Спать мне хотелось не только утром, но и весь день. Более или менее, я раскачалась под вечер, постоянно вливая в себя немыслимые дозы кофеина.
Наконец-то, наступил вечер. Время пролетело незаметно. Конечно, Солнцев не стесняется заваливать меня заданиями. Благо, он давно уехал. И теперь я могу быстренько свалить под шумок вместе со всеми в конце рабочего дня.
– Привет, мышка! Уже домой намылилась?
Прикрыв за собой дверь, Расторгуев, улыбаясь, как кот, объевшийся сметаны, широкими шагами уверенно приближается ко мне. Как же он меня достал! Неужели ему больше заняться нечем?
Как бы его потактичнее послать?
– Да. У меня наступило личное время, поэтому… Разрешите откланяться, Сергей Александрович. Все рабочие вопросы завтра.
– Какое совпадение. А я тоже как раз только сейчас освободился. Не это ли повод пройтись в столь замечательную погоду?
Я скептически перевела взгляд на окно, за которым резко потемнело и которое совершенно очевидно даёт понять, что через довольно непродолжительное время снова начнётся очередной затяжной ливень. Вот такое тёплый и приветливый сегодня день.
Встаю и обхожу стол так, чтобы находиться на как можно дальнем расстоянии от зама Солнцева. В спешке собираю свои манатки и, очень осторожно, плавно растягивая слова, произношу:
– Хорошего Вам веееечера.
– Ой, да ладно тебе. Рабочий день уже закончился. Можно менее официально.
Отворачиваюсь.
Надеюсь, хоть мой игнор сможет навести мужчину на единственно правильные мысли.
– Юля, я, вообще-то, с тобой разговариваю.
Встаю, цепляю сумку через плечо и уверенно двигаюсь к выходу, пока не вернулся один «добрый и солнечный человечек» и не взвалил на меня дополнительный воз суперсрочных заданий. Он сказал, что если до его прихода я успею управиться с текучкой, то могу быть свободна.
– Извини, Серёж, я не могу задерживаться. Дела.
– С радостью тебя подкину. Далеко ехать?
Оооо, уверена, если он услышит от меня, насколько далеко ему нужно ехать (а лучше, кстати, отправиться в пешее путешествие), мне так просто с рук это не сойдёт. Поэтому упрямо молчу. Вот приставучий экземпляр! Но я ведь была к этому готова, верно?
Расторгуев не сдаёт позиции, идёт за мной по пятам. Он всегда так довольно и откровенно улыбается… хорошо, что сейчас я этого не вижу. Вечный сексуальный подтекст в каждой его фразе, обращённой ко мне, уже порядком поднадоел. Он как заноза… в одном месте!
– И всё же?
– Ты отстанешь от меня когда-нибудь?
– Даже не мечтай. Давай-ка, рассказывай, маленькая недотрога. Что делаешь сегодня вечером?
Напускаю на себя пресыщенный вид, стараясь выглядеть очень искушённой. С данным обстоятельством у меня, конечно, большие проблемы, но мужчине ведь об этом неизвестно. Оборачиваюсь и, столкнувшись с Расторгуевым лицом к лицу, уверенно произношу:
– Сижу дома за чашечкой умопомрачительного кофе, читаю «Анну Каренину» и думаю, какие все мужики козлы. Только и хотят поскорее девушку затащить… – со скрытым подтекстом громко бросаю в солнечного заместителя последнее слово, – в машину!
Дальше нужно успеть во время среагировать и не попасть в его наглые цепкие лапы. Поэтому, как можно быстрее, делаю два спасительных шага назад, разворачиваюсь, чтобы поскорее выскочить прочь из кабинета, и совершаю рывок вперёд. Совершенно не ожидая подвоха, со всей дури впечатываюсь носом в из ниоткуда взявшуюся тёплую стену.
Тёплую стену? Это что за… В первые секунды оклимавшись от слабой боли, фокусирую взгляд и упираюсь прямёхонько в глубокий вырез спортивной мужской футболки со шнуровкой, откуда торчит не слишком густая поросль светлых волос. Поднимаюсь глазами выше, молясь, чтобы это был кто угодно, только не мой начальник! Ой, маааамочки! Кто ж меня за язык-то тянул!
– Глеб Викторович! А я это… с Сергеем Александровичем прощаюсь! – что? Что? ЧТО?! Я действительно подобную чушь сморозила? Точно я?
– То, что ты с Сергеем Александровичем прощаешься, я ещё в коридоре услышал.
С восхищением смотрю на своего начальника. Он побрился. Вернее, очень коротко подравлял свою бородку. Как говорит Гришка… Это отпад! Невозможно отвести взгляд. Прямо помолодел человек!
Солнцев как-то очень уж насмешливо произнёс эти слова и перевёл колкий взгляд на своего зама. И обратно на меня. Невероятно ехидным и удивлённым тоном уточнил:
– И что? Прямо-таки все козлы?
Резко качаю головой из стороны в сторону. И излишне эмоционально произношу:
– Неееееет, конечно, нет! Далеко не все!
