Глава 2. Нежданчики

Проснулась от странного звука, будто кто-то скребется в дверь. Негромко так, словно зверек мелкий там, но до чего же настойчивый. Будильник еще не звонил, спать и спать бы, но нет же, разве можно уснуть под это шкрыг-шкрыг-шкрыг.

Открыла глаза и на миг забыла как дышать.

– Вот, черт! – вырвалось наружу от осознания того, что эта халупа мне вовсе не привиделась.

Судя по пробивающемуся в окошко тусклому свету еще совсем рано. Встала с оказавшейся на удивление удобной лежанки, прошлепала к выходу. Повозилась немного с засовом и, открыв дверь, тут же заверещала от переполняющего все внутри ужаса.

Мышь! Самая настоящая: серая, ушастая, с хвостом. Откормленная до безобразия! Видать та самая, что вчера в углу сидела. Я вообще-то животных не слишком жалую, собак и кошек еще куда не шло, вторых даже люблю по-своему, если им горшок выносить не требуется, но всяких там крыс, хомяков, морских свинок – боюсь до одури. Что уж тут про мышей говорить! Это же главные разносчики заразы во все времена. Тупые, дикие, кусачие. Мерзость! Фу! А эта еще и здоровенная!

Мало мне потрясений, так эта тварь еще и сиганула с порожка, вцепившись в мою ночнушку. То ли бешеная, то ли визга моего испугалась? Лучше бы второе; в первом случае вряд ли здесь имеются препараты от бешенства.

Я визжу на всю округу иерихонской трубой, а она знай себе вверх карабкается, цепляясь когтистыми лапками. У меня мороз по коже от мысли, что она доберется до шеи или лица. Да и вообще тела коснется или укусит!

Коснуться ее боязно. Рубашку от тела как могла – отстранила. Стряхнуть монстрятину с материи попыталась, да не там-то было! Ползет, будто пузиком к ткани приклеена.

У меня уже воздуха в легких не осталось на крик, а вдохнуть страшно… Зажмурилась, сорвала с себя ночнушку, отбрасывая прочь вместе с жуткой серой тварью.

– Жарко тут гостей встречают, – раздался из-за спины насмешливый, но приятный, мужской голос.

– Там мышь! – ткнула пальцем в тряпицу на полу.

В тот момент ни малейшего внимания не уделила появлению новых действующих лиц. А когда сообразила, что стою у распахнутой двери по сути в чем мать родила, не считая панталончиков, а грудь и вовсе лишь растрепавшейся со сна косой прикрыта, залилась нежданно краской стыда.

– Уууу… – простонала, не зная на кого злюсь больше: на собственную невнимательность, на нежданного визитера или же на виновницу моего неадекватного поведения? – Отвернитесь! – приказала беззастенчиво рассматривающему меня сероглазому брюнету лет двадцати пяти – тридцати.

Симпатичному, кстати. И что-то в нем показалось до боли знакомым, причем не из этой чужой жизни, а из моей, Земной.

К его чести, отвернулся.

Я быстро метнулась за одеждой, не забывая опасливо коситься на валяющуюся на полу ночнушку, где возможно до сих пор притаился мерзкий грызун.

Оделась, наскоро провела несколько раз гребнем по волосам и, на ходу заплетая косу, нерешительно направилась к выходу, гадая: кто же это ко мне пожаловал?

Выходила осторожно, согнувшись едва ли не пополам, а то шишка на макушке до сих пор о себе дает знать – саднящей, пульсирующей болью. А может и нет тут мужика? И мышь всего лишь привиделась? Мало ли что сознание подкинуть может при сотрясении мозга? Хотя симптомов оного не замечала, но вдруг?

– Мне сказывали, здесь ведьма живет. Старуха, – обратился ко мне мой то ли глюк, то ли не глюк. – А ты тогда кем будешь, девица-краса? – расплылся в улыбке он.

Нет, слишком он реальный для галлюцинации.

Благо сальных взглядов после минувшего представления в мою сторону не бросал, а то я после утренних потрясений за собственную адекватность не ручаюсь, могу и приголубить чем тяжелым. Метла вон возле двери удачненько так стоит, в качестве оружия вполне сгодится.

– А на кой тебе ведьма сдалась? Чай не кривой, не хворой… – оценивающе окинув взглядом простую, но явно совсем новую одежду, словно подогнанную портным, слишком уж хорошо сидящую на ладной фигуре. – В городе что, маги перевелись, коли ты в нашу глушь подался?

– С чего взяла, будто из города? – несколько наигранно удивился гость.

Еще и врать не умеет. Или меня совсем дурой считает? Если так, то зря. Я не злопамятная, но обидчивая.

