Уже час спустя Настя молча смотрела в окно джипа своего, теперь уже, мужа. Никогда она не думала, что замуж выйдет вот так – наспех, в районном отделении ЗАГС, без платья и видео сессии.
Когда-то она мечтала непременно сделать блог о своей свадьбе, позвать друзей, тетку обязательно. Фотосессия на мосту, ещё в ротонде возле сквера и в парке. И свадьбу бы осенью, в золотом сентябре, и чтобы дождик шёл мелкий, осенний, и она под белоснежным зонтом… А вышло скомкано, быстро и даже почти неприятно.
Хотелось плакать – было немыслимо жалко себя бедную и несчастную. Во что она ввязалась? Правильно Валька говорил – дура деревенская как есть. И даже если это вот всего на год, то через год уже будет совсем другая Настя. И год этот надо как-то прожить. Как там Влад говорил? Лесник он? Егерь? Черт! Представила крохотную избу в дремучем лесу. На много километров вокруг – только дикие звери. Ни интернета, ни телефонной связи. Случись что – дети там заболеют или ещё какая беда – скорая не доедет, полиция не примчится. Страшно до стука зубов.
И расспрашивать Беринга тоже страшно. И стыдно отчего-то. Как можно ещё большей дурой перед таким мужчиной себя выставить?
Влад, конечно, был выше всяких похвал. Если бы он попался на ее пути в прошлой жизни, Настя бы запросто в него влюбилась. Не из-за денег (а они у него явно были) и не из-за красивых глаз. Просто он – та самая каменная стена. Спокойный и твёрдый. Как сфинкс – не истеричная морщинистая кошка без шерсти, конечно, а тот самый, египетский.
За ним было интересно наблюдать. Было в Беринге что-то звериное. Двигался так хищно, но в то же время неторопливо. Все замечал. Вот и сейчас видя явную тревогу своей подопечной (женой она себя никак не ощущала, скорее – опекаемым ребёнком) скосил на неё глаза и вполголоса спросил:
– Точно не хочешь заехать за кольцами?
– Нет, – равнодушно ответила Настя. – Зачем? Кольца ведь символ любви…настоящей, бесконечной. А какая уж тут любовь… Вы не переживайте, Владимир Михайлович, я просто устала очень. Можно я посплю? Не храпеть не обещаю.
– Настенька, ко мне можно на «ты» и Влад.
– Я учту, спасибо.
Беринг вздохнул. Кажется, он сделал большую глупость сегодня. Зачем? Девонька эта… вовсе ещё ребёнок, несмотря на эти ее коленки и губы. Все они дети, все четверо. А детей он бросить там бы не смог, это факт. Но к своей цели Влад не приблизился ни на метр и теперь, наверное, все испортил. Понятно же, что Насте он не нравится, она его боится. Ее можно понять. Приехал чужой дядька, наобещал с три короба, увозит невесть куда. А она – всего лишь жертва. Себя отдала, чтобы спасти детишек, которые даже ее не любят. Хорошая правильная девочка Настя. С идеалами. Обычно такие вот и становятся жертвами аферистов.
Дорога. Когда это слово вдруг стало его смыслом жизни? Он знал, но боялся признаться себе, что давно уже просто лишь убегал.
Вот и теперь, они едут навстречу сомнительным перспективам. Что толкнуло его, человека неглупого, взрослого, постучаться тогда в эту дверь?
С отцом младших детей он когда-то был дружен. Отличный мужик – оперуполномоченный Шапкин. Был.
И его дети, и эта девочка-падчерица очень живо напомнили ему боль уже собственную. Незаживающую, кровоточащую, мучительную. Именно это и стало причиной его импровизации. Жалость.
Хотя, он конечно же, снова лукавил. Эта странная девушка с решительным взглядом и твердым характером ему сразу и очень понравилась. Нелогично и совершенно неправильно. Вот и сейчас он бросал быстрые взгляды на спавшую Настю.
Тонкое лицо, брови словно бы нарисованные, красивый профиль, аккуратные, яркие губы, молочная кожа. Не гламурная красавица в модном стиле. Ее красота была акварельной. Ничего лишнего, нарочитого, но будто светилась она изнутри. Наверное, только в глухих деревнях такие чудеса еще и рождаются. Нас-тень-ка.
