Они на пару ещё что-то лепетали, а я знай себе наворачиваю, ну и змейке, нет-нет, а перепадает кусочек того сего. Решив, что осваивать магию времени лучше набравшись сил, выпроводила свою кормилицу, и едва не нарычав на Алсею, провалилась в сон. Прямо там же, на диване.

На изучение теории, и практическое освоение азов ушла едва ли не неделя.

Перемещалась я исключительно посредством порталов. Эксперименты во избежание ненужных встреч проводила на древнем кладбище, которое все теперь обходили десятой дорогой. Прогулы лекций меня ничуть не беспокоили. Если всё получится, то этот фрагмент настоящего претерпит изменение, и в нём я, как и положено, буду ходить на занятия. Но это потом, а сейчас…

Хоть в брошюрах и писалось, что изменения в прошлом переписывают настоящее, а значит риска встретить саму себя нет, но памятуя об описанных фантастами временных петлях, решила не рисковать и упросила Каргулю выделить для меня одну из освободившихся комнат. Это же оберегало от незваных гостей. Спасибо всё той же доброй, хоть и ворчливой старушке, не дала загнуться от мучавшего из-за постоянных магических тренировок голода – передавала через Алсею стянутую из столовой пищу.

И вот очередной эксперимент. Ослепительная вспышка. Окружающий мир на миг теряет очертания, и… картина вокруг приятно преображается: вместе безжизненной песчаной равнины, оставленной мною в памятную ночь общения с демоном, между склепами, шуршат листвой на ветру ухоженные невысокие кустики, буйным ковром застилает землю сочная травка. Я едва не запрыгала от восторга. Желание попасть в момент времени, предшествующий отправке Элифана на войну, однозначно сбылось!

Но… тут же в опьянённой своей маленькой победой головушке забрезжила шальная мысль: а что если вернуться в… ещё раньше, и не обломать ли мне кошака и Кхёрна? Так уж вышло, что действия опередили здравый смысл. Вот она, знакомая уже вспышка, а по ту сторону временной воронки тут же ослепляет вспыхнувший перед самым носом портал. Вот и она знакомая до боли хрустальная спальня в папином замке. Жду. Вот, сейчас… появится неизменно преследующая меня Эльма и завалит вопросами, но вместо неё словно отовсюду раздаётся возмущённый глас родового духа:

– Кто вы такая? Как посмели проникнуть в замок?

– Ой, ой… – улыбаюсь явно разыгрывающему меня духу. – Старый пень, ты б лучше папаню позвал, а? Разговорчик у меня к нему. Важный, – безмерно довольная собой добавляю, а невидимый собеседник по-прежнему подозрительно придушенно покашливает или уже закашливается? Хотя… что ему, призраку, будет?

Рядом вспыхнуло фиолетовое пламя портала, и в комнату вошёл отец. Удивлённо и как-то изучающе окинул меня взором, взгляд задержался на обвивающей мою шею радужной змейке. И вдруг выражение его глаз изменилось, в них мелькнула заинтересованность и… нет! Мне показалось! Тру глаза, смотрю на него, и чёрт побери… это… это же похоть!

– Что происходит? – непонимающе вопрошаю.

– Старый пень, кто эта леди? – одновременно со мной интересуется «отец», а я ломаю голову: он хороший актёр, или это я что-то намудрила?

– Сколько можно?! – взвыл, явно не любящий это прозвище дух. – Одна явилась в синем пламени и давай обзываться, – жалобно скрипит он. – И второй туда же…

– Синем, говоришь? – вмиг очутившись недопустимо близко, промурлыкал тот, кого я считала отцом. – Синее может создать только одно-единственное существо…

– Ох… Артон? – начиная что-то осознавать, с ужасом выдохнула я, змейка, приподняв головку, одобрительно зашипела, а глаза хозяина замка подозрительно прищурились.

– Откуда… откуда она может знать? – словно меня здесь и нет, вопросил он.

