Глава 7

Тогда, валяясь на пляже в одиночестве, я и познакомилась с Игнатом Потехиным – Ганей. То самое свидание, которое тот с уверенностью предрек, состоялось уже вечером. Кто из нас напился первым, позже не смогли вспомнить ни он, ни я. Но что мы помнили четко, так это предутренний спор – кто в семье должен готовить завтрак. Заявление Игната, что этим человеком будет он, я восприняла со смехом – моя маленькая кухня никак не вмещала Ганю. Ни целиком, ни сидящим у небольшого столика: одну свою ногу сорок пятого размера он накануне, умостившись на крошечном для него табурете, выставил в узкий коридорчик, благо кухонная дверь была снята с петель уже давно.

Поженились мы наспех через два месяца. В тот же день состоялось и открытие ветеринарной клиники Потехиных «Милый друг» (владельцы – отец и сын). Из ЗАГСа мы рванули на такси туда, успели к приезду из Сургута отца Игната, который женитьбу сына посчитал рядовым актом, а вот открытие «дела жизни» – знаковым событием. Один тост был все же им произнесен и в нашу честь: «Плодитесь и размножайтесь, аки все божьи твари!»

Вот с размножением у нас с Ганей не заладилось, активно плодились лишь хомячки, которых мой большой муж обожал до такой степени, что держал клетку дома в нашей спальне. Мне казалось, они работают над потомством сутками, в отличие от нас, изредка вспоминавших перед сном о супружеских обязанностях.

Лишь на третьем году жизни я выяснила, кто именно называл мужа Ганей. Ею оказалась его первая любовь, а не мама, как можно было предположить. Свекор при очередном визите как-то раз в сердцах высказал сыну, что, мол, девку ты какую-то квелую в жены взял – ни родить, ни пощупать. Вот Аннушка бы… Для ушей моих эта фраза не предназначалась, но, подслушав ее, я поняла, что брак наш обречен – Игнат в ответ предательски промолчал.

Хорошо, не было у меня к нему любви. Ни полкапли. Лишь ровное чувство к «милому другу». Предлагая расстаться, я даже не подозревала, что вызову такую бурю протеста. Игнат плакал как ребенок, клялся в верности, но не произнес ни слова о любви. На вопрос: «Что же так убиваешься – так сильно любишь?», он ничего не ответил – что ценила я в нем более всего, так это неумение врать.

Он все же выехал из моей квартиры, попросив не подавать на официальный развод. Я согласилась, в результате сохранив с ним добрые отношения…

Сейчас, пребывая в уверенности, что Герда Юренева будет Игнатом обласкана, вылечена и одарена лучшим кормом, не волновалась. Спокойна я была и за самого Макса. История с Юреневым хотя и казалась далекой, но удовлетворения от завершенного дела я не испытывала. Казалось бы, сделала все, что могла: и собаку нашла и пристроила, и Макса не оставила без помощи, поручив его Петру. Только почему тот не позвонил?

Вот в этот момент и запел мобильный. Я остановилась, достала телефон и, не посмотрев на экран, подключилась. Вслед за своей мыслью о мальчишке машинально назвав мужа Петром, получив гневную и ревнивую отповедь, выдала загадочный смешок (типа, понимай, как хочешь) и выжидательно замолчала. А Игнат неожиданно коротко приказал: «Обернись!»

Свою большую машину мой муж кое-как, боком, припарковал на стоянке банка, сам же, скрестив руки на груди, стоял посреди тротуара, не обращая внимания на прохожих, опасливо обходивших его с двух сторон.

– Давно за мной следишь? – не удержалась я.

– От церковных ворот. Авто не мог притулить – понаставили знаков! А с какого перепугу вдруг такая набожность в тебе проснулась? И что там за сборище ментов, отпевают кого или по делу тусуются?

– Нищего какого-то убили, – не стала я посвящать бывшего мужа в подробности. – Что там с Гердой?

– Все в порядке уже. Ей ввели фенобарбитал в немыслимой дозе. И где взяли без рецепта, гаденыши?!

