– Я Ола, – вдруг сказала она, посмотрев мне прямо в глаза.

На её губах расцвела нежная улыбка. Ола казалась взрослой женщиной, о которых принято говорить «в самом соку». Невысокого роста, с забранными в пучок светлыми волосами и приятной полноты формами она приковывала к себе мужские взгляды. А ещё казалась какой-то «по-домашнему» уютной. Она умела расположить к себе. Я это почувствовала, как почувствовала и то, что передо мной довольно взрослая волчица. Как я смогла это понять?

Нахмурившись, я обвела взглядом каждого из присутствующих, улавливая их структуру и внутреннюю суть, я могла легко определить, какой демон передо мной. Компания собралась разношерстной. Были тут и лисы, волки, тигры и даже один медведь в лице того самого Римана.

– А как тебя зовут? – продолжила женщина, заглядывая мне в глаза.

– Я… – поджав губы, я тяжело перевела дыхание, – не могу вспомнить, – отчего-то задрожавшим голосом, пробормотала я и сама не поняла, как по моим щекам покатились слёзы.

Конечно, я действительно была растеряна своим положением и отсутствием воспоминаний, но рыдать при стольких неизвестных мне людях я никак не планировала. И, тем не менее, мой организм выдал прекрасную истерику со слезами, всхлипами и подвываниями. Хотя внутри я оставалась совершенно спокойной, лишь только диву давалась, как хорошо у меня получается. Уже спустя несколько минут меня жалели все собравшиеся. Мне была предложена самая большая порция еды и чая. Меня утешали и укутывали в теплое одеяло, помимо куртки и сапог, что мне предложили ранее.

– Ничего, ничего, дочка, – шептал огромный Риман, трепля меня по затылку. – Хорошо, что не помнишь! И не надо тебе помнить Тавир. Забудь. Забудь и начни с чистого листа. Твой город пал и был растерзан, но ты выжила, а, стало быть, ничего ещё не закончено…

Это был странный вечер. Я действительно начинала всё с чистого листа и узнавала о себе так же много нового и интересного. Например, я была скрытной и хитрой. Должно быть, это качество моей прежней личности. Я умела манипулировать людьми, потому как, никак иначе моё поведение я расценить не могла. Лёжа ночью в той самой повозке, в которой очнулась, я много размышляла над этим. За весь вечер я вряд ли сказала больше десяти слов, но при этом я легко и эмоционально плакала, оставаясь внутренне собранной. Меня жалели. Меня кормили и окружали заботой, и я принимала это.

Кто я?

Люди у костра единогласно решили, что я бесовка или по-другому смесок, рожденный от беса и демона. Как бы там ни было, они считали меня слабым бесом «из простолюдин», у которого вряд ли есть внутренний зверь. Тот факт, что я выжила в городе, что стал призраком в один день не вызывало ни у кого вопросов.

– Скорее всего, родители бросили тебя в ту канаву, где я тебя нашёл, – поделился Риман. – Они спасли тебе жизнь. Наги зачистили весь город. Такой резни…

– Хватит, – резко оборвала его Ола, – больше никто из вас не заговорит о том, откуда Фэй, – назвала она меня вымышленным именем, – и что возможно там произошло. Если ребёнок предпочел забыть, то и мы можем не вспоминать.

Вот так, в один миг эта незнакомая мне женщина провела черту между моим прошлым и будущим. Как это ни забавно, но и то и другое представлялось весьма туманным.

Две недели в караване пролетели как один миг. Оказывается, мы двигались на север. Домой, как говорил Риман, и непременно сладко улыбаясь над этим словом. Караван принадлежал ему и его побратиму Шасу, мужу Олы и отцу Тэмзи. Они продали то, что привезли из родного края и выгодно прикупили то, что собирались продать уже дома ещё до того, как пал Тавир. Этим караванщики были особенно довольны, понимая, как могло пострадать их дело.

– Как думаешь, сколько мне лет? – спросила я однажды у Тэмзи, который предпочитал быть поближе ко мне, видя во мне ту, кто могла бы с ним разделить интересы и игры.

– Ну, – почесал он вихрастый затылок, – больше тринадцати и не дашь, – пожал он плечами.