А я ломала голову над превратностями судьбы. Если он действительно меня не узнаёт (а иного, учитывая полный похоти взор, не дано), и единственный, кто на данный момент может вызвать синее пламя – это Артон, то… это ж куда меня занесло? И ещё эта фраза: «Откуда она узнала?» Значит кошак совсем недавно возвышен в ранг богов и никому о том пока не ведомо.

Что рассказывал о том времени отец? Память возрождает сопутствующую диалогу обстановку. Кухня, пребывающая в прострации от услышанного мама и фрагменты сказанных вздыхающим папой слов: «Двадцать пять тысяч лет назад… я совершил глупость: возвысил одного из смертных, даровав ему божественную силу…» Речь шла об Артоне.

– Двадцать пять тысяч лет… – тихо прошептала я, пытаясь осознать столь нереальный по человеческим меркам срок. – Есть ли жизнь на Земле? – вопрос риторический, а Яр Славный, ещё недавно единственное божество этого мира, а в будущем мой отец, в непонимании взирает на меня сверху вниз. – Будь осторожен, – говорю. – Десять тысячелетий минует, и предадут тебя возвышенные тобой же, – выпалила я и, создав портал, перенеслась обратно на кладбище…

Которого, как собственно и замка, в котором позднее будет располагаться моя гимназия, как и летающих островов, на одном из которых спустя тысячелетия вырастет замок Винд-Арконте… в общем, ничего столь знакомого мне здесь и в помине ещё не было.

И только теперь я осознала, что натворила: если Кхёрн его не свергнет, то отец не начнёт скитаться по мирам, не встретит мою мать, не появлюсь на свет я. А мой перенос в настоящее раз и навсегда перечеркнёт возможность что-либо изменить, меня просто не станет. Такой расклад абсолютно не устраивал. Да и отец с мамой, несмотря ни на что, были счастливы. Да и вообще вид похотливого самца, каким он предстал передо мной в хрустальной спальне, совершенно не ассоциировался со столь любимым мною существом.

Так хотелось скакануть куда-нибудь и что-то изменить. Но что? Как? Вернуться в ещё более раннее время и сказать: «Не верь»? Это лишь распалит интерес и заставит запомнить мои слова надолго. Ломануться в будущее к самой себе… тоже глупо. И даже фатально.

В шоке от того, что сама себя загнала в ловушку, села на торчащий из земли довольно крупный валун, и ёжась от вечерней прохлады, в задумчивости воззрилась на уходящие за горизонт солнца. Нужно было срочно что-то предпринять. Вот только что? Этого, увы, я не знала. Как назло, ещё и голод с усталостью навалились, а считанные часы назад такая уверенная в своих силах я даже в решении столь примитивных проблем оказалась бессильна.

Уже смеркается, а я, всё ещё зябко обнимая себя за плечи сиротливо сижу на камушке. Потерянная, голодная и холодная в прямом смысле. Здесь у меня никого и ничего не было. Единственный родной человек обо мне ничегошеньки не знал, да и бросаемые им взгляды мне, мягко говоря, не нравились. Шевельнулась пригревшаяся где-то на груди змейка. И вдруг вспомнился ещё кое-кто…

– Артон… – тихо произношу, и тут же из выреза высовывается кажущаяся золотой в свете лун головка, и раздаётся тихое, но какое-то многозначительное: «Ш-ш-ш-ш…»

Смотрю на неё, а та не унимается и всё пытается донести до меня какую-то информацию. Сначала я гадала, озвучивала свои предположения. Кому-то показалось бы идиотизмом разговаривать со змеёй. Но если на тебя смотрят немигающими умными глазками и в ответ на предположения то уверенно мотают головой в знак отрицания, то кивают, то, понурив головку опускают очи и обречённо, словно вздыхая, выдают слабенькое, едва слышное шипение, то хочешь ты того или нет, а начнёшь всерьёз воспринимать и такого собеседника. Хотя не исключено, что у меня просто крыша потекла от безвыходности.