Всегда хмурый начальник вдруг резко изменился в лице. Поверхностные морщинки на его лбу вмиг разгладились, в глазах появился весёлый, ранее незамеченный блеск, а уголки задрожавших губ, вечно смотрящие вниз, вдруг резко изменили своё положение и несмело поползли в противоположном направлении. Я такого за всё время не припомню! Это полный шок!
– Смотри и учись, – начальник хитро прищурил глаза и, переключив своё внимание на зама, внезапно добавил. – Козёл.
Лицо Расторгуева надо было видеть.
– Юленька, а этот руководитель-переросток сейчас действительно улыбается, или у меня видение?
– Сходи зрение проверь, если так не уверен. Мне серенькие козлики сегодня больше не понадобятся, так что свободен. А Вас, Юля, попрошу остаться. У меня внезапно возникла пара вопросов.
Тяжело сглотнув слюну (надеюсь, этого кроме меня никто не услышал?) я вернулась к своему столу, намереваясь повесить на законное место, ну то есть на спинку стула, несчастную сумку. Зачем-то сжала её пальцами так сильно, как будто это она виновата в моей очередной задержке на рабочем месте. Что ему ещё от меня надо? Он ведь уже и сам переоделся в нерабочую одежду!
Мы остались одни. Я выжидательно молчу, а Солнцев, не говоря ни слова, спокойно проследовал в свой кабинет.
Пять минут прошло. Десять. Вопросов как не было, так и нет. А из-за закрытой двери не раздаётся ни звука.
Набралась смелости и широкими шагами приблизилась к его кабинету. Занесла руку для громкого стука, но дверь вдруг распахнулась, и я чуть не отходила кулаком многострадальную за сегодня грудь генерального директора компании.
– Юля? Ты ещё здесь?
Он нормальный вообще?! А где мне быть, если он сам велел своей сотруднице задержаться и ответить на его (всплывшие совершенно внезапно!) вопросы?
– Конечно. Вы ведь приказали не уходить.
– Я не приказал, а мягко поставил в известность.
Ааа, значит, вот как можно выразиться? Мягко. Как будто это меняет дело, честное слово!
– Вы уже свободны как десять минут.
Это что – шутка?
– Я так понял, ты хотела сбежать от моего навязчивого зама? Считай, я добровольно тебе помог. По-дружески. Можешь не благодарить.
По-дружески. Посмотрела на стоящего передо мной хмурого и вечно чем-то недовольного человека внимательным взглядом. В его глазах всегда столько проницательности и твёрдости, решимости и уверенности… Вероятно, стальной стержень его характера не согнуть ничем. Горько выдохнула. Пожалуй, я бы хотела иметь такого друга. Да что уж там говорить. Положа руку на сердце, могу смело заявить. Если бы в моей жизни появился подобный мужчина, это было бы самым замечательным подарком судьбы. Мне бы очень хотелось, чтобы мой собственный брат равнялся вот на этого человека, а не на кучку золотой молодежи, которая не сегодня-завтра предложит ему травку. Но только в обычной жизни такие мужчины не то, что проходят мимо, они не появляются в поле моего зрения в принципе.
Опустила взгляд, чтобы он не разглядел там ничего лишнего. Он может. Я уверена.
– Тогда я пойду. Хорошего вечера, Глеб Викторович.
Разворачиваюсь и, не оглядываясь, направляюсь к своему столу. И очень даже вовремя, потому что оттуда как раз раздаётся тихая медленная мелодия. Братик.
– Привет, беспризорник. Что успел за сегодня натворить?
– Юль. До тебя директор не может дозвониться.
Сердце упало в пятки.
– Что случилось?
– Тебя в школу вызывают.
– О господи! Что ты сделал?
– Юль, это вышло случайно! Он сам на меня набросился!
– Ты что, снова подрался? Сам-то в каком состоянии?
– Я реально был крут, так ему накостылял! Хахах, они сейчас с мамой поедут снимать побои! Прикинь!
– Что? Ты в своём уме? Какие побои? Это ведь чревато привлечением правоохранительных органов, Гриша! Где твои мозги только были?!
Сквозь в сердцах произнесённые слова услышала пробивающийся звонок по второй линии. Наверняка это директор. Больше ведь мне звонить некому!
– Повиси! Дозвонился твой директор!
И, кстати говоря, когда-то и мой собственный!
– Алло.
– Здравствуй, Юля. Это Павел Семёнович. Я снова звоню по поводу твоего младшего брата. Гриша сегодня избил одноклассника с параллели, чьи родители скоро будут у меня в кабинете. Они настроены весьма враждебно. Случай серьёзный. У парнишки разбито лицо. Тебе лучше приехать поскорее, чтобы поучаствовать в разговоре.
– Да, Павел Семёнович, я обязательно приеду. Но я ещё на работе. Постараюсь прибыть как можно скорее.
– Это в твоих же интересах. Юля, моя настойчивая просьба. Поговори с парнем. Или пусть с ним поговорит кто-то ещё из взрослых, если ты до него не можешь достучаться.