Она вдруг открыла глаза, взглянув на него прямо и смело.
– Влад. Вы говорили что-то там еще про договор. Мы же его не заключили.
Создатель, ты видишь? Не бывает в нашей жизни случайностей. Не зря эта девочка дверь ему вдруг открыла. Не вспомнила бы сама – Беринг так загадал – не судьба, значит. Все это время Влад разрывался между мучительной необходимостью и страхом за жизнь этих случайных своих попутчиков. Очень опасно. Но видимо… это судьба.
– Да, мы скоро будет проезжать небольшой городок, там у меня живет очень редкий, практически вымирающий персонаж: честный и грамотный нотариус. Сама все увидишь. Дело недолгое.
– А долго нам ехать?
Спросила и оглянулась с тревогой на спавших детей.
Врать ей не хотелось. Только Беринг знал тайные дороги, что ведут мимо времени. Ими он и повел своего верного коня, сокращая дорогу в три раза как минимум.
– Ночью приедем. А в Яушах будем часа через два. Поспи пока, дорога скучная.
Она молча кивнула, еще раз оглянувшись назад, откинулась на изголовье сидения и тихонечко засопела. А Беринг поймал себя на преступной мысли: эту головушку рыже-разноцветную хотел бы он видеть на своем плече каждое утро. Безрадостно усмехнулся.
Ему ничего бы не стоило это. Но такие сердечные девочки не должны стать разменной монетой в игре. Чистый жемчуг речной, а не Настенька. Все равно, что Снегурочку соблазнить, потеряв сразу и сказку, и веру в нее. Нет, он уже перерос возраст охоты на все симпатичное. Ему нужно больше.
В маленьком поселке с загадочным названием Яуши у заправки свернули направо, нашли в сумерках Московскую улицу, дом тринадцать.
Беринг вышел и быстро ушел. Дети в машине проснулись, девчонки захныкали, хором просясь в туалет, Ванька рычал на них, Настя опять растерялась. Куда тут их деть?
Глядя на всю эту троицу, заспанную, очень растерянную, будто ставшую еще даже меньше, Настя отчетливо вдруг поняла: жизнь перевернулась. Нет больше вечно маленькой Насти Лисициной. Есть старшая и ее дети. Стать внезапно практически многодетной матерью – это серьезно. Она прислонилась к машине, сползла по кузову прямо на землю. Хотелось выть и рыдать. Во что она вляпалась?!
Дети вдруг разом утихли. Оглянулась. Влад держал на руках одну из все еще громко всхлипывавших близняшек, что-то ей говорил, подхватывая и вторую, Иван послушно потопал за ними. Куда? Подскочила, споткнулась, упала. Крепкая рука ее вдруг подхватила. Как? Беринг.
Одна из сестер уже прочно сидела у него на шее, вторая висела на плече, а он поднимал и отряхивал ее, размазню и трусиху. Еще одного своего ребенка.
– Ты паспорт взяла? Пойдем, все будет хорошо, ничего не бойся. Я обещаю.
Тихо сказал. Но так… Что поверила. И пошла, как овечка за пастухом.
Их встретил теплый дом, пахнущий пирогами, свист чайника, радушный хозяин, похожий на гнома: низенький, крепкий, в винтажных очках и хозяйка – под стать ему, вся какая-то очень уютная, мягкая.
Туалет и помытые руки, сладкий чай со сливками, целая куча пирожков и разговор: вроде бы ни о чем, но очень приятный.
Уже через четверть часа они перешли к договору, хозяйка детей увела “смотреть кроликов”, а нотариус (это был он) вынул из недр антикварного секретера странного вида бумагу: беленую, всю в гербах. Договор там уже был написан. Рукой, и почерком каллиграфическим.
В ответ на Настино удивление нотариус – ”гном” пояснил:
– Люблю, знаете ли, основательно делать все. На века.
Смешно. Годовой договор о сотрудничестве. Беринг обязался их полностью содержать, Настя – не разглашать ничего (в том числе и условия договора) и играть роль супруги. Тут Настасья поправку внесла: “За исключением интимной части брака”. Эту фразу она где-то вычитала. Очень понравилась. Беринг в ответ улыбнулся устало. Н-да. Похоже, Стася себе явно польстила.
