Я стала жутко раздражительной. Мне кажется, что ждать лишние десять минут – настоящая трагедия. Ведь я за такое время успею два-три вопроса важных решить!

– Слушай, а расскажи, как вообще ЭКО делается? – настроение портится окончательно. – Вам же на приём вроде бы на днях надо?

Надеюсь, в потухших глазах уже не заметна боль.

Перевожу потрясённый взгляд на коллегу. С Кристиной мы сдружились уже давно, поэтому она чуть больше остальных знает о моей жизни. Мы, кстати, даже вместе вне работы отмечаем особо крупные праздники: дни рождения, 8 марта, какие-то особенные даты. По магазинам можем вместе прошвырнуться, в кафе посидеть. Кидаем друг другу смешные картинки в сообщениях.

– Мы разводимся. Тема о детях теперь закрыта, – отрезаю довольно грубо, за что тотчас же чувствую стыд.

Кристина вскидывает голову, а из ее пальцев выпадает вилка и с неприятным отзвуком шмякает по тарелке. Которую ей только что принесли. Прекрасно, а я должна сидеть и смотреть, как она ест! Спасибо женской солидарности, подруга отодвинула салат в сторону.

– Как так? Вы же просто не разлей вода!

– Вот так получилось.

– У него любовница появилась?! – круглые глаза Кристины меня заставляют взять себя в руки и перевести тему разговора.

– Нет. Но дальше жить вместе не можем. Ой, а вот и мой заказ несут.

Кристина бросает на меня испытующие взгляды, но я четко обозначила свою позицию. Когда захочу поделиться – поделюсь.

Подношу первую же вилку ко рту и морщусь уже от одного запаха. Что за черт? Куда ж столько бальзамика лить? Жуть какая. Ладно, может, просто кажется.

– Ты чего, Оль? Это ж твой любимый салат.

– Фу, кислятина, в рот взять невозможно, – разочарованно отодвигаю от себя тарелку, делая про себя зарубочку: больше не посещать это заведение. Чувствую, как поникли плечи.

Экран моргает сообщением.

А я ощущаю, как остатки настроения только что с обрыва рухнули вниз.

Егор: «Сегодня заберу тебя из салона. Поговорим».

*****

Выхожу ровно в пять вечера: видеться с Егором нет сил. Муж знает, что я обычно заканчиваю в 18:15, и приедет к этому времени. Если я задержусь, он будет ждать до победного. А вот если я выскользну из здания пораньше, то однозначно не встречу ненавистное лицо – банально не успеем пересечься.

Быстрым шагом семеню к любимому авто и, не дойдя пяти метров, замираю в удивлении и жестком разочаровании. Прямо возле любимого мерина припаркован перламутровый Кадиллак мужа. Шикарно. С каких это пор у нас на стоянке столько свободных мест?!

Дверь уверенно распахивается, и «любимый» супруг вальяжно выбирается из машины. Каждое его движение раздражает: то, с какой небрежностью он толкает дверь, закрывая. Как он проводит рукой по волосам. Как твёрдо шагает мне навстречу, опаляя жестким взглядом. Даже привычно выбритые две короткие полоски над правым ухом заставляют впасть в уныние.

– Здравствуй, – раздаётся глухое приветствие.

Не хочу слышать его голос. Меня аж коробит внутри. До дрожи.

– Здравствуй. Я уезжаю, – глядя прямо перед собой, приближаюсь к «своему» чёрному купе, снимаю с блокировки и распахиваю дверь. – С тобой стоять некогда.

– Без вопросов. Прокатимся на твоей.

Безапелляционное заявление вынуждает остановиться и наблюдать, как Егор обходит машину, хватается за ручку переднего пассажирского сидения, чтобы распахнуть передо мной дверь и предложить занять место рядом с водителем. То есть с ним.

– Кроме развода я ничего с тобой обсуждать не буду.

