Глава 2

Одним из своих главных достоинств Ив считала прямолинейность. Что толку разводить разговоры ни о чем, ходить вокруг да около, если можно сразу высказать свое мнение? Окружающие наоборот находили такую привычку недостатком, что зачастую спасало Ив от ненужного общества.

Когда к ней подсел странный мужчина и завел беседу, она откровенно призналась ему, что не заинтересована в знакомстве, но его вовсе не смутило ее безразличие. В отличие от большинства молодых людей, пытающихся закрутить с ней роман, он не сбежал сразу, стушевавшись и испугавшись трудностей. Это и подкупило.

Несмотря на миловидную внешность, у Ив не было поклонников. Она часто разъезжала по миру, не задерживалась на одном месте, и настолько увлекалась делом всей жизни отца, что на ухажеров просто не хватало времени. Она даже специально представлялась именем, которым отец окрестил ее в детстве за мальчишеский характер.

Ей нравился дом, здесь все напоминало о папе, но Женвилье казался ей невыносимо скучным. Книги и записки археологов были единственной отдушиной. Месье Эванс попал в самую точку, сказав, что она жаждет общения. Ив понимала, что ведет себя беспечно, но неожиданно пригласила его на ужин.

Поспешив после встречи домой, она уже сомневалась, правильно ли поступила. Риган Хэйс-Эванс казался интересным собеседником, и ему удавалось ее рассмешить. Но все же не воспринял ли он приглашение Ив превратно, как намек на желание сблизиться? Мысль об этом невольно заставила ее покраснеть.

Сообщив Жюли, что у них к ужину будут гости, Ив, сдерживая радостное возбуждение от того, что не придется проводить вечер в одиночестве, поднялась наверх. Лишь услышала вдогонку:

– Наконец-то! Слава тебе Господи!

Жюли работала у них еще при жизни матери. Ив плохо помнила те времена, потому что была совсем маленькой, но годы, проведенные в их доме, доброе сердце и любезное отношение со временем позволили Жюли стать членом семьи. Они с ней часто спорили о том, что в родном городе Ив превратилась в затворницу. Жюли убеждала Ив бросить свои приключения и задуматься о семье, детях. «То, что хорошо для мужчины, негоже для мадмуазель», – говорила она. Ив отвечала, что не создана быть бесправным дополнением к супругу, да у нее и не получится сидеть на одном месте, это же так скучно!

Чтобы найти себе мужа, необходимо было уехать в Париж и посещать светские рауты, при воспоминаниях о которых ей хотелось отправиться куда подальше, к примеру, в Австралию. Подальше от скучных бесед и узколобых людей. В конце концов, в их времена женщины могли и вовсе обойтись без мужей, а наследства, оставленного отцом, ей с лихвой хватит на то, чтобы обеспечить Жюли и себе безбедную старость.

Вот если бы она встретила человека, который бы позволил ей заниматься археологией, родственную душу, с кем могла бы разделить радость своих открытий и путешествия.

В свои двадцать два Ив уже не считалась девицей на выданье, скорее старой девой. К счастью, в последние десятилетия мир стремительно менялся, и ей уже не грозило это почетное звание в глазах общества, разве что за глаза.

Она отказалась от поклонников и встреч, все больше погружаясь в исследования, начатые ее отцом. В экспедициях она встречала множество мужчин со схожими интересами, но все они либо оставляли дома жен, либо интересовались исключительно археологией. Любое внимание к ней Ив пресекала сразу же и знакомые-археологи со временем привыкли воспринимать ее как коллегу.

Ив прошла в будуар, который служил кабинетом, а нередко и спальней. В небольшой комнате помещались три стола, кушетка и напольные часы. Все поверхности, включая широкий подоконник, были завалены книгами, эскизами и письмами, что создавало ощущение немыслимого беспорядка.

По словам Жюли, комната напоминала свалку. Чтобы что-то обнаружить, необходимо было его откопать в недрах завалов. Иногда ей приходилось работать прямо на полу. Бессчетное множество раз Ив старалась прибраться и упорядочить свои архивы, но через неделю пребывания дома комната волшебным образом приобретала прежний вид.