Гном старательно все записал. По истечению срока сего договора стороны могут продлить его, изменяя условия или внеся поправки, или расторгнуть.
Дата, подписи, реквизиты сторон и печати.
Поулыбались друг другу – смущенно и доверчиво. Собрали детей, получили от милой четы целую корзинку пирожков “на дорогу”. И дальше поехали. Молча. Беринг думал о чем-то, был спокоен, уверенно вел свой агрегат.
А Настя вдруг засмотрелась на него. Красив, гад. И самоуверен настолько, что вообще в себе не сомневается. Как на него смотрели бабы, что в ЗАГСе, что во всех магазинах! Только слюнями не капали на прилавок. Еще бы – огромная груда мышц, дополненная явными признаками интеллекта. Очумительное сочетание. Невероятное, ошеломительное. Сказочное просто.
Настя тяжко вздохнула.
Беринг взглянул на нее очень быстро. Улыбнулся, быстро открыл бардачок, достал что-то и сунул ей в руки.
– Что это?
– Ну… Ты от колец отказалась, согласен. Но подарок жене я не сделать не мог. Не отказывайся, мне приятно тебя хоть немного порадовать.
Разжала ладонь. На ней лежала подвеска, маленькая. Медвежья голова с выражением морды очень похожим на Беринговское, только белая.
– Это кость мамонта. Резьба на кости, очень древняя техника. Только возвращать мне не вздумай ее через год. Обещаешь?
Молча кивнула. Забавно. Первый мужчина в ее жизни ей подарок дарил. Первую драгоценность. У нее даже ведь уши не были проколоты лет до восемнадцати – нечего в них было вдеть. Все впервые сегодня, странный день. Надела подвеску на шею, застегнув прочную цепочку, закуталась в куртку и крепко уснула.
Дети давно уже сопели опять.
А Беринг снова свернул на одному лишь ему ведомые тайные дороги.
И как Беринг в полной темноте нашёл эту неказистую, вросшую в землю избу? В пелене метели и неясном свете противотуманок показались очертания чего-то треугольного, чёрного, совсем небольшого. Конечно, Настя и не ждала новенького коттеджа, но все равно была разочарована и весьма.
Год, Стася Ли, год. Это не так уж и много в масштабах всей жизни. Зато опыт – незабываемый.
Беринг припарковал своего монстра на ровной площадке возле дома, выключил двигатель, с тревогой обернулся через плечо, разглядывая, что там, на заднем сидении.
– Настенька, сможешь донести одну из девулек? Спят, не стоит их тормошить.
Это его смешное «девульки»!
– Я донесу, – тут же подскочил Ванька, отчаянно терший глаза.
– Ты сумки поможешь донести, – сурово ответил Хозяин. – С вещами тёплыми. Остальное завтра. Сейчас все спать. Понимаешь, Настенька, почему именно сейчас поехали? Ещё недели две – и заметёт тут всё снегом к лешему.
Настя кивнула, стуча зубами. После того как Беринг распахнул дверь машины, стало очень холодно. Да ещё навалилась усталость последних дней, голод, нервное возбуждение. Ничего, она справится – ради девочек.
Тем временем Беринг, повозившись у избушки, вернулся. С заднего сиденья забрал одну из девочек, понёс в дом, кинув Насте громким шепотом:
– Иди за мной, поможешь обувь снять и укрыть одеялом. Арину тоже сам донесу.
Настя кивнула, вытащила сумку с термосом и бутербродами, стоящую у неё в ногах, и выпрыгнула из машины. В избушке было темно и пахло пылью и сыростью. И, кажется, очень-очень тесно.
– Здесь кровать. Одеяла в шкафу есть, поищи.
– А шкаф где? – безнадёжно спросила Настя, спотыкаясь обо что-то. – Электричества нет, да?
Ну откуда электричество посреди тайги? Столбов и линий электропередач она не заметила. Сама уже понимала, что глупость сморозила.
– Пока нет, – буркнул Беринг, складывая свою ношу на постель. – Сейчас печь затоплю и включу обогреватели, дом прогреется. Куртку пока не снимай. Шкаф справа от тебя.
