– Задача не из легких – я уже много раз думала об этом, – отозвалась латанийка. – Но в любом случае мы можем дождаться старости, когда моя утроба усохнет, и вместе уйти в монастырь.

Грегора передернуло.

– Это единственное, что заставит меня туда вернуться. Ты же знаешь, я ненавижу это место.

Ириталь пожала плечами и вымученно улыбнулась:

– Зато отмолим все развратные грешки.

– Только это нам и останется.

Они снова перевели разговор в шутку. Всегда так делали, когда речь заходила о будущем. И Грегору порой начинало казаться, что дождаться старости, дабы провести последние годы вместе с возлюбленной, было не самой скверной идеей, даром что Орден он ненавидел. Да только ждать всю жизнь не хотелось.

– Иди сюда, – он притянул девушку к себе и поцеловал. Ириталь ответила – жарко, как делала всегда, когда вспоминала, сколь кратким может быть их счастье. Обвила руками его коротко стриженную голову и закрыла глаза, отдаваясь моменту.

Позади них, со стороны поля, послышался хруст веток. Грегор отстранился.

– Спрячься за деревом, – сказал он. – Если что, уходим порознь.

– Да.

Ириталь огляделась, подмечая, не оставила ли следов своего присутствия, и, убедившись, что все в порядке, притаилась за поваленным стволом. Грегор отряхнул одежду, подхватил с земли плащ и, держа руку на рукояти кинжала, шагнул навстречу человеку, что пробирался сквозь заросли.

– Это я, Альдор! – громко шепнул незваный гость. – Не бейте, ваша светлость.

Грегор вздохнул с облегчением. Сенешаль Альдор ден Граувер был единственным другом, который знал об их с Ириталь секрете.

– Один?

– Да. Пожалуйста, пусть леди тоже выйдет. Я знаю, что вы вместе.

Ириталь с опаской выглянула из-за ствола.

– Альдор, на тебе лица нет, – изумилась она. – Что стряслось?

Граувер, и правда, выглядел неважно: каштановые вихры разметались в беспорядке, лицо с непривычно мягкими для северян чертами побледнело, глаза тревожно бегали. Грегору даже показалось, что худосочное тело друга била крупная дрожь.

– Что там у тебя? – он кивнул на письма, торчавшие из поясной сумки сенешаля.

– Новости из столицы. Первое – для вашей светлости. Второе письмо – для леди Ириталь. Простите меня.

– Боже, за что?

– За то, что приношу скверные вести, – Альдор протянул им послания. – Прошу, читайте немедленно. Это очень важно.

Грегор выхватил свернутый в трубочку плотный лист с печатью императорского двора. Ириталь, увидев герб родного Латандаля, с мгновение колебалась, но все же взяла себя в руки и надломила сургуч.

– Хранитель Милостивый и сын его Гилленай! – вырвалось у Грегора. – Дядя Маргий… Император умер.

– Да покоится его дух в Хрустальном чертоге, – следуя обычаю, отозвался Альдор. – Мне очень жаль, ваша светлость.

Грегор раздраженно отмахнулся.

– Что толку от жалости? Здесь пишут, что завещание было утрачено, а прямых наследников у дяди не осталось. Меня, как его племянника по матери, призывают в столицу на Совет, который изберет следующего императора.

Альдор с тревогой покосился на Ириталь. Латанийка читала предназначенное для нее послание, не слыша всего, что говорил Грегор. И чем дольше читала, тем сильнее бледнела. Закончив, она выронила письмо и пошатнулась – Грегор едва успел подхватить ее. Альдор поднял с травы лист, испещренный латанийской вязью – языка этого древнего народа он не знал.

– Ириталь, что с тобой?

– Леди нужно присесть! – Альдор сорвал с плеч плащ и бросил на ствол поваленного дерева. Грегор, бережно поддерживая, усадил возлюбленную и отметил, что ее бил озноб. – Где-то у меня были нюхательные соли…

Ириталь, все еще бледная, приняла поданный сенешалем хрустальный флакончик, глубоко вдохнула испарения, поморщилась от резкого запаха и наконец-то заговорила:

– Знак… – она едва шевелила губами, обеспокоив мужчин не на шутку. Да и сама выглядела до смерти напуганной. – Жрецы увидели Знак. Меня тоже призывают в Миссолен.

Герцог непонимающе уставился на возлюбленную:

– Хорошо, поплывем вместе. Я прикажу снаряжать корабль. Так даже лучше, только если…

– Ты не понял! – внезапно крикнула Ириталь, и ее лицо исказилось такой мукой, что Грегор и Альдор отпрянули от неожиданности. – Знак ужасен! Меня призывают в столицу, чтобы выдать за императора.

