– Об охоте узнать заранее невозможно.

Паренек лет шестнадцати, одетый так же, как сама Аниса, говорит полушепотом: боится. Он худой и жилистый, высокий не в меру, отчего, видно, чуть несуразный. И носит странное имя, никак не желающее запоминаться фате.

– Не предупреждает никто. Просто… проснешься одним днем за стенами Аль-Акки, в Пустыне. А дальше – поединок с самим мухтарамом. До приручения ездового зверя или до самой смерти, если не дотянешься до пальмовой свирели. Скорпионы ведь выпускаются из стойбищ голодными, и уцелеть можно лишь одним путем.

– Каким? – Забытый страх снова пытается обжиться в Анисином разуме, и на долю секунды все внутри нее сжимается в комок.

– Ты не знаешь? Скорпионов из Пустыни приводит чаровед, и только старым богам известно, что происходит с ними, прежде чем те станут слушаться звуков пальмового рожка. Просвистишь в него – зверь приручен. Нет – сожрет.

Больше того паренька Аниса не видела, и комнату его скоро отдали другому. А потом и сама фата нашла себя среди барханов. Выжила. И потеряла последнее, что осталось у нее от прежней жизни – имя…

Мухтарам медленно обнажил второй клинок и, глядя на Гюрзу, произнес:

– Если бы ты не выронила стекло, было бы сложнее. Я ведь по крови шел, след искал. Это трудно, потому как джинный амулет и запахи скрывать способен.

Стоящий напротив повел носом, сверяя по памяти аромат капель. И звериная натура его чуть не прорвалась.

Тому, кто занял тело наставника, держать себя становится все сложнее. Анисина кровь, предчувствие близкой смерти и скорая награда сбивают его, и сквозь человеческий облик проступает нечто иное.

От страха Гюрза едва не проглядела атаку.

Несколько коротких шагов в сторону – и она уперлась спиной в прочный хитин морды скорпиона. Тут же поняла: с верным зверем тоже что-то не так. Отравлен? Или просто оглушен? Или?..

– Зверь не поможет тебе. Поняла уже? Пришлось опоить его сонным зельем – смерть скорпиона ты бы почувствовала. А противоядие – только в саду Халифа. Помнишь, ты споткнулась о него, когда пыталась уйти? Мазнула кровью…

Аниса помнила – яркий бутон с удушливым облачком, из-за которого пришлось задержать дыхание. Вот, значит, как? Знает ли Светлейший, что происходит в его Дворце? Или сонное зелье нашлось и для него?

Гюрза постаралась отогнать дурные мысли. Только от вопроса все-таки не удержалась:

– Кто ты?

– Наставник, – затаившемуся всего в шаге от нее ложь дается легко.

– Кто? Не наставник ведь.

Тот, что живет в мухтараме, улыбается. Не отвечает на вопрос, будто и сказать ему нечего. Но именно потому Гюрза и понимает: нет, она не ошиблась. Перед ней – чужой. Убить? Но что тогда станет с самим Дагманом? Сможет ли вернуться в тело?

Нет, навредить оболочке нельзя. Боязно. Значит, ждать?

Выпад у противника получается резким – таким вертким, что фата падает к сложенным лапам ездового скорпиона. Тот тяжело дышит, пытаясь избавиться от сонного настоя, однако выходит это у него с трудом. Сил у зверя хватает лишь на то, чтобы укрыть хозяйку слегка клешней. Однако этого мало.

Брошенный клинок заставляет увернуться. Покинуть даже это жалкое убежище и снова встать против наставника.

Скорпионья клеть узка, и свободного пространства в ней совсем немного. А противник, напротив, мощный: тяжелый, как сам Дагман, и такой же быстрый, маневренный. На каждое движение Гюрзы находит противоположное, и все-таки предугадывает следующий выпад.

Короткая подсечка лишает Анису равновесия. Казавшаяся такой незыблемой земля вдруг уходит из-под ног, а фата с грохотом падает на пол. Боль резко обжигает спину, перед глазами плывет, и последнее, что успевает разглядеть Гюрза – лицо наставника, нависшего над ней тяжелой тенью.

***

Анвар яро злился на себя, занося над очередным стражником увесистый меч. Врагов осталось всего трое, только его силы тоже на пределе. А глава стражи куда-то подевался. И Гюрзы все нет.

Плохо…

Жива ли? Если и так, то явно не торопится к нему на помощь. А ведь он отдал ей одну из своих самых могущественных вещиц, хотя и понимал: джинное стекло слишком ценно, и другого такого не найти во всем Халифате. Но вот иначе помочь беглянке в тот момент не получалось, потому как задержись они хоть на минуту – погибнут. По всему выходило, что спасти их мог лишь скорпион, и с артефактом нужно было расстаться.

