Глава 2

Грузовик с номером «75-15» у дома означает известия из Краснодара, от человека, который не нарочно вторгается в нашу идиллию. От Марата… Раньше этот номер вызывал в душе Беллы чувство радости и предвкушения. Теперь казался в её жизни лишним, ошибочным. То, что привёз краснодарский водитель, должно было послужить кульминацией в предбрачном отрезке времени, но вместо этого посеяло в душе невесты панику от ощущения невозможности вернуться назад. Речь идёт о роскошном свадебном платье. Его выбирали тщательно, из самых дорогих, и, вероятно, долго искали в магазинах. Мать от восторга прослезилась. Завтра это платье сможет увидеть отец, когда его привезут из больницы. Он будет радоваться за дочь и тому, что успел дожить до счастливого дня. Бедный папа! Он даже не догадывается, какие сомнения грызут Беллу.

Руфина впервые за последние месяцы выглядела счастливой, немного отвлекшись от грустных мыслей. Приятным в этот вечер казался даже тот факт, что с завтрашнего дня её муж будет с ней рядом, пусть почти уже совсем недвижим. Перед его редкой болезнью – необъяснимым отмиранием клеток – врачи оказались бессильны. Никакое лечение не смогло остановить этот процесс. День за днём, месяц за месяцем клетки медленно отмирали в его организме. Это выглядело более чем странным и абсурдным на фоне абсолютно здоровых органов. Последние две недели врачи только разводили руками и, наконец, сдавшись, отправили больного умирать домой.

Ничего, Руфина будет рядом с мужем и своей заботой скрасит его последние дни. А свадьба дочери поможет хотя бы на короткое время вернуть в его жизнь чувство радости. Всё происходящее было таким же правильным и совершенным, как свадебное платье. Она замечательно воспитала дочь, окружив её с детства строгостью и моралью. Жених образован и тоже хорошо воспитан. Наконец, он сын её давней подруги. К подарку прилагалась записка, в которой назначалось время телефонных переговоров с Краснодаром. Нужно было сегодня же сообщить матери жениха, по размеру ли платье (хотя уже не один раз обговаривались все размеры).

Нет ничего грешнее осознавать, как ты хороша в блеске нейлонового облака и как понравилась бы сейчас другому, и как этот другой ждёт уже целых полчаса, и важнее этого ничего уже быть не может. Отчего-то и прохладные комнаты городской отдельной квартиры и “вымечтанная” свобода уже не кажутся самым нужным в жизни. Есть кое-что в сотню раз более волнующее, отстраняющее все материальные блага. И ещё не до конца понятно, стоит ли оно всех прежних стремлений, но уже не находишь сил и желания отказаться от его вкушения.

Часы словно взбесились, стрелки стремительно ускользали от судьбоносной отметки. Подступающие слёзы туманили глаза, искажая отражение в зеркале. И ещё эта ненавистная записка о переговорах! Белла просто сойдёт с ума, если сегодня ЕГО не увидит!

Какой восторг и любование в глазах матери, и какая тоска и потерянность в глазах невесты!

Наконец, высвободившись из круженного заточения и тайком улизнув от матери, зная, как та рассердится, Белла прибежала в условное место с опозданием на сорок минут. Обнаружила его безлюдным и дала волю слезам. Ей не нужен Марат – сын обеспеченного папочки, не нужна отдельная квартира и свадебный наряд. Ей нужен только светловолосый Валька! Валька с родинкой на щеке! Валька голубоглазый! Валька настойчивый и страстный, от которого вскипает кровь!

Она плакала не от потери, а от какой-то страдальческой, нежной, желанной грусти, которой сопровождается влюблённость. И к этой грусти примешивалась ненависть и к подарку, и к матери, и к собственному легкомыслию и поспешности за удачным замужеством.