– Думаешь? – задумалась я, надеясь, что когда мы прибудем в это самое «домой» у кого-нибудь найдётся зеркало.

Почему-то мне иногда думалось, что если я увижу свое лицо, то возможно и память вернётся ко мне. В конце концов, от моей прошлой жизни осталось только оно. Или я хотя бы начну себя чувствовать тем самым «ребёнком», о котором все говорили. На деле же, мне иногда казалось, что что-то со мной всё же не так. Может быть, отражение в зеркале заставит почувствовать себя комфортнее? Поможет осознать, кто я?

– Фэй, – позвала меня Ола, когда до окончания нашего пути оставалось менее дня перехода.

– Да?

– Пойдем со мной.

Всё это время я помогала с приготовлением еды для караванщиков. Оказалось, я совсем не умела резать и чистить овощи, как и готовить в целом. Разве, это не та безусловная память, которая должна была бы быть при мне, как у любой простолюдинки? Но, я срезала шкурку с корнеплодов так, что от самого плода едва ли оставалась половина. Хотя, спустя две недели я в этом немного поднаторела. Поэтому, отложив в сторону нож и бросив очищенную картошку в котелок, я направилась за Олой.

Стоило нам выйти на безлюдную полянку, как женщина сунула мне в руку небольшую, аккуратно сложенную, белую тряпочку.

– Что это? – нахмурилась я, разворачивая тряпицу.

– Это было при тебе, когда мы нашли тебя. Я переодевала тебя и решила спрятать…ведь эта вещь баснословно дорогая, милая, – коснулась она моего запястья, когда я с интересом рассматривала потрясающе изящный, почти невесомый, ажурный золотой браслет, усыпанный прозрачными и светло-зелёными камнями. – Но, возможно, совсем скоро наши пути разойдутся, думаю, будет правильно вернуть его. Чего уж греха таить, – хмыкнула женщина, – сначала хотела забрать его в качестве платы за спасение и переход вместе с нами, но думается мне, что добра эта вещица мне не принесёт…

– Как это может быть моим? – прошептала я.

Даже не помня много, я могла понять, что такая вещь не может принадлежать бедняку.

После этих слов Ола крепко сжала моё запястье и, наклонившись к моему лицу, почти прошипела:

– Всё, что ты о себе знаешь – это выдумки наших мужиков! Пусть так и остаётся. Запомни, девочка, обычная бесовка никому не интересна, гораздо интереснее та, что владела такой вещью… Или та, на которой зажили глубокие раны от меча и не осталось ни одного ожога после того, как сгорела вся одежда… Понимаешь? – проницательно взглянула она мне в глаза.

Я понимала. На каком-то почти зверином уровне, я была с ней согласна. Я не спрашивала её детали о ранах, просто потому, что не хотела, чтобы это лишний раз было озвучено. Я и сама понимала, что для такой битвы, из которой я вышла живой, я непозволительно хорошо сохранилась. Даже ни одной царапины, как оказалось, на мне не было.

Потому молча сложила тряпицу и убрала в карман штанов. Мне приходилось носить старые вещи Тэмзи, так как он был самым маленьким из всех. Они больше всего, хотя бы в ширину, подходили мне.

Не знаю, что произошло в Тавире. Не знаю и знать не хочу, как я оказалась в той канаве, и почему у меня был этот браслет, что тяжким грузом лёг в карман почти протёртых брюк. Хотя, караванщики и говорили о страшном падении города, в моём сердце царила звенящая пустота. Может быть, это и неплохо? Уже вечером я нашла кусок жесткой толстой нити и соорудила из тряпочки мешочек, который повесила на шею так, что никто не мог разглядеть, что именно там у меня.

Утром следующего дня наш караван вошел в город. Не знаю, бывала ли я когда-либо так далеко на севере? Видела ли эти суровые, крепкие города, укрытые со всех сторон внушительными крепостными стенами? Как знать? Но, сейчас я глядела во все глаза на огромные ворота, что были открыты настежь, позволяя простому люду свободно входить в город. И, лишь караваны вроде нашего, сперва проходили досмотр и оплачивали въездной сбор.