Так и общались мы до первых лучей солнца. В процессе болтовни, основательно подмёрзнув, я собрала хворост со всей округи и, стараясь не тратить сил, подпалила его крохотным огоньком. И вот к каким странным умозаключениям мы с моей радужно-золотистой подружкой пришли: во-первых, надо найти Артона. Он не так давно возвышен, и пока всё человеческое ему не чуждо, можно рассчитывать на какую-нибудь помощь в виде того же крова и еды на время решения проблемы.

Во-вторых, не знаю, с чего это вдруг вспомнилось, но те фолианты, что передал мне кошак… мне и тогда показалось это странным, но они были написаны до боли знакомым почерком. Именно я так пишу, и те места, где текст был неразборчив, говорили всего лишь об утомлении. Такой почерк у меня вечно был к концу лекций, ещё там, в земном универе. Скорее всего, именно так и попали эти рукописные древние фолианты к Артону в руки. И чтобы не менять этот фрагмент будущего, придётся-таки написать их вновь.

Ещё мелькнула мысль, а не чиркнула ли я, зная будущее, пару тройку или хоть бы и с десяточек пророчеств? Змейка очень бурно на это предположение отреагировала, и я безоговорочно поверила. Поняла, что обречена тратить время не только на поиск решения проблемы, но и провидицей подработать, и стопочку брошюр, казавшуюся мне когда-то маленькой, а в свете нынешних событий – вполне внушительной, тоже предстоит исписать мелким почерком «от и до».

Заря разгорается всё ярче, костёр же, наоборот, уже дотлевает, а весь хворост в округе давно собран, да и есть хочется, сил больше нет терпеть голодные спазмы. Полная решимости, создаю портал к кошаку и…

Попадаю в этакий филиал Карпегского ада!

Ноги до середины бедра тонут в весьма габаритном чугунном котле, вокруг которого полыхает, потрескивая поленьями обычное оранжевое пламя. Благо вода подогреться успела до вполне приятной, после утренней прохлады, температуры. Высунувшаяся наружу любопытная мордочка моей радужно-переливающейся подружки вмиг спряталась обратно в вырез на груди и сделала вид, что её здесь совсем нет.

В отблесках пламени виднеются высокие своды какого-то природного грота, хотя точно так же могли выглядеть и подвалы в замке отца. А в сторонке, с отвисшей челюстью, покрасневший от исходящего от кострища жара, стоит вылупивший синие глазищи новоиспечённый божок. Для полного сходства с адом ему только рожек, хвостика, да вил-трезубцев в руках не хватает. Одно точно: на его лице нет и намёка на самоуверенность, коя так и пёрла при наших прошлых встречах, за исключением самой последней.

Ноги отогрелись. Даже припекать начинает. Нет, вода ещё не закипает, просто дно у котла всё сильнее прогревается. Из последних сил заставляю расступиться пламя перед собой и гордой поступью, насколько это вообще возможно в данной ситуации, выкарабкиваюсь из нежданной ванны. Хозяин или кто он тут? В общем, в шоке всё ещё пребывает, чем я незамедлительно и воспользовалась.

– Устала с дороги, – гладя высунувшуюся из-за пазухи змейку и повелительно-высокомерно смотря на свежевылупившегося божка, говорю. – Пожалуй, я бы поела и выспалась перед нашим разговором, – тот тут же заметался на месте, явно готовый к низкому старту в целях исполнения моих желаний. Какой покладистый котик! – И о моём визите никто не должен знать. Тем более Яр.

Артон усиленно закивал, соглашаясь, создал портал и сделал приглашающий жест. Ну а я что? Гордой походкой, оставляя за собой весьма качественный мокрый след, вхожу. Оказываемся мы в небольшом зале, посреди которого… м-м-м… а жизнь-то определённо налаживается!

