Но есть и плюсы в жизни Дао Хэ. Например, один из них заключается в том, что время здесь порой летит совершенно незаметно, убегая сквозь пальцы обитателей монастыря так стремительно, что ты даже не в состоянии понять, сколько дней или часов прошло с того момента, как ты отважился начать за ним отсчет. Утро в Дао Хэ приходит затемно, когда ночной холод заставляет тебя просыпаться, так как от него не спасает тонкое шерстяное одеяло, что затерто практически до дыр. Проснувшись, каждый послушник спешит в бани, что расположены на нижних этажах Дао Хэ. Ведь если не подсуетиться и не занять вовремя отдельную кабину, рискуешь остаться и вовсе грязным. Так как ждать возможности нет, скудный завтрак подается лишь в одно время, и если ты за ним не успел, уж он-то точно дожидаться не станет. А после завтрака все послушники собираются во дворе, где нас уже ждет Сэ’Паи Ван. Он, как обычно, будет заниматься с нами до тех пор, пока солнце не достигнет зенита. И так каждый Паи с шестом, мечом или двумя короткими палками будет отрабатывать бесконечные связки, тренируя и разминая свое тело. Позже во двор принесут небольшой чан, в котором будет плескаться обжигающе горячий взвар из специального сбора трав, который тут же разольют по пиалам и раздадут ученикам. Эти травы призваны помогать нашим связкам и мышцам лучше набирать силу и поддаваться растяжкам. Необходимо пить его изо дня в день, пока мы не «обретем Лицо». Затем придет Сэ’Паи Тонг и поведет нас на место силы, где под землей соединяются в одну сразу несколько энергетических рек. Там мы будем освобождать наше сознание, сливаясь своей Тенью и разумом с энергорекой. Никто из нас не считает время в такие моменты, и никто не посмеет потревожить Паи, пока он сам не «вернется». Ведь каждый знает, как это опасно – вырывать неокрепшую Тень из пограничного состояния. Новенькие могут просидеть так несколько дней подряд. Те же, кто уже неплохо могут себя контролировать, смогут очнуться уже через несколько часов. После будет ужин, столь же скромный, как и завтрак, но зато очень питательный. Обычно это ячменная или рисовая каша, овощи и даоский чай. Затем мы разойдемся каждый к своему наставнику, где до самой темноты будем учиться управлять Тенью, что с рождения живет внутри каждого из нас. Также заниматься науками, письмом и чтением. Правда, есть дни, когда некоторые Паи освобождаются от тренировок, но лишь для того, чтобы облегчить бремя тех, кто живет в услужении у монастыря, обеспечивая нас едой, заботясь о чистоте и прочих хозяйственных нуждах.

И так изо дня в день живет мой монастырь своей размеренной жизнью в тишине и безмолвии послушников, что могут общаться друг с другом лишь мысленно. Чужакам кажется, что в Дао Хэ стоит гробовая тишина, знающие же могут в одночасье оглохнуть от силы мысленного общения, что происходит здесь ежесекундно. Иногда мы даже смотрим сны друг друга, разумеется с разрешения спящего, раскрашивая таким образом однообразную реальность.

«Дайли! Дайли!» – из моих размышлений над пиалой с чаем меня вывел этот неожиданный восклик.

«Тэо? Чего так кричишь?!» – еще не видя того, чей голос столь отчетливо раздавался у меня в голове, возмутилась я.

«День настал!!!» – еще более восторженно отозвались мне, в то время как из-за поворота в обеденную залу ворвался мой друг и однолетка, Тэо.

Не поднимая головы, дабы нам не пришлось встретиться взглядами, потому как Тени иногда весьма агрессивно реагировали друг на друга, я постаралась как можно спокойнее задать свой вопрос.

«Что за день, Тэо? Конечно, день настал, как, впрочем, и вчера, и позавчера», – усмехнулась я.