– Не слепая, – буркнула, не объяснять же ему очевидное. – Знатью за версту веет.

– Ладно, уела, из города, да и не из простых, тут ты права. Так где хозяйка-то?

Странно. Выходит, он не из тех, кто меня ищет. Иначе знал бы, кто здесь живет. Да и никого больше не видать, а Любомир говорил, что там целый отряд по мою душу явился.

И тут меня осенило: он не сказал, что Элеонору ищут, а значит, могли просто ведьму здешнюю разыскивать? Эх, а я-то наивная мыслями уже в графский особняк со всеми почестями отправилась.

– Я за нее, – буркнула, еще больше раздражаясь.

– Гхм… – явно смутился гость. – Тут дело такое… – он замялся.

– Какое? – не выдержала я, чувствуя, что скоро рычать начну.

С утра обычно я добрая, Белая и почти пушистая. Если высплюсь и кружечку кофе выпить успею. Сегодня по всем пунктам прочерки. Прибавить мышь и порушенные надежды на комфортное попаданство. Уф, лучше меня не драконить, иначе самая настоящая ведьма получится. Черная, вот! Или как их там называют? Не суть, в общем вредная.

– Проспорил я, что к ведьме в услужение на месяц пойду, – отведя взгляд, признался мужик.

– И что других ведьм не нашлось? – проворчала я, тут же осознав нелепость собственного заявления – нас и вправду немного.

– Так на мелозерскую спорили. С магической клятвой. Преступить ее никак нельзя.

Угу, так мое озерцо называется – Мелозерье. И лес окружной, и деревушка ближайшая в честь его же названы. Знание об этом тут же и появилось, стоило упомянуть.

Вот и что с ним делать? Чужого мужика в дом пускать не хочется. Прочь гнать – чую тоже смысла нет: не уйдет.

– У меня, знаешь ли, комната всего одна…

– Да я вон в бане могу пожить, – пожал плечами мужик.

В животе как назло заурчало от голода, напомнив о делах насущных. Ладно б деревенский кто пришел, к простому труду приученный, а что толку с изнеженного городского вельможи? Кормить-поить его? Сейчас! Самой жрать нечего.

– Лишний рот мне ни к чему, – озвучила то, что было на уме.

– Охотой помогу. И похлебку приготовить сумею, не смотри что из знатных, к походным условиям привычный.

– Да?! – я уже более заинтересованно окинула его взглядом, ища сферы применения нежданно обретенной рабсиле.

Охота – это особенно хорошо, я же по натуре мясоед. Вот только в таких условиях на подножный корм вскоре перейду и стану вынужденной вегетарианкой. Самостоятельно поймать и убить зверюшку у меня рука не поднимется. Или я еще недостаточно проголодалась? А если он и на сейчас мясо раздобудет, и впрок… Его ведь можно навялить, закоптить, да засолить! Уф, тогда вообще сказка будет.

– Забор, смотрю, подправить надобно, – продолжил перечислять гость, и я согласно кивнула. – Дров на зиму запасти. Может быть, еще чем сгожусь?

Последнее прозвучало как-то неоднозначно, хотя лицо гостя осталось бесхитростным. Наверное, это я такая испорченная и во всем вижу двоякий смысл. Вот только не станет же он за просто так тут пахать.

– Платить мне тебе нечем, – вздыхаю, мысленно прощаясь с мечтами о мяске.

– Месяц услужения и будет мне оплатой, – поняв, что не гоню его прочь, с явным облегчением заверил мужик. – Меня Дивероном зовут, а к тебе как обращаться?

Блин, ну и имечко. В жизни не запомню. Даже ассоциаций никаких нет созвучных.

– Дивом будешь.

А что? Я хозяйка, мне и правила устанавливать. А он для меня чудо дивное, от голодной смерти спасение ходячее.

– Див, так Див, – легко согласился он.

– Я – Эля, – сократила имя до привычного, благо Эльвира и Элеонора созвучны в упрощенной версии.

Мужчина как-то невесело усмехнулся, услыхав мое имя.

– Что не так? – насторожилась я.

– Была в моей жизни одна Эля, – отмахнулся он, словно это воспоминание не доставляло ему удовольствия. – Но она…

– Только освободи меня от подробностей твоих похождений, – прервала я.

– Как скажешь, – покладисто кивнул. – Ну так что, по рукам, ведьмочка Эля? – ничуть меня не боясь, протянул ладонь мужчина.

– Просто Эля, – прорычала, не спеша пожимать руку.

– Просто Эля, – повторил тот, и мне показалось, или у него в глазах лукавые огоньки промелькнули?