Все это не так сильно интересовало меня, как то, как выглядели жители севера и их город. Хотя погода была достаточно прохладной и лично я действительно замерзала, но мало кто вокруг носил теплые вещи. Конечно, здесь жили демоны хорошо приспособленные к низким температурам. Внутренний зверь почти каждого, кто был в нашем караване, как и в городе, мог легко согреть своего обладателя даже в самый студеный мороз.

– Больше ни за какие деньги не отправлюсь на юг, – глубоко вздохнул Радо, мужчина, что управлял повозкой, на которой сейчас сидела я.

– Почему? – поинтересовалась я больше из вежливости, чем из интереса.

– Жарко уж очень, – пожал он плечами, – по природе своей мы – волки и наш организм к такой жаре не приспособлен. Дома хорошо, что ни говори. Каждый из нас демон севера, а стало быть, и жить нам лучше дома.

Он говорил о том, как хорошо, что они наконец-то вернулись, рассуждая о прелестях севера, а я с тревогой в сердце готовилась к тому моменту, когда кто-то из караванщиков скажет, что на этом наши пути расходятся. Момент страха и неопределённости приближался с каждым шагом лошадки, что тащила повозку. Совсем скоро я останусь одна? Иллюзия того, что я принадлежу к кругу караванщиков вот-вот исчезнет…

– Фэй, – грубый голос Римана, вывел меня из омута невесёлых дум. – Как войдём в город, пойдёшь со мной. Поживешь пока при моем дворе, а дальше видно будет, – пробасил этот огромный мужчина и как ни в чем ни бывало пошёл заниматься другими делами.

Я смотрела ему в след, испытывая действительно глубокую признательность за такой его жест. Хотя бы пока я не пойму, как можно выжить в этом суровом городе севера, что носил такое же краткое и жесткое имя, как и выглядел снаружи – Нар.

Стоило нам войти в город, как караван, не сговариваясь, начал разделяться. К моей повозке вновь подъехал Риман и протянул ко мне свои огромные руки. Я больше не сомневаясь ни минуты, потянулась ему навстречу, а уже через секунду оказалась в седле прямо перед ним.

– Что ж, Фэй, надеюсь, ты не боишься оказаться в логове медведя, – хохотнул он у меня над головой, пришпорил коня и мы весьма споро начали продвигаться вглубь города.

Нар оказался гораздо интереснее изнутри, чем снаружи. Широкие мощёные улицы, добротные каменные дома. Должно быть, мы двигались по центральной торговой улице, так как практически в каждом доме, что стоял вдоль улицы, был магазин, лавка, таверна или какая-то контора.

«Сластёна»

«Свиной пятачок»

«Портной»

«Шляпки»

«Готовое платье»

Я с интересом читала вывески, чуть слышно шепча название лавочек себе под нос. Какое хаотичное нагромождение всего, думалось мне. Сладости, мясо, пошив одежды и тут же шляпки…

– Ты умеешь читать? – вопрос Римана застал меня врасплох.

Нахмурившись, я поняла, что действительно умею. Наконец-то! Хоть какое-то полезное умение из прошлой жизни!

– По всей видимости, так и есть, – согласилась я.

Риман больше ни о чем не спрашивал, хотя я будто почувствовала, как его напрягло это открытие. Почему? Нужно будет поговорить с ним, как только окажемся у него дома.

Совсем скоро мы съехали с центральной улицы. Магазинов стало в разы меньше, хотя улицы оставались столь же широкими. Появилось больше деревьев. Чем дальше мы продвигались, тем больше людей здоровалось с Риманом. Прохожие с интересом разглядывали меня, иногда даже принюхивались, но тут же теряли интерес и отворачивались. Причем так поступали все встреченные нами демоны и неважно, какие именно.

– Почему они нюхают меня? – поинтересовалась я у Римана.

– Пытаются понять, какой у тебя внутренний зверь, – просто пояснил он.

– А, так разве не видно? – я правда не поняла, зачем они нюхают меня.

Лично я и так могла определить, кто есть кто. Это было просто, и я считывала энергетические структуры встреченных нами демонов очень легко.

– Конечно, нет, чтобы понять, кто есть кто нужно считать запах. Для нас запах значит очень много. Есть среди нас демоны, которые даже могут определить для себя подходящую пару только по запаху, представляешь? От тебя не пахнет ни силой, ни магией, так пахнут лишь дети и бесы, – подытожил Риман.