* * *

– Как же ее выдадут за императора, если тот мертв? – кутаясь в подбитую мехом накидку, Грегор нервно шагал по Малому залу Эллисдорского замка. Могучая фигура молодого герцога едва протискивалась меж длинным столом и стеной.

– И не оставил наследников, – добавила Ириталь. Она переоделась по случаю Праздника весны и теперь выглядела, как ей подобало по статусу – царственно и утонченно. Но тоже страдала от холода: Альдор заметил, что она постоянно прятала руки в мехах.

Лишь сестрица Грегора, леди Рейнхильда, казалось, была рада привычной прохладе и чувствовала себя вольготно: сбросила накидку и с обманчивой ленцой потягивала пряное вино, которое Альдор прихватил с кухни.

Во внутреннем дворе гремел нестройный хор – недавно вернувшиеся из похода в Спорные земли солдаты орали песни так громко, что звуки веселья долетали аж до верхних этажей господского дома. Из подвалов выкатили бочки с элем, а на вертелах, распространяя дивный аромат, жарились поросячьи туши. Слуги водружали на столы пироги, караваи, разносолы и подносы с печеной дичью. Пляски в главном зале разошлись не на шутку – отсутствия хозяев замка уже никто не замечал.

Альдор отставил чашу, бросил тревожный взгляд на Рейнхильду и в очередной раз поразился тому, насколько они с братом походили друг на друга внешне: русоволосые, синеглазые, высокие и крепкие, как северные деревья. Правда, Грегор пошел характером в отца – столь же упрямый, вспыльчивый, прямолинейный, как покойный лорд Рольф. Рейнхильда же многим напоминала мать, сестру ныне покойного императора. Немногословная, любительница уединения, она, тем не менее, обладала живым умом и пользовалась любовью народа. Так и не привыкший к мирской жизни после Ордена, Грегор часто с ней советовался.

– Ясно одно: будет новый император, – Рейнхильда откинула толстую косу за спину. – Его изберут из оставшихся родичей на Совете в Миссолене, куда приказали явиться Грегору. Это же сказано в письме.

Грегор наконец-то перестал вышагивать и остановился подле сестры.

– Выходит, Ириталь суждена неизвестно кому, – заключил он.

– Боюсь, что да, – кивнул Альдор.

– Это немыслимо!

– Это пророчество Гинтаре из Тальдора! – воскликнула Рейнхильда. – За сотни лет предсказания латанийских жрецов ни разу нас не обманули.

Рейнхильда явно злилась на брата за его неумение отделять разум от чувств, но Альдор побаивался встревать их с Грегором перепалку. Он понимал раздражение госпожи: в одно мгновение привычный уклад Хайлигланда мог перемениться, а Рейнхильда, будучи пока что главной женщиной герцогства, не желала допускать волнений. Кроме того, горячий нрав Грегора мог сыграть с ним злую шутку – наверняка этого она боялась больше всего.

– Жрецы могут трактовать Знак, как им вздумается, – не унимался молодой герцог. – И был ли вообще тот Знак? Заметь, как удачно все сложилось – стоило дядюшке отдать богу душу, как тут же проявился этот Знак. Удивительное совпадение, не находишь? Так, быть может, святоши увидели то, что им было удобно?

– Послушай себя, Грегор Волдхард! – потеряв остатки самообладания, Рейнхильда вскочила со скамьи, и та отозвалась жалобным скрипом. – Ты герцог Хайлигландский, а говоришь как еретик! – она смущенно отдернула руку, заметив, что в порыве ярости схватила брата за ворот рубахи. – Не смей произносить подобное за стенами этого зала, иначе погубишь всех нас. Не хватало еще настроить против себя Эклузум!

– Лорд Грегор… Ваша светлость, – наконец, вмешался Альдор. Он спешно разлил вино по чашам и с легким поклоном передал спорщикам. Следовало их угомонить, пока не разругались в пух и прах. – Леди Рейнхильда говорит верно. Сейчас нужно соблюдать особую осторожность: Эклузум и Великий наставник разрешили передать вам титул с большой неохотой. Церковь не отдает принявших обеты людей в мир просто так, и вашему отцу пришлось дорого заплатить, чтобы передать вам титул после смерти лорда Лотара.

Герцог устало мотнул головой.

– Альдор, не начинай. Я знаю, что не должен был его получить.