Как ни в чем не бывало он приближается. Неотвратимо. Твёрдо. Я не успеваю среагировать. Через секунду уже оказываюсь зажата между крепким телом и кузовом. Егор держит за талию жёстко, не позволяет отстраниться. Чувствую частое дыхание в висок.

– Мы же сцены устраивать не будем, верно? И перед всем коллективом позориться тоже не будем. Садись пассажиром, Оль. В страховку я вписан. За своей позже вернусь на такси.

До меня отчего-то только сейчас доходит очевидная истина: если я категорически не выхожу на контакт, как же мы сможем обсудить развод?

– Ладно, поехали, – цежу сквозь зубы.

В любом случае я должна идти на обсуждение. Просто немного потерпеть. И все.

Муж с негромким хлопком закрывает дверь, а я уже настраиваюсь на… нехорошо настраиваюсь, в общем.

Но Егор вдруг меняет тактику, абсолютно меня ошарашивает.

– Оль. Эмоции немного схлынули. Давай спокойно обсудим.

Он не заводит машину. Просто устало откидывается на спинку сидения. Смотрит в потолок. И… начинает.

– Я очень виноват. И я понимаю, что такую вину не загладить. Я понимаю, что тебе больно, что ты чувствуешь себя преданной. Я все это понимаю, солнце. Я тебя очень люблю, Оль. И я принимаю твое решение уйти. Я не хочу на тебя давить. Ругаться не хочу. Ты вольна сама поступать, как считаешь правильным, и я буду уважать любой твой выбор. Просто хочу, чтобы ты знала: я вообще не соображал, что делал. Да, это меня не оправдывает. Но это так. Я просто не представляю, что сейчас делать.

Странно. Я думала, он будет кричать и угрожать. Заставлять переехать обратно. А теперь я немного растерялась. Но эмоции по отношению к нему это не притупляет.

– Я не мог рассказать тебе. Просто не посмел. Я как узнал, думал крыша уедет. Тебе даже боялся показываться. Да господи, я же знал, что так будет. Надеялся, что ты нескоро узнаёшь, потому что я реально не знаю, что сейчас делать. И я езжу к ним не так часто. Но деньги перевожу постоянно. Оль, я… действительно не смог сказать. Духу не хватило.

– Сколько? – с губ срывается вопрос, а ответ услышать страшно.

– Что – сколько? Денег?

– Сколько раз в месяц вы видитесь?

– Зачем тебе это знать? Я у них не ночую. Вообще ничего такого. Только с малым время провожу и все.

– Сколько?

– Ну… не считал я…

Опять уворачивается. Он опять уворачивается!

– А я думала, ты хотел обсудить честно. Со мной ты редко домашними делами занимаешься.

– Ну где-то… – пожимает плечами, а его рот искривляется словно в удивлении, – раз в месяц… Нет, ну чаще конечно. Ну два, может…

– Ты каждую неделю к ним ездишь?

Особо не имеет значения, но то, что он снова врет…

– Нет, солнышко. Конечно нет. Я навещаю их обычно или в четверг вечером. Или в воскресенье утром, когда дел на работе нет. Но не каждую неделю. Я просто с ним играю… и все…

– Ты просто помогаешь ей вести быт и ходить по магазинам. Пакеты таскаешь. Я же сама вас видела. Вы гуляете вместе. Ты и с ней время проводишь тоже.

– Ну он же маленький еще… И чаще я гуляю с ним в ее сопровождении. И, да, пытаюсь немного помочь таким образом.

Если бы он меня ударил, мне было бы не так больно. Да что там… Если бы он меня трактором переехал, было бы приятнее…

– Она может заказать доставку, как это делаю я. Тем более что ты ей даешь деньги.

– Олечка…

– Чего тебе не хватало? У нас же все было нормально. Я не понимаю.

– Олечка… Я просто не соображал. И я очень сожалею. Но уже не исправить, понимаешь.

– С работы?

Егор прекрасно понимает, что я подразумеваю.