И завертелось: гость обустраиваться принялся, что-то перетаскивая и гремя утварью в бане, а я, взяв лучину со стола, обходила все углы, изучая доставшиеся мне в наследство угодья.

– Зимой тут, наверное, скучно? – со двора крикнул Див.

Молчу. Что тут скажешь? Мне почем знать, как оно?

– Эй, ведьмочка, чего притихла? – спустя пару минут заглянул в распахнутые двери Див.

Тяжко будет с ним. Вопросов много задает, да еще и дотошный, а у меня с ответами туговато.

– Не скучнее, чем летом, – все сильнее раздражаясь, огрызнулась я.

И тут же перед мысленным взором предстали благоухающие разнотравьем полянки, искрящиеся в лучах восходящего солнца бусинки росы на цветочных лепестках, будто и вправду еще вчера собственноручно их собирала. Лето – пора трав, корешков, ягод. А следом пришел образ жарко натопленной избы, покрытое ледяным узором окошко, лучина и книга с какими-то заклинаниями. Зима – время совершенствования навыков.

Так, промежду делом, переговаривались – знакомились. Вернее, он пытался что-нибудь о моем житье-бытье выведать, а я уходила от ответов, заваливая его встречными вопросами. Заодно воспоминания из памяти предшественницы выуживала о том да сем.

Это по первости мне показалось, будто сразу после удара о дверной косяк в мою многострадальную головушку хлынул поток информации. Увы, но знания приходили лишь о том, что так или иначе упоминалось в разговоре. Иногда играли роль и ассоциации. Как в случае с появлением в деревне разыскивающих меня богатеев и внезапным воспоминанием о собственной родне.

Почему все так сложно? Что-то увидеть недостаточно. Например, вид озера не дал мне знания о названии местности, а упоминание в разговоре приоткрыло завесу тайны.

Пока шарахалась из угла в угол, нашла слегка зачерствевшую краюху хлеба. Первый голод утолила, ровно настолько, чтобы желудок не урчал на всю округу. Трижды натыкалась на мышь. Явно ту же. Вряд ли таких откормленных тут много, жрать-то особо нечего. Правда, теперь реагировала на нее уже как-то поспокойнее. Видимо, привыкаю к такому соседству.

– А где твой фамильяр? – донесся очередной вопрос.

Эм? Хм… А ведь и вправду должен быть. Они – неотложный атрибут любой ведьмы. В лучших традициях жанра – это черные кошки, но таковых я тут не видела, да и мыши столь откормленные здесь бы не бегали явно. И тут меня в очередной раз передернуло, теперь уже под взглядом нагло заскочившей на стол, всуе упомянутой мыши!

– Неееет… – не желая принимать открывшийся в памяти факт, едва слышно простонала я.

– Да! – словно прочитав мои мысли, пискнула та и, смешно присев на попку, обвила по-кошачьи хвостиком нижние лапки, а верхние… Словно красна девица сложила на груди, потом, укоризненно покачала головкой, да и подложила под щечку кулачок.

– Так, это уже точно бред, – потирая глаза, проворчала я, вот только картинка не изменилась.

– Я не бред, а ты поосторожнее бы с ним… – пропищала малявка.

– Не хочешь со мной разговаривать, пойду поохочусь. Может, на обед кого подстрелю, – послышался голос Дива, и я облегченно вздохнула.

Стою посреди комнаты, смотрю на… Собственного фамильяра? Жесть! А судьба-то еще та шутница. Мышь! И ладно бы мне с ней просто кров делить пришлось, это и на дистанции делать можно, пережила бы как-нибудь, но память снова приоткрыла покровы некоторых тайн: оказывается, моя магия действует лишь при непосредственном контакте с… Вот этой серой тварюшкой! Немудрено, что я вчера как не тужилась, ничего из себя выжать не смогла в магическом плане.

С другой стороны, она не дикая, не тупая, еще и говорящая. Кстати, и имечко ее припомнилось – Микушка, Мика. И нежность, обращенная к ней, от прошлой хозяйки тела тоже.

– А что ты там про поосторожнее, говорила? – поборов шок, поинтересовалась я.

– Чтоб не понял он, что не нашецкая ты, – деловитым тоном пискнула Мика.

– Почему?

Тут-то я и узнала самую страшную для себя новость, в сравнении с которой мышка в роли фамильяра как-то вмиг отошла на второй план. Оказалось, в этом мире есть магия, что уже не тайна, и ведьмы здесь в почете, а вот иномирцы… Их-то и сжигают на кострах аки причину всех возможных бед.

– Попадос… – пробормотала я, гадая как же вести себя, чтобы иномирность свою не выдать?