Она могла использовать кабинет отца, но его комнаты являлись неприкосновенными. Ив могла разве что прийти «в гости» и почитать книгу в уютном кресле. Мысль о том, чтобы осквернить хламом его комнаты, казалась чудовищной.

Перепрыгивая через карты, Ив поправила стопку книг, которые едва не повалились, и прошла в спальню. Комната в зеленых тонах была менее обжитой, чем соседняя. Здесь стояли трюмо, большой комод и деревянная ширма. На узкой кровати Ив ночевала, когда не уставала слишком сильно и не засыпала в обнимку с фолиантами.

Переодевшись в домашнее платье, она вернулась к работе, но не могла выкинуть из головы Ригана Эванса. В первую встречу он сказал, что его привлекла ее внешность. И кто тянул ее за язык пригласить его к себе? Ив привыкла к команде археологов, которую возглавлял ее опекун и лучший друг отца. Все мужчины относились к ней с уважением. С другими она практически не общалась, и на то были свои причины. Невеселые воспоминания нахлынули на Ив.

Она путешествовала с Тома Дюпоном с восемнадцати лет. Опекун поддерживал в Ив жажду приключений. Она заменила ему дочь, но даже он не смог уберечь ее от сердечных ран.

Юная и романтичная Ив, как и все девушки ее возраста мечтала о любви. Британец Джордж Уилсон прекрасно подошел на роль принца. Кареглазый шатен с обаятельной улыбкой, настоящий джентльмен. Он путешествовал вместе с ними и ухаживал за подопечной Дюпона. Тогда Ив казалось, будто она центр его Вселенной. Он соблазнял Ив не спеша, тонко и расчетливо.

Все рухнуло в ту ночь, когда она сама пришла к нему. Ив так нервничала, что все делала неправильно. Галантный и нежный Джордж превратился в самца, которого заботило только собственное удовольствие. Боль, торопливые движения и неправильность происходящего – все, что запомнила Ив о сексе.

Его не удовлетворил один раз, и все повторилось снова. Не о таком она мечтала. Когда Джордж заснул, Ив лежала в постели гостиничного номера и смотрела в потолок, чувствуя, как по щекам бегут слезы. Думала, что так быть не должно, и что ей не стоит выходить замуж – она просто не выдержит секс каждую ночь.

Она любила Джорджа, но то, что произошло между ними, скорее напоминало кошмар, чем удовольствие. Не изменила ее впечатлений и следующая ночь, и третья. Ив просила его быть осторожнее, но Джордж отмахивался и говорил, что у женщин так всегда, надо перестать капризничать и научиться получать удовольствие.

После такого заявления она несколько дней избегала Джорджа, хотя тот не прочь был продолжать, а потом все решилось само собой. В их лагерь приехала Маргарет Уилсон, жена Джорджа, безумно по нему скучавшая.

Про Ив она могла узнать разве что от супруга, потому что больше об их тайных встречах никто не знал. Англичанка прилюдно назвала ее потаскухой и влепила пощечину.

Благо, Тома оказался рядом и встал на ее защиту. Он выставил Джорджа из команды и велел никогда больше не появляться в поле его зрения, а Ив, после ночей проведенных в слезах, решила больше не связываться с мужчинами. Она перестала мечтать о любви и окунулась в другую страсть – поиски древностей и приключения.

Ив не знала, почему Риган всколыхнул воспоминания о Джордже. Внешнего сходства не было. Уилсон уступал ему в росте и красоте. Темные волосы и светло-серые глаза делали внешность Эванса экзотичной.

Может она вернулась к прошлому, потому что Джордж тоже был англичанином? Но в Ригане не было и сотой доли чопорности и нарочитой манерности, так свойственной британцам, и которая некогда так нравилась ей в Уилсоне.