«Глупая Дайли, День Обретения Лица настал!» – его ментальный крик буквально взорвался у меня в голове, заставив недовольно поморщиться ровно до тех пор, пока я не осознала все им сказанное.

После чего я буквально подскочила на месте, едва не опрокинув пиалу с горячим чаем на своего незадачливого приятеля.

«Кто сказал тебе?!»

«Сэ’Паи Тонг велел нам готовиться! Идем же, Дайли!»

Дважды о таком просить меня было не надо. Не сговариваясь, мы опрометью побежали на нижние этажи, где располагались даоские бани. Ведь обязательным ритуалом, о котором мы точно знали, в День Обретения Лица необходимо было совершить омовение. Бани располагались на два этажа под землей. Здесь не горели масляные лампы, царила духота, влажность и кромешная тьма. Но каждый из обитателей Дао Хэ прекрасно ориентировался тут, нисколько не стесняясь темноты. Войдя в отдельную кабинку, я тут же принялась стягивать с себя сухэйли.

«Неужели я вскоре смогу увидеть свое тело? Глаза? Не боясь, смогу ходить рядом с другими людьми?»

«Да, Дайли», – в голове раздалась осторожная мысль Тэо, что, по всей видимости, подслушал меня. Волна тепла и дружелюбия пришла с его стороны.

«А что если обряд не удастся завершить, как было с Люи?» Каждый день я гнала от себя подобные мысли, но избавиться от них до конца так и не удалось. Не многие из нас знали, что не каждому Паи дано «обрести свое Лицо». Были случаи, когда послушники не возвращались с испытаний. И хотя никто из нас точно не знал, как происходит «обретение», все понимали, что это испытание легким уж точно не будет. Люи была старше нас на пару лет, и когда этот день настал для нее, все были уверены, что вскоре она вернется к нам, уже скинув сухэйли, и, не боясь солнечных лучей, пройдет по двору Дао Хэ. Но этого не произошло. Что случилось в тот день, так и осталось загадкой. Сэ’Паи Тонг на мой вопрос о Люи лишь коротко заметил: «Она отвергла свое Лицо». И более никаких объяснений не последовало.

В тот день я не могла понять, как можно через столько лет ожидания взять и отвергнуть свое Лицо?! Саму свою суть?! Я не понимала тогда, быть может, смогу понять это сейчас…

Нервно тряхнув головой, я постаралась отогнать от себя гнетущие мысли. Ни к чему все это.

Когда мы оказались во внутреннем дворе Дао Хэ, солнце уже практически село, щедро одарив угасающим золотом своих лучей все окружающее пространство. Воздух стал ощутимо прохладнее, но Сэ’Паи Тонг словно и не замечал этого. Он стоял в самом центре двора, прямо держа спину. На нем были простого кроя широкие штаны и такая же безрукавка. Его жилистые, не лишенные рельефа руки крепко сжимали посох. А на смуглом лице читались абсолютное спокойствие и уверенность.

– Пойдемте, вас уже ждут, – коротко бросил он, повернулся к нам спиной и направился к северным воротам монастыря.

То, что обряд проходил за пределами монастыря, мы знали, но вот где именно, никому не разглашалось.

Сухопарая фигура моего мастера легко двигалась вперед. Казалось, он совершенно не замечает многочисленные валуны и кочки, что встречались на нашем пути. Сейчас мы поднимались выше в горы. С каждым шагом становилось все холоднее и тяжелее идти. Еще совсем недавно пологие склоны как-то незаметно превратились в практически вертикальные стены. Конечно, не обладай мы нашей физической подготовкой, то пришлось бы совсем туго. Но мы шли, стараясь ни в чем не уступать учителю.

Вскоре, преодолев очередной скалистый уступ, мы оказались на небольшой платформе, на противоположной стороне которой неровно чадил факел, задыхавшийся от нехватки кислорода на такой высоте. Но даже в его неровном свете можно было разглядеть темный провал в горной породе. Должно быть, это был вход. Вот только – куда?