Она всхлипнула, и вдруг насторожилась, и обратила заплаканное лицо на голос, окликнувший её, уже не страдая, а восторгаясь. Любовники немедленно бросились друг другу в объятья, которые через секунду грозили уже перерасти в томительные нарастающим возбуждением ласки. Парень скользнул было губами на девичью грудь. Пробежал пальцами по гладкому бедру, а красавица, нескрываемо пылавшая желанием, отстранялась от этих ласк, не покидая при этом объятий. Валька, понимающий несколько больше в капризах женских сердец, чем многие его сверстники, быстро догадался о причине нарочной Беллиной неподатливости. Мужчина способен легко отречься от всего, что не примет участия в обещающем случиться слиянии. Женщина же требует каких-либо гарантий будущего, даже заведомо ложных, чтобы с оправданным спокойствием предаться глубинам любви. Она словно требует платы за свой сладкий грех. Мужчина же в подобном не нуждается.

– Белла, милая, дорогая! Я приеду за тобой. Ты ведь поедешь в Москву?

И она кивала в ответ.

– Я скоро напишу тебе. Очень скоро. Жди.

И снова Белла во власти голубоглазого, светловолосого обольстителя (у Марата глаза карие, волосы чёрные, как смоль. Это имеет значение? Ещё какое!)

Наслаждение томлением, романтическая прелюдия и скудные ласки допустимы почти любой скромницей. А дальше, за чертой, плотское удовольствие и хрупкая боль, подчёркивающая приземлённую материальность. Здесь парящая гордость за умение быть для мужчины соблазном вдруг съёживается в пристыженность, смешанную с самозапретным наслаждением. И вскоре яркий концентрированный шар страсти становится похожим на маленькую остывшую планету. А позже, спустя чувственную усталость, этот шар снова наливается, впитывая из памяти и возвышенное, и земное…

Сейчас Белла – остывшая и спокойная, ей гораздо легче, чем несколько часов назад. А завтра она с огненным шаром в груди пойдёт на переговорный пункт и смело признается Марату, что обручена с другим (красивое и подходящее слово: обручена), что ничего уже не изменить, и она уезжает в Москву.

“Маратушка, ты милый, добрый! Очень прошу, прости…”

“О чём ты говоришь, Белла? Ведь мы совсем скоро летим в Германию. И паспорт твой уже готов”.

“Ты не понял, Марат. Мы никуда не полетим. Вернее, в Германию отправитесь вы с твоим отцом, а я останусь”.

“Почему?”

“Потому что никакой свадьбы не будет. Прости, что так получилось. Я люблю другого человека”.

Да, так, что-нибудь в этом роде. Конечно, будет скандал, но она всё вынесет ради Вальки. А фотографию, где Белла с цветком в волосах, смуглая и красивая, Валентин возьмёт с собой, чтобы ощущать присутствие любимой, пока будет длиться разлука.

– Дорогая подруга, что произошло? На тебе лица нет.

Мать в недоумении. Сейчас она всё узнает. Белла не в состоянии унять дрожь.

– И ты ещё спрашиваешь? С какой семьёй я хотела породниться!

Белла съёжилась у стены. Марат сидел напротив, опустив голову. Несостоявшаяся свекровь нервно топталась возле сына. А Руфина перемещала вопрошающий взгляд с одного человека на другого.

– Что же, она ничего не знает? – холодно осведомилась “несвекровь”.

Белла виновато мотнула головой и покраснела. Она полагала, что телефонного разговора с Маратом будет достаточно.

– Твоя дочь расстроила свадьбу. Мой сын всего лишь хочет знать, почему. Что он ей сделал плохого? За что его отвергли?

– Я не верю своим ушам! Белла, это правда?

– Да, – хрипло отозвалась виновница. (Как жаль, что всё услышит папа).

– Ах, Ирма, так часто бывает. Молодые ссорятся и мирятся без конца…

– Мы не ссорились, – проронила Белла, останавливая надежду матери.