Этими словами он меня очень разозлил.
– Павел Семёнович. Вы прекрасно знаете, что мы с ним только вдвоём. И разговаривать с ним больше некому. Я не умаляю свою ответственность, но будьте любезны разобраться нормально, а не так. Что виноват тот, кого побили. До встречи.
Раздражённо сбрасываю вызов, снимаю первую линию с удержания и выдаю короткое и ёмкое:
– Еду.
Нервно бросаю телефон в сумку, на ходу цепляю кардиган, который набрасываю на себя, когда еду на работу (несмотря на дневную жару, утром температура опускается довольно низко для лёгкой блузочки) и слышу уверенный голос прямо за своей спиной.
– Снова проблемы с братом?
– Да. Снова. Сегодня меня ждут у директора, потому что он кого-то побил, и родители пострадавшего, вероятно, поедут снимать побои, – на автомате весело и воодушевлённо отвечаю в пространство приёмной, а сама уже думаю, как вытащить своего мелкого балбеса из передряги и встряхнуть его осознание.
– Я отвезу тебя.
Опять? Может, не надо? А то это очень странно выглядит со стороны.
– Нет, зачем же? Я сама!
– Мне по пути. Идём.
По пути ему или нет, проверить наверняка я бы не смогла при всем желании. И вот я снова сижу в шикарном авто, удобно развалившись в кресле, и снова уверенно чихаю на то, что мне, наверное, хотя бы на этот раз лучше было бы приземлиться сзади.
– Юля, какие у тебя отношения с братом? Доверительные? Дружеские? Или наоборот?
– У нас с Гришей довольно близкие отношения. Точнее, были раньше. А сейчас… Мы… немного…
– Отдалились?
– Наверное. Я постоянно на работе. Он в школе. У него свои немногочисленные друзья, о которых я уже почти ничего не знаю. Гриша обычный ребёнок. Но сейчас у него переходный возраст. Знаете, когда не видишь оттенки цветов, а в жизни существуют только белые и чёрные полосы.
– Да. Мне это очень хорошо знакомо. Как и то, что в переходном возрасте можно совершать много необдуманных поступков.
– Видимо.
– У него сейчас тяжёлый период?
– Глеб Викторович. Он мальчик. А я девочка. Я старше и по-другому смотрю на некоторые вещи. Поэтому мне его тяжёлые проблемы иногда кажутся, мягко говоря, надуманными. Я стараюсь участвовать в его жизни как можно чаще. Но он закрывается. Начинает обманывать, изворачиваться. Хоть со стороны это и незаметно. Меня это беспокоит, но я не могу давить на него. Да и как? В одиннадцать вечера названивать ему с работы?
– Как я понял, в целом, он неплохой парень?
– Он очень хороший. Но сейчас меня гложит чувство, что я не справляюсь со своими воспитательскими обязанностями.
– Например?
– Очень боюсь, что он попадёт под дурное влияние. Не знаю, что у него в голове. Он не делится своими мыслями. Возможно, лишь небольшой частью, хоть я и стараюсь участвовать в его жизни, как могу. Но я не понимаю, какое мировоззрение вкладывать в его голову, какие ценности. Он уже смотрит на жизнь не так, как я. Гриша временами бывает очень агрессивным. И когда мы ругаемся, у меня сердце не на месте. У него в жизни даже нет реального человека, на которого ему хотелось бы равняться. За исключением некоторых знаменитых личностей из интернета. И это очень плохо, потому как сама объяснить брату и подать пример, каким должен быть мужчина, я не могу.
– А чем он увлекается?
– Он любит машины, да и вообще технику. Любит компьютерные игры, наверное, как и все мальчишки. У него математический склад ума.
– Неплохие интересы. Перспективные.
Прошло несколько минут, и вот мы снова едем в молчании. Я боюсь проронить хоть слово, а Солнцев сосредоточено следит за дорогой.
Но лучше бы он и продолжал дальше так делать, потому что вместо этого совершенно внезапно выдал:
– Юля, я сам поговорю с директором.
Кажется, мой словарный запас исчерпан. Полностью.
– Ну что Вы! Я… Вам… итак нервы мотаю на работе, чтобы ещё и в личные неурядицы втягивать!
– У меня всё равно вечер свободен. Даже интересно стало, чем живет нынешняя молодежь.
– Поверьте, в этом нет ничего интересного. У всех возрастов свои трудности, которые кажутся концом света.
– Любопытно. А у тебя какие?
Почему он так внимательно на меня смотрит? Я теряюсь под его проницательным взглядом. Что ответить? Шутливо отмахнуться не соответствует ситуации, а говорить всерьёз… Да кому нужны чужие проблемы?!
Мы плавно паркуемся у старенькой родной школы, в которой только прошлым летом отгрохали новый ремонт.
– В данном случае они тесно переплетаются с трудностями молодежи.
Он громко хмыкнул.
– Тоже мне. Нашла проблему. Идём.
Эх, была не была.
О проекте
О подписке