– А, что, если я не бесовка? Я же ещё ребёнок, может быть, и у меня есть внутренний зверь, как у всех демонов?

– Нет, – покачал он головой, – тогда принюхавшись, они считали бы это. Есть свои особенности запахов. Даже если от детей не пахнет внутренним зверем, всё ещё можно понять, что он формируется. У тебя нет этого…

На какое-то время я задумалась о том, почему они нюхают, а мне достаточно просто взглянуть, чтобы понять, кто есть кто? Всё же Ола права, лучше помалкивать и лишний раз никому не показывать, что я, возможно, чем-то отличаюсь. И дело даже не в словах волчицы, просто, ощущение было таким, словно кто-то невидимый накрывал мой рот ладонью, не давая разомкнуть губ, стоило только подумать о том, чтобы рассказать хоть кому-то о пока пусть и небольших, но странностях.

«Молчи», будто кто-то невидимый нашептывал мне.

«Ты дитя. Слабое и глупое. Только слабых и глупых будут защищать».

И я соглашалась, прислушиваясь и принимая советы из глубокой тьмы своего разума. И не важно, как глубока была эта тьма, я чувствовала, что только она не предаст и позаботится обо мне.

Глава 4.

Демоны, имевшие внутренним зверем медведя, часто вели жизнь одиночек. Они сходились ненадолго, заключая временные браки, заводили детей, а после совместное существование становилось невыносимым. Такова была их натура, хотя они и продолжали общаться со своими отпрысками, что всё же отличало их от животных. Может быть, поэтому, несмотря на всю силу внутреннего зверя, их разобщенность не позволяла им занять высокое место в управлении севером. Хотя, как объяснял мне Риман, его мало интересовали интриги и политика. Он был сам по себе. Иногда его навещали или он навещал детей. Редко приглашал погостить к себе брата, который жил в общем-то недалеко – в соседнем городе. По большей части он занимался торговлей и жил с того, что зарабатывал его караван. Ему нравилось путешествовать и не обременять себя привязанностями.

– Мой дом небольшой, – рассказывал он, – кроме меня там постоянно живёт моя домработница. Сам я редко бываю дома, поэтому так и не скажешь, у кого кто живет, – хохотнул он. – Но ты можешь оставаться столько, сколько нужно. Я тебя спас – ты моя ответственность.

Его слова показались мне тогда довольно благородными просто потому, что я не знала, что по отношению к бесам ответственность вовсе не значила тоже самое, что и забота.

Дом Римана и впрямь оказался довольно небольшим, но очень уютным. Всё в нем говорило о том, что у дома есть трудолюбивый хозяин, который ухаживает за каждым его уголком. Начиная с добротной каменной изгороди увитой диким виноградом, за которой скрывался ухоженный сад с аккуратно подстриженным газоном, и заканчивая идеально вымытыми окнами, по ту строну которых виднелся горящий камин. Одноэтажный особняк из темно-коричневого камня с крышей из красной черепицы, казался очень теплым, и в него действительно хотелось попасть.

Стоило нам спешиться, как дверь дома отворилась и на пороге возникла женщина. Сложно было бы сказать, сколько ей лет, потому как в пожилом возрасте то, как выглядит демон напрямую зависело от силы внутреннего зверя. Слабые демоны и бесы рано старели, частенько имели звериные признаки во внешности, будь то обильный волосяной покров по всему телу, неправильные черты лица, порой слишком крупные или наоборот мелкие, непропорциональную фигуру. Сильные жили дольше и выглядели моложе так же гораздо дольше. Но как бы там ни было, сейчас передо мной стояла пожилая женщина и судя по её энергетической структуре зверя внутри у неё не было вовсе. При этом она была аккуратно причесана, на ней было строгое темно-синее платье с высоким воротом. Тонкие губы были сжаты, напоминая нить, из-за чего казалось, что женщина не слишком-то рада видеть хозяина дома. При этом глаза её были мелкими и глубоко посаженными, отчего весь её облик напоминал какой-то крысиный, что ли?

– Сколько раз я просила заранее предупреждать о приезде? Неужели так сложно отправить вестника, входя в город? – процедила она, едва открывая рот.