– Отец одного из подростков в ветклинике работает. Похоже, задумали они акцию давно, но я не успела выяснить, за что они так с Максом.

– Макс, значит… и кто он тебе? А я-то подумал, ты просто мимо проходила…

– Мимо и проходила! А Юренев – бывший одноклассник, – вот обсуждать сейчас с Игнатом мою первую любовь я была не готова. Хотя мой муж все знал…

В первую нашу встречу я жаловалась и плакала. Об этом наутро сообщил мне Игнат, вытянувший у меня все подробности о подлом поступке Юренева. «Хочешь, убью его?» – спросил вполне серьезно, а я рассмеялась. Рыхлый и неспортивный, хотя и очень высокий Ганя в моих глазах был смешным и добрым. И никак не мог никого убить. Мастер спорта по дзюдо Юренев вырубил бы его, уверена, одним точным ударом. Шансов у Гани не было. На мой смех он не отреагировал, только сжалась в кулак правая ладонь и потяжелел взгляд. Я тогда быстро сменила тему…

– Так вот он какой… вижу, судьба наказала! Ладненько. Собаку отдам завтра к полудню. Сама заберешь? Могу и к дому подвезти, куда прикажете.

– Я не знаю, где сейчас живет Юренев. Паренек, что с нами был, должен был проводить его до квартиры. Что-то не звонил пока… Я наберу тебе утром, Ганя, потом решим. Спасибо!

– Лады. Тебя подвезти?

– Не нужно, прогуляюсь.

Почему я не сказала ему, что за сегодняшний день дважды осиротела? На этот вопрос ответа не было. С грустью подумав, что вот и Ганя стал для меня совсем чужим, даже с днем рождения забыл поздравить, я махнула на прощание рукой и побрела дальше.

До дома я добралась за десять минут, еще две мне понадобилось, чтобы дойти до квартиры и открыть замок. Парня в темной куртке, который спускался по лестнице и слегка задел меня плечом, я не знала. Почему вдруг решила, что он цыган? Блеснула цепь на запястье, когда он поднял руку, чтобы накинуть на кудрявую голову слетевший капюшон, на тонком пальце сверкнул красным камнем перстень. Мысль, что слишком уж много золота, мелькнула и тут же пропала – я вошла в квартиру…

Никогда бы не подумала, что еще раз по доброй воле наберу этот номер. Серый кусок картона дрожал в моей руке, мешая точно разглядеть цифры. В ответ на с досадой прозвучавшее: «Слушаю», я пролепетала, что меня обокрали, и расплакалась.

Приказ Фирсова ничего не трогать я выполнила буквально – опустившись на низкий стульчик в прихожей и вцепившись в свою сумку, застыла в неподвижности и просидела так до его приезда. То есть ровно девятнадцать минут. Рассуждать трезво не получалось. Одна только мысль, что, приди я минутами раньше, случился бы еще один… труп? Мой собственный! Представив себя бездыханно лежащей с перерезанным горлом на полу прихожей, я вскочила, подбежала к двери и закрылась еще и на цепочку. Такого страха я не испытывала уж точно никогда. Прислушиваясь к звукам за входной дверью – нет, вроде тихо, я не сразу заметила мигающую лампочку на домофоне – звонок был у меня отключен.

– Бахметева, вы там что, уснули?! С вами все в порядке? Впустите же наконец меня в подъезд! – рявкнул динамик голосом Фирсова.

Несколько минут наедине, ни одного вопроса, лишь презрительный взгляд, каким он дважды одарил меня – сначала, когда осматривал замок (ну, хлипкий, да…), и позже, когда открыл дверцы стенного шкафа: вещами тот был забит под самый потолок. Идеальный порядок, наведенный при генеральной уборке в прошлом месяце, нарушил на днях Игнат, доставая зимнюю куртку: он до сих пор хранил здесь свою сезонную одежду.

– Ну и что все это означает, как думаете, Асия Каримовна? – задал уже спокойно вопрос Фирсов, впуская в квартиру двоих: участкового и пожилого мужчину в штатском.

– Похоже на ограбление… или нет? – Я рискнула посмотреть ему в глаза и невольно вздрогнула – на этот раз во взгляде было веселое любопытство.