Ив откинулась на спинку стула, решительно оттолкнув от себя письмо одного из помощников Томы. Глупо приглашать к себе малознакомых людей. Она даже не спросила, что он делает в Женвилье. С чего она взяла, будто он вознамерился ее совратить и почему постоянно об этом думает? Ив снова покраснела и решила, что на ужине сразу установит границы в их отношениях. Она готова составить ему компанию, но не больше.

***

Углубившись в работу, она чуть не забыла переодеться к приходу гостя. Такое частенько случалось, когда приезжал Тома, и опекун всегда шутил, что Ив относится к племени женщин по какой-то странной случайности.

К одиночеству привыкаешь, и она частенько ела за работой, хотя Жюли такое не нравилось. Для старушки ужин становился ежедневным праздничным ритуалом, поэтому сегодня экономка сияла. Ив удивилась, узнав, насколько Жюли рада появлению гостя.

Девушка облачилась в новый наряд, купленный в Париже. Нижнее платье было изумрудным с глубоким треугольным вырезом. А верхнее – прозрачным черно-серебристым, подчеркивающим талию темным поясом. Платье больше подходило для светского ужина, но было единственной достойной обновкой за последнее время. Покрутившись перед зеркалом, Ив спустилась в гостиную, где уже ждал Риган. Он поднялся и шагнул к ней, легко коснулся губами ее пальцев.

– Вы обворожительны, Ив.

Комплимент смутил, как и откровенный взгляд, которым он окинул фигуру. А улыбка заставила сердце биться быстрее, но это не шло ни в какое сравнение с прикосновением.

– Вы тоже, – честно призналась она.

В ответ он только рассмеялся, протягивая ей руку.

– Самый необычный комплимент, который я слышал. Очаровательная Жюли – признаюсь, не удержался от соблазна с ней поболтать, пока ждал вас, уже сообщила, что стол накрыт так, будто вы устраиваете прием. Все ради меня?

Последнее он произнес шепотом, наклонившись к самому ее уху. По спине Ив побежали мурашки, а ладони вспотели от волнения. Она с трудом сдержалась, чтобы не отпрянуть.

– В нашем доме давно не было гостей, – объяснила Ив, пытаясь прийти в себя. – Месье Риган, прежде чем мы начнем ужин, я хотела сказать…

«Что я не легкодоступная женщина», – последние слова она не могла вытолкнуть из себя. Понимая, что он ждет ответа, Ив выкрутилась и просто намекнула:

– Моя единственная страсть – археология.

– Вы удивительная женщина, – сообщил он, провожая ее в столовую, – в век, когда большая часть женского населения добиваются права наравне с мужчинами сидеть в душных кабинетах от зари до зари, меньшая по старинке озадачена замужеством, горластым выводком и портянками благоверного, вы говорите об одной из самых интересных наук. И давно вы ей увлечены?

Он отодвинул стул, на который опустилась озадаченная Ив. То ли ее новый знакомый не понял намека, то ли просто проигнорировал. Впрочем, его вопрос позволил отвлечься от волнений. О любви к археологии Ив могла говорить часами.

– С трех лет, – с улыбкой призналась она, когда прислужник, нанятый Жюли на вечер, подал им закуски. – Папа привозил из экспедиций различные подарки. Но меня куда больше захватывали его истории о приключениях. Он любил то, чем занимался, а я была самой преданной слушательницей. Поэтому просто не видела себя в чем-то другом. Хотя многие считают, что женщины не созданы для такой работы.

– Работа и любимое дело – разные вещи, – Риган кивнул и поднял бокал, – а для чего мы созданы, решать только нам самим. За наше знакомство и за нашу страсть.

Последнее прозвучало двусмысленно. Он скользнул откровенным взглядом по ее губам, заглянул в глаза и улыбнулся. Ив глубоко вздохнула, прежде чем пригубить вино. Присутствие Ригана волновало и будоражило. Его интимный шепот в гостиной, тост, волнение, охватывающее тело Ив, когда он к ней прикасался…

– А у вас есть любимое дело? Чем занимаетесь? – ей хотелось узнать больше о своем госте.

