Итак, разбирая теории стоимости, мы установили, что человек как продукт отраслей, которые постоянно работают над его непосредственным производством, не обладает стоимостью, не является товаром. Чувства, мысли и поведенческие установки людей нельзя продать, поскольку их нельзя отделить от того, кто испытывает их и кто обладает ими, а производятся именно они. Развитое товарное производство предполагает личную юридическую свободу индивида. Люди непосредственно не продаются, как рабы при рабовладельческом строе[7], и именно поэтому вынуждены продавать свою рабочую силу.
Более того: эти отрасли производят промежуточный продукт, который не является для его потребителя товаром. Он не обладает стоимостью для индивида, но зато обладает потребительной стоимостью для него. К таким вещам относятся социальные сети, телепрограммы, разнообразнейший интернет-контент или, например, внутреннее убранство торговых центров, часть развлекательных программ, сериалы и многое другое. Само их потребление как раз и является производственным моментом. Именно поэтому множество продуктов люди получают бесплатно, и часто вне зависимости от того, хотят они этого или нет. Но для того, чтобы процесс был эффективным, люди не только должны хотеть этого, но и формировать такое желание у других, делиться этими продуктами и этим желанием. Например, публика смотрит видео популярного блогера о том, как хорошо кататься на сноуборде: красивые виды гор, здоровые люди, захватывающая скорость. И часть публики покупает сноуборд и множество сопутствующих товаров, которые раньше вообще не были нужны. К тому же, поисковики начинают подбрасывать соответствующую контекстную рекламу. Те, кто все это купил и съездил в горы, выкладывает фотографии, сделанные в поездках, выполняя роль того же блогера, но в меньшем масштабе, вступают в группы, где делятся впечатлениями и заодно обсуждают достоинства и недостатки соответствующих курортов, трасс, снаряжения. Таким образом, в расширенном масштабе воспроизводится потребление товаров через воспроизводство соответствующего образа жизни.
Часть современных технологий разрабатывается и используется именно для производства взаимодействия и, таким образом, встраивания индивидов в производственную цепочку в так называемое «свободное» время. К таким технологиям относятся социальные сети, мессенджеры, сервисы типа YouTube и социальные сети и мессенджеры. Производящиеся в них способы взаимодействия вписаны в логику производства культурного контекста потребления. Это и накладывает ограничения на взаимодействие людей при помощи таких средств и на возможности их использования для выхода за пределы логики виртуализированного капитала, работает на создание культурных анклавов, не пересекающихся между собой. Люди, таким образом, встраиваются в производственную цепочку, задействуются в производственном процессе в так называемое «свободное» время. Причем момент мнимой «свободы» здесь имеет огромнейшее значение, и это даже не просто «свобода» выбора в рамках предложенного, а «свобода» взаимодействия по поводу потребления промежуточных продуктов (в самом широком смысле слова) нетоварного производства – производства людей. Такая «свобода» позволяет индивидуализировать промышленно штампованные «практики», чувства и установки, субъективировать их, то есть сделать их субъективными, но не субъектными.
Через действия огромных масс людей, которые имеют свой ритм, цикличность, повторяемость, воспроизводится несубъектная субъективность и частичная квазиколлективность как способ и пространство ее осуществления. Расширяется зона культивируемого и контролируемого комфорта. Если вы не лайкаете, не расшариваете, не обсуждаете, что является необходимым звеном продуцирования «практик», значит, эффект или не достигнут производителями, или достигнут только отчасти. Но для того, чтобы вы это делали, продукт должен содержать то, что представляет для вас ценность вне зависимости от тех «бонусов», которые идут с ним в комплекте, удовлетворять вашу потребность в co-переживании, со-бытии.
Причем речь идет об идеальных продуктах, а делиться идеальными продуктами, тем более на базе современных технологий, не значит отчуждать их от себя.
Возьмем, к примеру, сериал или работу коммерческого YouTube-канала, поскольку этот пример наиболее наглядный. Коммерческая успешность напрямую зависит от популярности. Имеются в виду те сериалы, зритель которых не покупает право их смотреть, как это происходит с кино в онлайн- и обычных кинотеатрах, где прибыль зависит от сборов. Наоборот, задача состоит в бесплатном «впаривании» продукта, обладающего для зрителя потребительной стоимостью, но не стоимостью. Потребитель платит временем, на него потраченным, причем это – «свободное» время. Но потребление этого продукта налагает на потребителя обязанности: формировать себя определенным образом в процессе или в результате этого потребления. Речь идет не только о рекламе, как прямой, так и скрытой (всех разновидностей), но и об усваивании определенных образцов поведения. На приведенном выше примере с работой канала блогера-сноубордиста это видно еще лучше.