В общем, о дальнейших приличиях я напрочь забыла: кинулась к столу и давай ЖРА-А-АТЬ!!! Ну и про радужную чешуйчатую подружку не забывала. Потом ещё обратилась и вторую ипостась подкормила. Чтоб уж точно и наверняка. В отличие от влюблённо взирающего на меня божка, змейку моё превращение не порадовало, ибо та, уже в полёте обиженно взглянув на меня, брякнулась всем тельцем об пол. Сытую и довольную меня проводили в спальню. И я… я отключилась, едва упав на так и не расстеленную постель.

Проснулась я в прекрасном настроении. Сладко потянулась. Перевернулась на другой бок, и тут, заставив меня подскочить с постели, раздалось возмущенное:

– Ш-ш-ш-ш…

Это бедная, придавленная моей довольно габаритной тушкой змейка… ага… значит, всё это был не сон. Ну что же, тогда впереди ещё куча работы и негоже бока отлёживать. Замечаю благоговейно взирающего на меня из уголка спальни Артона. И вдруг понимаю, что лежу я под одеялом, и… со-о-всем пресовсем неодетая! А ведь уснула-то в мокрой одёжке.

«Ух, кому-то я и устрою…» – думаю и «добро» так смотрю на свежеиспечённого божка. Заметив, что гостья не только проснулась, но ещё и взор на него соизволила обратить, тот отлепился от стены, где прикидывался частью интерьера и… возмущённо пискнув, серым шерстяным комком с длинным хвостиком и глазами-бусинками упал на пол. Мгновенно рядом с моим лицом появилась плотоядно сглатывающая золотисто-радужная покрытая чешуйками головка.

– Не-е-е… так дело не пойдёт, – придерживая свою подружку, нехотя возвращаю прежний облик Артону. – Мы не имеем права настолько вмешиваться в историю. Ты его сожрёшь, и что дальше будет? – напоминаю ей. И та с тяжким, похожим на вздох шипением кивает, соглашаясь. – А ты… ещё раз разозлишь, и ждёт тебя… – я вдруг задумалась: – А вот если потеряешь свою божественную сущность после этого, то обратишься не простым смертным, а такой вот змейкой!

Взгляд синих глаз наполнен, нет, не страхом: смесью обожания и уважения! А до меня кое-что начинает доходить… перевожу взор на всё ещё мельтешащую в кадре змейку.

– Так это ты, гад? – испытующе взирая вопрошаю.

Чешуйчатая головка как-то вмиг поникла. Ага. Значит я права. И этот экс-божок недоделанный, то есть не тот, что новоявленный, а тот, что уже змейка, как-то подозрительно тихонечко выползает из-под одеяла и, стараясь не привлекать и без того пристального внимания к своей скромной чешуйчатой персоне, пытается свинтить под кровать.

– Щаз-з-з! – под ничего не понимающим взглядом приютившего нас хозяина шиплю я, хватая неудачливого беглеца за хвост, а сама кару пострашнее придумываю. Оборачиваюсь ко всё ещё находящемуся в человеческом облике Артону, информирую: – И никто кроме меня расколдовать тебя не сможет. А это ещё заслужить надобно!

Последняя фраза послужила контрольным выстрелом в бедный, напуганный мозг новоиспечённого бога. Ну что ж, теперь ясно, что за змейка ко мне прилипла как пиявка. А с чего я вообще решила, что она — это она? Почему не подумала, что это он?

– Одного не пойму: ты чего нарывался-то тогда? Или не признал? – вопрошаю.

Смотрю на обвисшую безвольной плетью как-то подозрительно потускневшую… потускневшего гада. А тот горестно так вздыхая, мотает головой, мол, нет, не признал. «В принципе не мудрено! Двадцать пять тысяч лет – это не месяц и не год, и даже не столетие!»

А саму злость разбирает: «Этот паразит у меня на груди вечно отирался! Вот и наказала уже, а он всё туда же! Кобель! Неисправимый кобелина! Ну ничего! Теперь пусть повертится как тот уж на сковородке, вымаливая прощение» – не без ехидства подумала я и рыкнула на Артона:

– Свали с глаз моих! – тот тут же ретировался, а я вслед добавила: – И поесть организуй!