– Однако получили – и вот мы здесь. Как ваш верный слуга и друг, я обязан напомнить. Вы с леди Рейнхильдой – последние в роду Волдхардов, но ни одного из вас не готовили к правлению. Ваша сестра обещана гацонскому принцу и скоро отправится на юг. Хайлигланд останется только на вас. Советники всегда преследуют свои интересы и будут пытаться управлять вами, ваши отец и старший брат мертвы, а мать удалилась от мирской жизни – вы остались совсем один против людей, которые едят таких, как мы, на завтрак! И потому я умоляю вас хорошо обдумать любое решение, что вы примете. Одна ошибка – и пострадает весь Хайлигланд.

Грегор молча слушал друга, то и дело бросая взгляды на Ириталь. Еще не отошедшая от шокирующих новостей девушка сидела за столом неподвижно, точно изваяние. Рейнхильда кинула Альдору в знак благодарности за поддержку и взяла брата за руку. Альдор вздрогнул, когда она оказалась слишком близко – всегда немного робел перед ней и втайне восхищался. Теперь еще придется смотреть на нее снизу вверх, ибо Рейнхильда была крепче и выше его на полголовы, словно дева-воительница из северных легенд.

– Это данность, Грегор, – мягко сказала сестра. – Она завещана следующему императору, кем бы он ни был. Прими это и смирись.

– Она все еще здесь, – наконец отозвалась Ириталь, и тон латанийки Альдору не понравился. – Она все еще посол Латандаля и может говорить за себя сама.

Рейнхильда фальшиво улыбнулась.

– Что же скажет леди-посол?

Ириталь знаком попросила всех сесть за стол. Затем по привычке окинула зал на предмет лишних ушей и, когда все собрались, торопливо заговорила вполголоса:

– Грегор поедет на Совет и первые дни должен вести себя как ни в чем не бывало. Пусть выслушает речи знати, посмотрит на других претендентов, заведет знакомства – в Миссолене найдутся желающие с ним подружиться. Я же останусь здесь.

Рейнхильда изумленно уставилась на латанийку.

– Прошу прощения… Леди Ириталь, я правильно понимаю, что вы отказываетесь выполнять священный долг?

– Верно, – спокойно ответила она. И в голосе ее было столько твердости, что Альдор понял: Ириталь все решила. Он метнул взгляд на герцога и едва сдержал крепкое словцо. Друг вздохнул с облегчением и счастливо улыбался, словно наконец-то сбросил с плеч огромный камень. Рейнхильда же выглядела растерянной. И чем яснее она осознавала сказанное братом, тем шире становилась улыбка Грегора.

– Скажи им, наконец! – не выдержала Ириталь. – Или я сама скажу. Все равно они вскоре узнают, и лучше бы от нас.

– Да, ваша светлость, извольте поделиться, – процедила Рейнхильда. – Какую глупость вы задумали?

Грегор поднялся, выпрямил плечи и, не найдя в себе сил смотреть в глаза сестре, взирал на Ириталь. Посол затаила дыхание.

– Я поеду в столицу, чтобы на Совете заявить о правах на трон империи, – молвил он. – Мы с Ириталь уже давно любим друг друга. Ни она, ни я не готовы жертвовать чувствами ради решения кучки продажных церковников. Став императором, я смогу взять ее в жены, и таким образом не запятнать ничьей чести. Но до моего возвращения Ириталь лучше остаться в Хайлигланде.

У Альдора упало сердце. Нет, он желал другу лишь добра и многое бы отдал за то, чтобы Грегор получил заслуженное счастье, однако его намерения угрожали погрузить в хаос не только империю, но даже отдаленный Хайлигланд. Ибо если Ириталь решила отказаться от предназначения, латанийцы начнут за ней охоту – закон был суров к женщинам с Меткой Гинтаре. Неповиновение божьей воле каралось смертью.

– Слышать об этом не желаю! – крикнула Рейнхильда и грохнула кубком по столу, забыв, что чаша была полна – рубиновая жидкость описала в воздухе идеальную дугу и выплеснулась на стену. – Это безумие, Грегор. Ты ничего не добьешься на Совете и лишь настроишь столичных вельмож против себя.

Герцог лишь равнодушно пожал плечами.

– Для начала я всего лишь заявлю свою кандидатуру. Это законно. Никто меня не тронет.

– Но ты же хочешь не просто выступить на Совете. Тебе нужно стать императором, чтобы осуществить задуманное… Боже, Грегор, ты хоть понимаешь, в каком обществе окажешься? Ты представляешь, кто будет твоим соперником? Взять хотя бы Горелого лорда – он был любимчиком Маргия. Ты и рта открыть не успеешь,