аню передёрнуло от отвращения.

– Уже не захочет, знает, насколько бесполезны его «хотения». Если б было другое место с такими же уровнем радиации, я бы ни за что не вернулась в Топь, но пока у меня нет выхода. Иди, Маша, ложись, завтра будет не просто тяжелый, а очень тяжелый день.

– Да ладно тебе пророчить, – я от души зевнула, и сразу заныли кости на лице, и треснувшие рёбра, перетянутые эластичными бинтами. – Отвезу тебя и быстренько обратно в больницу. Здесь до аэропорта по короткой дороге минут сорок пути.

Глава 14

Ярко-синяя «Мазда» семилетней выдержки – это липкая лента для мухастых ГАИшников. Едет приличная тачка, то есть в правах лежит денюшка. Машина не настолько крутая, чтобы напороться на неприятности, и шофёр какой-то, волнующийся. Чего ж не содрать «дорожный налог»?

Пока Жора добрался до станции «Белые столбы» он раздал полторы тысячи рублей и даже сами инспекторы ГИБДД не смогли бы точно объяснить за что.

Место казалось красивым и приятным, пока Жора не вышел из машины. Конечно, минус десять не минус двадцать, но всё равно не май месяц.

Не зная, куда ехать дальше, он подошел к единственной газетной палатке. Окошко было закрыто и Жора, дрожа от холода, прокричал, выдавая изо рта облака пара:

– А это, как его… учреждение. Где оно?

Продавщица за стеклом, одетая для улицы, да ещё закутанная сверху в шаль, не стала уточнять, что именно нужно покупателю. Она отлично знала самое популярное здешнее заведение. Сильно жестикулируя, она показала налево и, кашляя, проговорила маршрут, не вставая с нагретого места.

– Вот так вот по дороге и через полтора километра вы у цели. Здание ещё сталинское, обнесено длинным металлическим забором. Понятно?

Кивнув в ответ, Жора вернулся в тёплую машину и осторожно поехал по заснеженной дороге. Скоро показалось большое красивое строение. Жору приятно удивила ухоженность зданий и всего участка.

Охранник в будке с интересом наблюдал за подъезжающей машиной.

Жора затормозил перед шлагбаумом. Он смотрел на охранника, ожидая, когда тот выйдет. Охранник, не желая морозиться, ждал клиента в будке. Первыми нервы сдали у охранника, и он вышел к машине.

Немного опустив стекло, Жора протянул купюру.

– Пропуск забыл заказать.

Равнодушно взяв купюру, охранник вернулся в будку. Шлагбаум неспешно поднялся. Жора въехал на территорию. Он решил сначала пойти официальным путём – узнать о местонахождении Лёнчика, представившись двоюродным братом.

Затормозив перед ступенями подъезда, Жора несколько секунд сидел, нервно потирая руки в перчатках. Он волновался. Ради встречи с Лёнчиком-Леонидом он бросил работу, просидел неделю в исконно русской деревне без особых удобств и теперь…

Взбежав по ступенькам, Жора взялся за медную ручку высоких дверей. Нервно оглядевшись, он потянул дверь на себя… И краем глаза прочёл табличку на стене. «Госфильмфонд России. Архив»… Это как же? Это что же? Это он куда приехал?

Не решив, заходить в здание, или возвращаться в машину, Жора держал полуоткрытой тяжелую дверь.

На против него встал охранник в тёмно-синей форме и смотрел благожелательно, как смотрят работники правоохранительных органов на «своих» работников культуры.

– Холодно, между прочим. Заходите. Вы в основной фонд, или по спецзаказу работаете?

Обойдя охранника, Жора вошел в просторный холл.

В центре холла усиленно тёрла пол уборщица в синем халате, сапогах «прощай молодость» и с сердитым лицом. Мимо ходили с деловым видом женщины очень, очень среднего возраста, в юбках и махеровых кофтах времён забытого развитого социализма. Иногда их обгоняли девушки в кедах и кроссовках, одетые супермодно.

Обернувшись к охраннику, Жорик уточнил:

– А где дурдом?

Он недооценил акустику старого холла. Вопрос троекратно отскочил от холодных стен и рассыпался по помещению, разлетаясь дальше, по всему зданию.

Мимо проходящие женщины остановились, с радостью глядя на Жору.

– Дурдом прямо тут! – Громко объявила уборщица, громыхнув пластиковым ведром. – Вот он санитар-охранник, а вон пациентки бегают, шал-л-л авы.