Не говоря ни слова, Сэ’Паи Тонг направился в сторону темного входа и тут же растворился в густой тьме, что клубилась там, куда свет факела не доносился. Мы, не сговариваясь, последовали за ним.

Оказалось, что это отверстие в стене весьма и весьма узкое, как и сам проход, который оно открывает. Это был длинный, погруженный в непроглядную темень коридор, в котором совершенно невозможно встать в полный рост. Сколько мы так шли, я не знаю, но шея и спина успели существенно окаменеть. Но вот впереди послышался растущий гул множества голосов. Да, это не была галлюцинация, впереди и впрямь пели, причем не на один голос. Следом за голосами моего обоняния достигли запахи благовоний, тяжелым облаком повисшие в этом замкнутом пространстве. И вот, в довершение ко всему, впереди показался слабый свет.

Когда же коридор закончился и мы шагнули на залитую светом поверхность, то с трудом смогли подавить вздох изумления. Я, Тэо и Сэ’Паи Тонг оказались в огромной зале овальной формы. Внутри было на удивление тепло и светло. По краю залы стояли все наши мастера, и они пели. Их голоса, казалось, заставляли вибрировать окружающее пространство. Было ощущение, что глубокое размеренное пение заставляет колебаться и дрожать от волнения воздух. А быть может, это просто меня начинала колотить нервная дрожь.

Я уже говорила, что очень плохо помню место, где была рождена, как и родителей, что даровали мне жизнь. Я вовсе не помню имени, что дала мне родная мать, но зато я очень хорошо помню тот день, когда переступила порог Дао Хэ. Словно именно с этого шага, разделявшего мир за пределами монастыря, и начиналась моя жизнь. Удивительно, как избирательна память человека… Хотя, быть может, в этом и заключалось пробуждение Тени, что происходило в стенах монастыря. Я не знаю.

Помню лишь невероятную боль, что резала мне сердце и заставляла корчиться в судорогах у самых ворот монастыря. Это было, как если бы кто-то выдрал из моей груди кусок плоти. Первым, что я смогла отчетливо разглядеть, было лицо моего Сэ’Паи. Он улыбался, склонившись над моим маленьким тельцем, и тихо говорил: «Потерпи, малышка, скоро пройдет. Потерпи, мы даже представить не могли, что Тень твоя будет так сильна, ведь ты девочка».

А я просто смотрела на него, не понимая ни слова из сказанного, и находила поддержку в его глазах.

Позже Сэ’Паи Тонг объяснил мне, что девочки с таким даром, как у меня, рождаются крайне редко, и сама вероятность того, что Тень войдет в женское тело, крайне мала. Но даже если это и происходило, частенько случалось так, как произошло с Люи. Женщин среди теней практически не было… Тем более среди тех, кто переживал Великий День…

Но, как это ни странно, умереть сегодня я не боялась. Ведь страх смерти ведом лишь тем, кто существует. А я всего лишь Тень. Как и все мы…

Песнь мастеров стала тише, но они не замолчали, а продолжали свой тихий напев. Сэ’Паи Тонг вышел в центр залы и, сложив руки на груди, глубоко поклонился.

– Братья мои, – вслух заговорил учитель, – сегодня особый день для двух наших учеников. Им предстоит умереть и родиться вновь, обретая Лицо. И каждый из нас будет незримо сопровождать их на этом не легком пути. Мы все вздохнем сегодня последний раз, чтобы задышать полной грудью уже вместе с Тэо и Дайли. Паи, подойдите ко мне.

Отбросив все посторонние мысли, я сделала шаг, устремляясь к центру залы. Как только мы подошли к мастеру, пение, что заполняло собой все окружающее пространство, изменилось. Не знаю, как им это удавалось делать при помощи одного лишь голоса, но выводимая монахами мелодия стала более энергичной. Создавалось впечатление, что, кроме слов, в ней появилось дыхание. Особая ритмичность заполнила все вокруг.