– Нет. В баре с пацанами сидели, – тяжелый взгляд супруга падает на руль, губы поджимаются. – А эта знакомая одного из них.

– Все, замолчи, Егор. Просто замолчи, – отворачиваюсь. Что тут скажешь…?

Он, как я и хотела, рассказывает все, как есть. Протягивает руку для рассудительного обсуждения. Но я не хочу ее принять.

– В эту субботу я поеду подавать документы на развод. И я рассчитываю, что ты их тоже подпишешь.

– Ладно, – он поднимает ладони вверх, словно признавая своё поражение, а я ушам своим не верю! – Хорошо, я подпишу, только чтобы ты не нервничала.

Внимательно на него смотрю и пытаюсь найти подвох. Если бы я знала Егора не так хорошо, подумала бы, что он говорит без лукавства. Но я его знаю как облупленного.

– Договорились, – тяну по слогам, а он тут же добавляет:

– Оль, а может, не будем торопиться? – супруг поворачивается ко мне и тут же подбирается, видя мой возмущенный взгляд. – Нет, я подпишу! Я все сделаю, как ты хочешь. Правда! Ну просто… ну месяц хотя бы…

– Твое присутствие в принципе не обязательно, – выдыхаю равнодушно и тянусь к ручке.

– Ладно-ладно. Только в эти выходные я не смогу. Ну серьезно, – добавляет под мой подозрительный взгляд. – Буду в разъездах по объектам. И в воскресенье тоже. Нет, я к ним не поеду, я действительно буду мотаться все выходные. Следующая суббота тебя устроит?

– Следующая – устроит.

– Хорошо. Договорились, – заводит мотор. Внутри меня все продолжает искриться и воспламеняться.

– Рада, что мы нашли общий язык, – лучше уйти. Не надо мне быть с ним. Опасная близость выводит меня из равновесия. Намного спокойнее, когда он далеко и я чувствую себя эмоционально защищённой.

– Погоди, ты куда? – аккуратно придерживает меня за запястье.

– Я домой. Одна. На метро.

– Так я же хотел…

– Меня это мало волнует.

– Хорошо, я выйду. Езжай спокойно на машине, – укладывает руку на руль.

– А это твоя машина.

– Вот этого сейчас не надо. Мне документы переоформить, чтобы ты жила в привычном комфорте? Ты же любишь эту тачку!

– То есть иногда тебя все же заботят мои чувства, да? – на последнем слове голос меня подвёл и скатился до дрожи.

– Мне кроме тебя никто никогда не был нужен по-настоящему.

– И сколько же раз пришлось в этом убедиться?

– Олечка…

– И, да, судя по внебрачному ребёнку, ты меня конкретно так обманываешь.

Выхожу из машины. Егор выскакивает следом.

– Ну она ведь тебе нужна. Это твой комфорт, ты ее любишь. Не горячись, Оль.

Супруг что-то говорит ещё, а я вдруг замираю, с бешеным сердцебиением вглядываясь в толпу людей, что только что прошла в салон. Ну как толпу, человек шесть. И среди них как будто промелькнула знакомая фигура: могучая, крепкая… да нееет… ну точно же показалось!

В голове шумит, я пытаюсь стряхнуть наваждение.

– …ились. Да?

Окидываю растерянным взглядом мужа. Кажется, я прослушала фразу.

– Оль. Давай так. Ключи остаются у тебя. Ты сейчас едешь на машине. А дальше смотри сама. Хочешь – пусть мерин стоит под окнами. Хочешь – эксплуатируй. Я назад эту машину не приму. И я…

– Да, хорошо, – едва шевелю побледневшими губами и деревянными пальцами принимаю ключи, то и дело косясь на дверь. Кажется, у меня крыша едет. – Без проблем. Пока.

Как можно скорее усаживаюсь на сидение, даже не прощаясь с Егором. Стараюсь выровнять дыхание. И все ещё бросаю косые взгляды на стеклянные автоматические двери. Привидится же такое!