– Дочка, родная, помиритесь, – как непривычно ласков и жалостлив её тон, – Марат, сынок, прости её, пожалуйста.

– Какой он тебе сынок? (Это Ирма) Он теперь чужой вашему дому!

Марат, наконец, поднял голову.

– Белла, прости, если я тебя обидел…

Девушке стало жаль бывшего жениха и отвратительно стыдно за неожиданный скандал. Она готова была уже подыграть в сцене примирения, но тут Валькин образ скользнул из памяти в сердце, а оттуда – в самый низ живота и зажёгся там раздражающим огоньком. Белла взглянула на Марата и поняла, что он никогда не сможет потушить этот огонь. И тогда она решительно произнесла:

– Я люблю другого…

Ещё несколько болезненно-обидных слов и всё закончится. Или только начнётся?

– Несмотря на то, что я всегда считала тебя подругой, Руфина, осмелюсь тебя упрекнуть (это “несвекровь”, страшно возмущённая). Ты воспитала дочь плохо! Твоя Белла – ветреная особа и в жёны моему сыну не годится. Пойдём, Марат, пойдём, сынок из этого дома.

Лучше бы Руфина накричала на Беллу, ударила по щеке, что иногда допускала даже с взрослеющей дочерью, но только не говорила бы жалкое и непривычное:

– Белла, за что?..

Назавтра Валька не пришёл, не пришёл он и на следующий день. К третьему вечеру сердце Беллы панически заметалось, огонёк внизу живота разгорелся до нестерпимого жара.

Она разузнала номер телефона в Валькином пансионате, но потом вспомнила, что не знает фамилии возлюбленного.

Через несколько дней девушка почти смирилась с мыслью, что возлюбленный больше не придёт. Он внезапно уехал и, вероятно, не успел её об этом предупредить. Теперь ей остаётся жить ожиданием письма от него, в котором (она пыталась представить) будет много нежных слов и обещаний.

“Белла, укажи каким поездом ты поедешь, чтоб я тебя встретил…”

И так далее, и так многообещающе.

Примирение матери началось с вопроса: – Кто он?

На что Белла загадочно отвечала:

– Скоро узнаешь.

Соседи вскоре перестали таращить глаза на одинокую невесту, и все версии об её несостоявшемся замужестве сами собой развеялись.

Потянулись октябрьские будни, больничные дежурства, тоскливые вечера бесконечных ожиданий. Валька не писал. Ни про поезд, ни про свою любовь, ни про то хотя бы, что он всё ещё её помнит. Белла потеряла аппетит, некрасиво осунулась, намеренно избегала подруг. Ей казалось, они втайне смеются над её нелепым романом. Она всё ещё помнила, какая зависть читалась в их глазах каких-нибудь несколько месяцев назад: Марат понравился всем, а предпочтение отдал Белле. Кому не мечталось выбраться из Богом забытого села, куда вела лишь грунтовая, вечно размытая дорога, в большой многообещающий город? Высокий, хорошо одетый Марат, внезапно появившийся в больнице местного городка (аппендицит в дороге) и немедленно окружённый вниманием молоденьких медсестёр, был чем-то вроде алого паруса для местных “Ассоль”.

Марат… Хороший, добрый Марат, который путешествует сейчас по далёкой Германии без неё, без Беллы… Несчастный Марат… Он никогда не был таким жестоким. Как дорога, оказывается, мужская верность! И как несерьёзен рядом с Маратом Валька.

Октябрь, протянувшись чередой тоскливых, излишне длительных дней, уступил ноябрю, завершившись, но не завершив снедающей Беллиной скуки.

И вдруг письмо! Всегда так непростительно поздно, как пробуждение перед последним шагом в выдранную сном пропасть. Откуда? Прыгающее сердце мешает разглядеть… Неужто прямо из Германии?

Она не разочарована. Она рада вернувшейся надежде.

Вышла ли Белла замуж? Счастлива ли она? Пусть простит за то, что не удержался и написал ей, за то, что не может её забыть.