При производстве сериала или ролика на YouTube экономический смысл исчисляется разницей между бюджетом и доходом от рекламы, которую он приносит, или разницей между тем же бюджетом и прямым финансированием. Может иметь место и то, и другое в различных пропорциях. Это не так уж важно. Важно, что продукт формирует определенные поведенческие установки, необходимые тому, кто его финансирует прямо или косвенно, покупая рекламу, удовлетворяя при этом имеющуюся у населения потребность в зрелище и сопереживании.
Рассмотрим теперь эти хорошо известные всем и мало интересные сами по себе факты в понятиях теории стоимости.
1. Продукт не является непосредственно товаром ни для потребителя, ни для производителя. Грубо говоря, он не производится непосредственно на продажу, не продается и не покупается (продажу прав на трансляцию мы здесь не рассматриваем).
2. Следовательно, в процессе производства не создается стоимость – отношение людей как отношение продуктов их труда в обмене.
3. Соответственно, соотношение необходимого и прибавочного рабочего времени не определяет норму прибавочной стоимости.
4. Прибыль от сериала зависит от масштабов его социального функционирования, которое, конечно, связано с количеством общественно-необходимого рабочего времени, содержащегося в продукте, но определяется не им, а теми социальными эффектами, которые сами по себе стоимости не имеют.
5. Продуктом (результатом) потребления этого товара индивидами являются мысли, чувства, способы восприятия, другие состояния (переживания) и установки зрителей.
Не трудно заметить, что все эти пункты выпадают из логики капиталистического производства. Более того, даже из логики товарного производства как такового, поскольку и производство, и распределение, и потребление продукта осуществляется не через обмен. В логике товарного производства остается только оплата труда актеров, операторов и остального персонала, задействованного в процессе производства. Однако экономически в данном случае они подпадают под категорию непроизводительных рабочих. Они не производят стоимости, а обменивают одну потребительную стоимость (свою собственную деятельность с ее специфическими характеристиками) на массу потребительных стоимостей, выраженных в сумме денег, уплачиваемой им. О чем, опять же, свидетельствует то обстоятельство, что сама эта сумма для части работников, как правило, поставлена в зависимость от рейтинга сериала (от того полезного эффекта, который приносит их труд), а не от издержек, необходимых для производства и воспроизводства их рабочей силы. Последнее, правда, касается далеко не всех задействованных в процессе производства контента. Часть таких работников продают свою рабочую силу по среднерыночной цене.
Но производство и социальное функционирование такого контента выпадает из логики капиталистического производства, только если остановить анализ на вышеизложенных пунктах. Конечно, как способ проведения досуга такой контент выполняет ряд других функций, без которых он не обладал бы потребительной стоимостью для индивида. Но то, что получается в результате его функционирования, обладает потребительной стоимостью не только для индивида, но и для капитала. И производство осуществляется лишь постольку, поскольку производится потребительная стоимость для последнего. Для капитала контент обладает потребительной стоимостью не сам по себе. Он интересен только постольку и в той мере, поскольку и в какой мере он обладает потребительной стоимостью для целевой аудитории, – но, главным образом, поскольку это меняет поведение этой аудитории.
Для тех, кто прямо или косвенно оплачивает такой контент, имеет экономический смысл только то, чтобы посредством его производить человеческих индивидов, наделенных определенными качествами, обеспечивающими их поведение как покупателей массы товаров. Если этот эффект не достигнут, сериал, к примеру, экономически нецелесообразен. Если образ жизни массы зрителей не меняется должным образом (пусть даже это микроизменения, в общем-то незаметные для индивида, но очень заметные и исчисляемые вполне определенными суммами – для капитала), он закрывается.
Таким образом, не просто обычное товарное, а капиталистическое производство в конечном счете определяет производство нетоварное, а не наоборот, как это может показаться на первый взгляд, если рассматривать только влияние нетоварного производства на товарное. Последнее не просто имеет место, а постоянно возрастает и на сегодняшний момент является необходимым моментом товарного производства, существуя отдельно от него в пространстве и времени в виде совокупности отраслей, где в процессе производства непосредственных продуктов не производится стоимость. Поэтому мы и выделяем его в отдельное подразделение общественного производства. Оно определяется возрастанием стоимости, работает на это возрастание и связано с товарным производством. Поэтому зависимость такого нетоварного производства от капиталистического двоякая.
О проекте
О подписке