Учитель мысленно попросил нас лечь у его ног на спину, что мы тут же исполнили.

«Дыши вместе с нашими голосами, Дайли. Отпусти свой разум, выпусти Тень на поверхность, позволь ей вести себя. Мы все одно целое. Ступай, Дайли, и ничего не бойся. Твои ноги это земля, – очень тихо продолжал говорить Сэ’Паи, помогая войти в транс, – твои руки это вода, твое сердце – огонь, твой разум – воздух. Отпусти его!»

Резкий выдох, и невероятное чувство легкости и счастья знакомо затопили сознание, стоило отделить свой дух от тела. Я по обыкновению разглядывала себя со стороны и откровенно недоумевала, что может удерживать меня в этом теле? Для чего держаться за бренную плоть, когда здесь так легко и свободно можно быть самой собой.

Такие мысли посещают всегда во время подобных практик, главное удержать свое сознание, не поддаться порыву и не уйти.

«Держись за свое тело, это твой главный маячок», – учил меня Сэ’Паи Тонг, когда я только тренировалась покидать физическую оболочку.

Краски вокруг стали много ярче и контрастнее, со стороны пещера, в которой мы разместились, казалась более светлой, если не сказать солнечной. Это было из-за большого количества переливающихся золотом аур присутствующих. Невероятно завораживающее зрелище.

И лишь два темных пятна портили окружающее великолепие. Будто две черные воронки, они втягивали в себя разлившееся вокруг золотое сияние. Не сразу я поняла, что одной из этих воронок является мое тело. Окутанное в темную ткань сухэйли, оно недвижимой куклой лежало на каменном полу, впитывая как губка окружающее его сияние. И чем дольше я всматривалась в эту тьму, тем сильнее разрасталась тьма, поглощая все больше сияющего пространства. В какой-то момент я поняла, что не в силах отвести взгляда от происходящего, и именно тогда тьма хищной птицей бросилась на меня.

Безвременье. Затмение полное и непостижимое, а вокруг лишь тьма. Всепоглощающая и дарующая покой и смирение. Как сладко раствориться в ней и как страшно сделать это. Мысли медленно протекали где-то на задворках сознания. И именно в тот момент, когда мне начало казаться, что я – это кромешная, беспросветная чернота, тьма вокруг меня рассеялась.

Я стояла на скалистом уступе, и холодный пронизывающий ветер, казалось, проникал сквозь кожу. Взгляд невольно опустился вниз, но вместо ожидаемого темного подола сухэйли я увидела свои ноги… Вот только кожа на них лоснилась и блестела атласной тьмой. Подняв перед собой руки, я невольно отпрянула, увидев, что и они не покрыты, но так же черны.

«Боги, что со мной?!» – по привычке мысленно воскликнула я.

– Все так, как и должно быть, – бархатистый женский голос раздался со спины.

От неожиданности я резко обернулась и буквально потеряла дар речи. Прямо передо мной стояла молодая девушка, фигура ее была легка и изящна. Густые темные волосы тяжелым покрывалом окутали ее обнаженный стан. Немного раскосые зеленые глаза весело смотрели на меня. А чуть пухлые губы изогнулись в приветливой улыбке.

– Боишься, Дайли? – словно трель колокольчиков, разнесся ее голос в пространстве.

«Нет, – мысленно ответила я. – Кто ты?» – едва справляясь с волнением, спросила я.

– Ты, – так же коротко ответила незнакомка.

– Принимаешь ли ты свое Лицо, Дайли?

На последнем слове сильный поток ветра подхватил волосы девушки, откидывая их за спину и открывая ее тело моему взгляду. Мне не было нужды смотреть на нее, чтобы знать, какая она, ведь моя фигура была точным ее отражением. С одной лишь разницей: я никогда не видела себя со стороны.