Белла бросилась отвечать.

– Мама, хорошо ли будет написать, что я скучаю по нему и что, кажется, по-прежнему люблю?

Ах, тошнота невероятная! От избытка чувств или от голода?

Мать с радостной поспешностью удалилась греть нетронутый обед.

Через две недели пришло письмо. В нём было много слов любви и предложение… руки и сердца. Письмо от Марата.

Матери обнимались и плакали. Короткую легкомысленную любовь Беллы простили. Суматоха и чудесная суета! Праздничный стол для гостьи! И день свадьбы назначен в августе, когда жених вернётся из-за границы.

А Валька остаётся в прошлом лёгкой болью при воспоминаниях. Она чуть было не потеряла, возможно, единственный в жизни шанс. Всё будет теперь хорошо!

Во сне она куда-то бежала, куда-то боясь опоздать. И там, у родника, вдруг увидела Вальку. Он лежал в траве, раскинув руки и глядя в небо, как однажды в одно из их свиданий. И так же как тогда сердце Беллы подпрыгнуло и забилось сильнее. Валька протянул руку и погладил её икры. Потом поднялся выше, скользнул по бёдрам, и через мгновенье его пальцы растворились в кружевах её трусиков. Белла закрыла глаза и в блаженстве запрокинула голову. Всё слабее её ноги, всё откровенней его ласки. И вот он уже перед ней на коленях и целует её живот. Какой же он умелый! Всё просто как в кино! Она хочет видеть его глаза. Пусть она найдёт в них не только желание, но и самую что ни на есть настоящую любовь. Белла опускает взгляд и столбенеет: у Вальки лицо Марата. Марат противно закатывает глаза, как делает это всегда в минуты возбуждения…

Белла почувствовала, что её вот-вот вырвет на него и, резко отпрянув, проснулась. Тошнота с пробуждением не отступила, а как-то опасно усилилась. Откинув одеяло, девушка метнулась в переднюю и, едва добежав до раковины, невольно опорожнила желудок. Она ещё несколько минут стояла в темноте, пытаясь сообразить, в чём причина недомогания и внезапно споткнулась о непредвиденный вариант. Качаясь, ушла к себе, достала с полки недочитанную (весьма давно) книгу и извлекла выглядывающий оттуда карманный календарик. Поднеся его к свету настольной лампы, вдруг почувствовала сердцебиение где-то в горле. Последний синий кружочек (обведённое чернилами число) красовался в середине сентября. Белла с ужасом вглядывалась в роковое число, пока оно не расплылось в тумане слёз. То, подпуская, то отгоняя надежду на ошибку, она мысленно кричала: “Нет, только не со мной!” Наконец, присела на краешек кровати. Кружилась голова, и комната кружилась вместе с нею. Как часто бывает в экстренные минуты, Беллин мозг начал быстро вырабатывать варианты спасения. Нужно было срочно любыми правдами и неправдами вызвать Марата из-за границы и переспать с ним. Роды раньше срока – нередкое явление. Она знает Марата, уговорить его несложно, особенно если внушить, как сильно она по нему соскучилась. Номера телефонов гостиницы, где проживает Марат, предусмотрительно указаны в уголке письма. Звонок будет стоить дорого, но это теперь кажется несущественной деталью в игре с судьбой.

Но назавтра Беллу ждал вопиющий исход. Несмотря на исчерпывающую объективность и вежливую сдержанность Марата, он казался ей несносно упрямым. Она вспотела от раздражения. Опять чаны с грязной посудой, размытая дождём грунтовая дорога? Ну уж нет! Не будет этого!

Белла с удовольствием сейчас разбила бы трубку о телефон, а не мирилась бы с улыбками присутствующих людей, умилённых нетерпением невесты. Что ж, раз не получилось вытянуть Марата “из-за бугра”, значит, нужно от ребёнка избавиться!