«Черт, нужно было просто позвонить в участок, прислали бы дежурную группу», – подумала я. Мое запоздалое сожаление было прервано приказом: «Пройдемте!»

Когда-то мама на мой вопрос, почему она во всем слушается Карима, ответила одним словом – «люблю». Мне, десятилетней девочке, только что получившей от отчима категоричный отказ в поездке с родителями Сони на дачу, было обидно до слез. Причину Карим не озвучил, она стала понятна лишь ближе к вечеру – он приготовил нам сюрприз: шестичасовую прогулку на теплоходе. Оказалось, нам есть что отметить – очередную годовщину их с мамой свадьбы. «Он мог бы устроить романтический вечер Лидии, все-таки это их праздник. Но Карим считает этот день датой рождения нашей небольшой семьи. Он – великодушный человек, Асенька», – бабушка, надев свое лучшее платье, уже была готова к выходу. Мне же оставалось лишь заплести косу. От стыда за себя (забыла, да и наговорила отчиму много чего лишнего) я расплакалась.

Косу мне заплетал Карим – быстро справиться с непослушными жесткими кудрями удавалось только ему…

Наверное, Кариму я обязана тем, что во многом веду себя как покорная восточная женщина. Вот и сейчас я молча подчинилась Фирсову, направившись в первую очередь в спальню.

Кто бы ни рылся в моих вещах, сделал он это аккуратно. Кучки одежды из гардероба лежали рядком на кровати, ящики комода были просто выдвинуты. Досталось лишь книгам. Опустошив полки, вор оставил тома на полу.

Фирсов достал из кармана тонкие перчатки и, с трудом натянув их на руки, в первую очередь подошел к пачкам книг. Присев на корточки, он бегло просматривал одну книжку за другой и ставил на полку. Пару раз, прочтя название, он бросил на меня удивленный взгляд. Я видела, что в тот момент он держал в руках – любовные романы в мягкой обложке.

– Ай-ай, Асия Каримовна… вроде бы такая серьезная женщина, математик… психолог… а такую ерунду читаете!

– А такие, как вы, вообще ничего не читают! – парировала я. – Можно я сама потом… приберусь? Без вашей помощи!

– Да пожалуйста! – Фирсов поднялся. – У вас есть сейф или еще какой-то тайник? С драгоценностями. – В голосе следователя мне послышалась насмешка.

Я уже и сама потянулась к дверце прикроватной тумбочки, поняв, что на ключ та не закрыта. Там, в большой шкатулке ручной работы, хранились мои украшения, ценность которых для опытного вора была сомнительна – золото я не любила, а эксклюзивная бижутерия вызывала восторг лишь у ценителей.

– Стоп! – вновь прозвучал короткий приказ. – Не трогайте!

Пока эксперт снимал отпечатки пальцев, Фирсов под мою диктовку составлял список украшений.

– Это все? – На этот раз он смотрел на меня как на экзотического зверька. – А золото, бриллианты?

– Вот! – Я показала ему безымянный палец правой руки, на котором красовался узкий золотой ободок.

– Обручальное? Так вы же одна живете! Зачем народ в заблуждение вводить?

Я что-то не поняла – о каком он народе? Кому вообще дело до моих… колец на пальцах! Конечно же, первым желанием было ответить: «Не ваше дело!» Конечно, я могла бы оправдаться – официально мы с Игнатом не разведены, но я лишь пожала плечами.

– Я закончил. – Эксперт поставил на тумбочку шкатулку. – Посмотрите, все ли на месте?

Странный вор прихватил лишь небольшую подвеску на тонкой серебристой цепочке: плоская малахитовая змейка с металлическим хвостом в виде плоского же ромба. Глаз змеи был красного цвета, я даже не знала, какой это камень – как-то не задавалась ранее этим вопросом. Но змейка была подарком Карима, о чем я тут же сообщила Фирсову.

– Вы по-прежнему настаиваете, что у Бахметева и Гиржеля не было общего прошлого? – на этот раз голос майора прозвучал устало.