– Путешествия, – ответил он, принимаясь за еду, – мир так быстро меняется, что любую страну можно посещать раз в два года и не переставать удивляться.

Неловкость как рукой сняло. Она стала расспрашивать о странах, где ему довелось побывать. Риган рассказывал о таких уголках земного шара, добраться куда Ив даже и не мечтала.

– Ваш дом находится в Англии? Что привело вас во Францию? – продолжала забрасывать его вопросами Ив, позабыв о стеснении и чувстве такта.

– Мой дом – весь мир, а Франция – одна из моих любимых стран, – отозвался он, глядя ей в глаза, – если бы я вдруг решил бросить все и остаться на одном месте, наверняка выбрал бы ее, – рассмеялся и добавил, – вот только оседлый образ жизни не для меня.

– Прекрасно понимаю, – рассмеялась Ив. – Оставшись в Женвилье, я бы покрылась мхом, растолстела и стала бы невыносимо глупой.

– Ничего из этого вам не грозит, Ив, – Риган поднялся из-за стола и подошел к ней. Положил руки ей на плечи, мягко массируя. – Хотя вас я тоже не представляю у камина и со спицами в руках.

Сердце Ив вновь бешено забилось. Она бросила быстрый взгляд на дверь, но слуга как раз отправился на кухню за десертом. Близость Ригана сводила с ума. Ни один мужчина не заставлял ее испытывать ничего подобного. Что в нем такого особенного и почему она позволяет ему то, что никогда не позволила бы никому другому? Последняя мысль отрезвила. Надо все это немедленно прекратить!

– Жаль вас нельзя взять с собой в экспедицию, – пошутила Ив, запрокидывая голову назад. – Боль в спине от усталости часто не позволяет продолжать работу.

– Расслабьтесь, – он наклонился к ней, почти касаясь губами ее щеки, – если вы пригласите меня, я с радостью составлю вам компанию.

Ив подчинилась и зажмурилась от удовольствия. Странно, они познакомились совсем недавно, а она пригласила его домой. И теперь раздумывает над общим путешествием. Все происходило слишком быстро, неожиданно и неподобающе для… Для чего? Его руки творили нечто невероятное, мысли сбивались, а все ограничения казались надуманными и несущественными. Она не смогла сдержать стон, когда он нажал на чувствительное место на затылке.

– Мне сложно отказаться, – прошептала Ив. – Но вы даже не знаете, куда я направляюсь.

– Разве это важно? – Риган убрал руки, напоследок коснувшись пальцами ее плеч, и вернулся на свое место.

Ив вздохнула от разочарования и досады. Ей хотелось попросить его продолжать, и она мысленно отругала себя за подобный беспардонный порыв. Да, прикосновения его были приятны, и все же они переступали все допустимые грани приличия.

– Вы отчаянный человек, Риган, – улыбнулась она. – Любите сюрпризы?

– Моя жизнь настолько щедра на сюрпризы, – признался он, – что временами не знаю, куда от них деваться.

– Тогда вам будет еще интересней, – пообещала Ив.

Она помнила свое первое путешествие на раскопки, восторг, радость, чувство единения со всем огромным миром и его тайнами – когда ты прикасаешься к древнему, запретному, неизведанному.

Экспедиция, в которую они собирались, была не совсем обычной. Ее отец потратил большую часть жизни на то, чтобы найти необычные руины. В своих письмах он говорил о древнем мире. Древнее Илиона и Крита. Тома много лет расшифровывал манускрипты и карты, указывающие на местонахождение руин.

Отец погиб, так и не успев рассказать о своей последней находке, о шифре, который помог бы сделать все значительно быстрее. Единственным доказательством существования древнего мира стала вещица, которую Ив носила на шее, но этого было мало для открытия такого уровня.

Она знала, что если найдет затерянную цивилизацию, исполнит мечту отца. И она с радостью поделилась своей тайной с Риганом.

– Мы хотим открыть новый мир.