Только где Гюрза?

Дурное предчувствие отдалось болью в висках: если в сообщнице Варра не ошибся, то она в беде. Наивна что неопытный зверек. И до последнего верна слову, данному когда-то братьям.

Глупая!

Та ее жизнь в прошлом, и Анвару не верилось, что даже халифатская милость могла все вернуть. Некоторые вещи теряются безвозвратно – это он знал непонаслышке. Доверие, например…

Совсем рядом по каменным плитам звучно загремели шустрые ноги ярко-коричневого зверя, покатые бока которого были украшены широкими черными полосами. На расстоянии всего одной зиры – а то и меньше локтя Варры – мелькнуло увесистое седло ездока с торчащими металлическими шипами, и над самой головой торговца нависло тонкое жало с дрожащей на нем янтарной каплей.

Увернуться. Подрезать точной линией шустрые ноги. И нанести удар.

Клинок вошел в грудь стражника легко, мягко даже. И тут же покинул ее, оставив на изящном лезвии широкий багряный развод. Поджарое тело изогнулось от резкой боли и мгновенно обмякло, упав позади Анвара.

Что ж, эта цель далась ему просто, потому как чароведский меч – особенный, не способный промахнуться. А еще – верный своему господину, зачарованный на его кровь. Слушаться может лишь его приказов, но на хозяина – напротив, не поднимется уже никогда. Если только переплавить.

Торговец обернулся и быстро оглядел площадку внутреннего двора. Кругом него лежали тела пяти скорпионов и шести стражей. Одно членистоногое, наездника которого Варра только что убил, хромая, отходило в сторону. Значит, врагов всего двое, а от девчонки по-прежнему – ни звука.

Вот же…

Проворно уворачиваясь от острых дротиков, Анвар потянулся к широкому карману, спрятанному в складке шаровар. Здесь должна покоиться еще одна вещица, припасенная для особого случая. Старый Камал, отдавший огненный яспис, предупреждал: взрыв будет мощным, правда… использовать артефакт можно от силы раз пять. Это если беречь. А сколько точно – не известно, ведь даже предмету такой мощи нужен отдых, перезарядка. Все бы ничего, но Варра запустил вещицу еще вчера, когда бежал из Дворца. И, активировав ее сейчас, не был уверен в том, что та сработает.

Рискнуть?

Тревога за Гюрзу все нарастала. По его подсчетам даже при дурном стечении обстоятельств фата уже должна была вернуться. Ведь если кто и пошел за нею, то лишь наставник. Но Аниса проворней старого Дагмана – в этом Анвар убедился сам. Если только сама не отказалась от боя, покорно склонив голову перед мухтарамом.

Могла ли?

Варра нехотя признал: эта – могла. Пусть по сути они друг другу – чужие, но все же видно: Гюрза без гнильцы.

Мужчина уложил на ладони пестрый цветок из драгоценного ясписа, крутанул по часовой стрелке тонкий лепесток и беззвучно вывернул его из гнезда. В центре соцветия заалел дрожащий огонек. Тот быстро рос и золотился яркими вспышками, пока не добрался до самих пальцев Анвара. А затем больно обжег.

Спешить!

Цветок выпорхнул из ладоней торговца скоро и приземлился между двух крупных скорпионов. А Варре не осталось ничего иного, как броситься в сторону, чтобы вовремя уйти от чароведского пламени.

Убежище нашлось рядом: крупная каменная ваза с широкими боками, в которой цвели буйным цветом изящные розы. Почти в половину Анварового роста, она показалась ему идеальной стеной от огня – не оплавится, выдержит. Сейчас бы еще джинное стекло, чтоб наверняка…

Нырнув за твердую глыбу, торговец присел и, обхватив голову руками, постарался пригнуться так сильно, как только мог. Укрылся.

Громыхнуло почти сразу. Резко – так мощно, что почти оглушило Варру. В ушах болезненно зазвенело, и в спину, случайно касавшуюся тяжелого камня, стало невыносимо горячо.

Остро зажглись запахи паленой плоти, тлеющего волоса и жженой одежды. А уже через мгновение все стихло, оставив позади себя лишь чернильные пятна въевшегося в мрамор пепла.

Анвар осторожно выглянул и бегло оглядел площадку. Лишь бы удалось…

Внутренний двор был пуст и тих, и только в центре его, меж двух горсток черного праха, покоился все тот же каменный цветок о трех оставшихся лепестках. Чистый, не оплавленный.