– И я рад тебя видеть, Каас, – усмехнулся Риман.

– Кто это? – даже не пытаясь быть вежливой, кивнула она в мою сторону.

– Фэй – моя ответственность, – словно это что-то объясняло, буркнул Риман. – Покажи ей всё.

После этих слов, Риман взял под уздцы своего жеребца и отправился вместе с ним к невысокому деревянному сараю, что стоял в самой дальней части его участка.

– Идём, – смерив меня несколько брезгливым взглядом, буркнула эта госпожа и, не дожидаясь меня, отправилась внутрь дома.

– В первую очередь тебя стоит помыть – я не терплю нерях. Если хочешь здесь жить, то тебе придётся следовать правилам этого дома и первое из них – это чистота. Мне не интересно из какой дыры он тебя достал, но теперь ты его ответственность, а стало быть, будешь делать так, как тебе говорят. Ясно?

Я лишь кратко кивнула.

Что ещё я могла сказать, ступая по идеально начищенным полам в своих порядком потрёпанных сапогах.

Дом Римана был столь же уютным и чистым внутри, как и снаружи. Я действительно сомневалась, что сам Риман занимался его обстановкой. Всё внутри было подобрано с такой тщательностью, что оставалось только в восхищении рассматривать добротную мебель из темного дерева, изящные вазы со свежесрезанными цветами, диваны с бархатной обивкой. Всё, начиная от крошечной статуэтки танцовщицы в невесомых одеяниях, что стояла на каминной полке в гостиной и заканчивая ненавязчивыми обоями, которыми был отделан коридор было плодом творения Каас. Я была в этом уверенна.

– Раз ясно, то здесь находится душевая для меня и тебя, – остановилась она напротив двери в самом конце коридора. – В той стороне, – указала она в противоположную сторону, – хозяйская часть дома. Тебе там делать нечего, поняла?

Я ещё раз кивнула.

– Порядок там имею право наводить только я, – с какой-то непередаваемой гордостью, заявила она. – Ты можешь пользоваться этой душевой, кухней и спальней для прислуги. Посмотрим, к чему тебя приспособить… Пока же иди мойся, я подберу для тебя платье.

Женщина резко развернулась на каблуках и, жестко чеканя шаг, направилась дальше по коридору. Я же смотрела ей в след и думала над тем, куда меня занесло? Почему Риман сказал, что я его ответственность так, что это всё объяснило этой Каас и тут же поставило меня в один ряд с прислугой? Нет, я понимала, что мне некуда идти и не на что жить, но всё же хотелось бы и понимать свой статус теперь?

Войдя в небольшую комнату, отделанную светлым камнем, я на долю секунды растерялась, так как я тут же оказалась перед зеркалом, что висело над раковиной. На меня смотрели встревоженные бледно-зелёные глаза на детском лице, которое было усыпано веснушками. В обрамлении тугих кудряшек, которые сейчас больше всего напоминали грязно-рыжую паклю. На вид мне и впрямь было не больше двенадцати-тринадцати лет, так как никаких женских признаков пока не наблюдалось. Плоская, невозможно худая, низкого роста. Узнала ли я своё отражение? Нет.

В доме Римана был водопровод. И, вот, что странно, меня скорее расстроило отсутствие горячей воды, нежели удивило присутствие крана с холодной водой в ванной. Откуда-то я знала, что водопровод в доме – это показатель достатка? И всё же, мыться холодной водой было неприятно. Слишком холодно. Из всех принадлежностей было лишь темное и вонючее мыло. И, я готова была поклясться, что для меня такие условия были из ряда вон!

Помывшись, и взглянув на себя вновь, ничего не изменилось. Только теперь стало понятно, что мои волосы желто-рыжие и лишь две пряди на висках темно-красного цвета.

– Кто ты? – прошептала я своему отражению.

Ответа, конечно же, не последовало. Я не знала лица, что смотрело на меня с зеркальной глади. Единственное, что я могла сказать совершенно точно – внешность у меня весьма посредственная. Бывают рыжие женщины, чей цвет волос насыщен и ярок. Мои волосы были не из той категории. Собственно всё: глаза, цвет губ, кожи и волос казался каким-то невзрачно-припылённым.