На ходу схватив его в ладони, мужчина заспешил по следу Гюрзы: старался идти как можно скорее. Поначалу цветок жегся подобно печеному овощу, едва вынутому из углей костра, отчего торговцу приходилось скоро перебрасывать его из одной ладони в другую. Но спустя какое-то время тот остыл, вновь превратившись будто бы не в чароведский артефакт, а в самую обычную безделушку, каких на богатом рынке Хан-аль-Хана не счесть.

Беспрепятственно миновав внутренний двор, Варра заторопился к саду. Кое-где он мог разглядеть крошечные капли крови, подсказывавшие, что выбранный путь верен. И все же мужчина волновался.

Что, если открытая им рана слишком опасна, и именно в ней кроется причина отсутствия Гюрзы? И не повредил ли он фате сухожилие, позволив тем самым наставнику одержать над ней верх?

Идя по старой памяти, Анвар легко пересек сладко пахнущие цветастые арки, не встретив здесь ни единого стража. Лишь задержался ненадолго у стайки ярких птиц. Сбившиеся в распушенное пестрое облако, они вмиг угомонились, разом уставившись на него. А потом вдруг заворковали – как прежде:

– Вар-ра!

Узнали. А он почему-то боялся, что не примут за своего. Что обманет их чужая оболочка, к которой он постепенно начинал привыкать. Ведь времени прошло изрядно…

Рука дернулась сама собою. Захотелось, как когда-то раньше, почесать мягкие перышки у тонкой птичьей шейки, но все растущий страх за Гюрзу погнал дальше. И торговец, бросив виноватый взгляд на пернатых, оставил позади цветочные ковры.

Вход в стойбища открылся почти сразу, и Анвар влетел в тусклое пространство коридора, не успев опомниться. А ведь осмелел. В прошлом он бы так рисковать не стал, но теперь… что изменилось?

Жажда жизни. Было ясно: судьба благосклонна к нему и сообщнице, только и у каждой благосклонности есть свой час. Однако что-то настойчиво подсказывало торговцу: их время на исходе.

При первом же касании сапога о сухую выстилку земли стойбища проснулись. Отовсюду загудели дыхальца ездовых скорпионов, мигом поднявшие в воздух лежащую на соломенном настиле пыль, а перед Варрой поплыло желтовато-коричневое облако.

Звери бесновались, и продолжать идти вперед оказалось нелегко. То и дело из клетей вытягивались узкие хвосты, оканчивающиеся увесистыми луковицами с ядом. Извивались, пытаясь ужалить непрошеного гостя, и мужчине понадобилась вся его сноровка, чтобы не остаться здесь навсегда.

А вот стойбище скорпиона Гюрзы он узнал сразу – по единственно открытой двери, сквозь  которую даже через общее гудение доносились звуки борьбы.

Успеть бы!

Уже на ходу врываясь в открытую клеть, Анвар вновь корил себя: спасатель из него выходил так себе. Кто еще мог додуматься проникнуть в стойбище с ядовитым скорпионом, не имея ни малейшего представления о том, где тот сейчас? И что он, Варра, станет делать, если зверь нападет?

Однако этих мыслей не стало, как только на другом конце каменной клети мужчина увидел клубок катающихся по земле тел. Скорпион нашелся почти сразу, у входа, и лежал почему-то на редкость тихо, смирно, почти безразлично наблюдая за поединком.

Оглушен?

Анвар с облегчением выдохнул: хотя бы о членистоногом беспокоиться не нужно. Только положение Гюрзы становилось все хуже, пока мухтарам Дагман и вовсе не навис над ней.

Даже в тусклом свечении масляных ламп можно было заметить: фата не сопротивлялась в полную силу. Оборону держала, как могла, но вот напасть не решалась. Сдерживала только упорно ладони наставника, вжимавшие клинок под тонкую кожу горла, и все пыталась отвести лезвие подальше.

Варра ругнулся про себя: как есть пропадет без его помощи. Едва касаясь сухого настила сапогом, он вошел глубже в стойбище. Позволил чароведскому клинку рвано вонзиться в спину мухтарама и плавно выдернул его.

Плотное тело остановилось, замерло, а потом медленно отошло в сторону, открыв удивленное лицо халифатской стражницы. А мужчина с облегчением выдохнул:

– Успел.

И только сейчас с запозданием заметил, что больше не видит скорпиона. А где-то вверху хищно клацнули жвалы ядовитого зверя.