Глаза уже привыкли к темноте, массивный остов шкафа Настя нашла. Наощупь дернула за ручку нижних отсеков, нащупала пушистое – угадала. Достала плед, укрыла крепко спящую девочку. Подумала и сняла с неё сапожки, затолкав ногой под кровать. Там, наверное, пылища, ну ничего, утром разберёмся.
– Я вторую принёс, – проворчал сзади Беринг. Шёпот у него совсем не получался, какой-то невероятно низкий звериный рык, а не шёпот. – А ты с Ванькой на диване ляжешь в кабинете. Я на пол пока.
– Я с этим недоноском рядом спать не буду, – прошипела Настя тут же.
– Я с этой змеей в одной комнате даже боюсь, – одновременно с ней подал голос братец. – Она ж меня придушит!
– Ладно. Ваня, на полу значит. Сейчас надую матрас. Настя со мной в кабинете.
Девушка сглотнула. Как это – с ним? В смысле, в одной постели? На одном диване?
– И куртки не снимайте, пока так спите. Холодно.
– А туалет здесь где? – спросила Настя, уже догадываясь об ответе.
– На улице, конечно, – густой смешок где-то уже вне комнаты, в самой глубине дома. – В прихожей ведро. Могу горшок поискать.
– Спасибо, я на улицу.
Вышла, даже не вышла – выковыляла. Ноги ломило от усталости, все тело было тяжелое и неповоротливое. Заплакала уже на улице, хорошо, что снег с дождем, никто не увидит. Никакую будку искать не стала, присела прямо за углом. Плевать, даже если увидит кто, хотя кто увидит? Медведи, зайцы, мыши?
Она уже ненавидела и дом этот, и лес, и особенно – паразита Ваньку, который вдруг показался ей источником всех бед. Наверное, если бы не он, все было бы по-другому. Да! Если бы он тогда не родился, мать бы не сбагрила ее тетке. И всего этого сейчас бы не было, вот.
Остро запахло дымом. Печка! Огонь! Тепло!
Жалобно заскулив, Настя схватилась за мокрую бревенчатую стену дома. Побрела обратно.
Беринг зажег керосиновую лампу – надо же, какая древность! При свете дом лучше не стал. Тесно, сыро и потолок низкий.
– Держи, пей, – в руки Насте сунули кружку с чем-то горячим. – Кисель. Из пакетика, конечно, но лучше сейчас ничего нет.
О да! Густой, обжигающий и согревающий изнутри, со вкусом аскорбинки. Настю повело почти сразу. Закрылись глаза, стал заплетаться язык. Беринг обхватил ее за плечи, буквально втащил в какую-то комнату и уложил – едва ли не силой. Ботинки, кажется, тоже снял с неё сам. И всё, больше она ничего не помнила, проваливаясь в сон, как в сугроб.
Проснулась от того, что ей было жарко, очень жарко. Открыла глаза, зажмурилась. Небольшая комната наполнена светом. И… здесь уютно, как бы это невероятно не звучало. Диван, на котором она спала, добротный, широкий, очень удобный. Рядом с большим окном стол с ноутбуком – ох, значит, здесь все же есть электричество? Шкаф с книгами, комод, ещё две полки на стене. Нормальная комната, не слишком большая, но и не ужас-ужас. На потолке светильник, на дощатом полу – ковёр и… матрас. Подушка, одеяло. Что же, выходит, Беринг спал тут, рядом? А она даже не заметила. А сейчас – ушел.
Сняла куртку и свитер, мокрый насквозь от пота. Тёплые штаны, подумав, тоже стащила. Осталась как есть – в носках, белье и футболке. Интересно, где тут умыться можно? Зубы бы почистить и сумку свою найти.
Дверь скрипнула, в проеме показалась массивная фигура Беринга. Он вдруг застыл, пристально разглядывая девушку: и ноги ее голые, и колени, и испуганное лицо. Настя плюхнулась на разобранный диван, прикрываясь одеялом. Глаза ее сделались огромными, в них плескалась паника.
Спокойно, Влад. Это нормальная реакция, она вовсе не тебя боится, а неизвестности. И на ноги ее в кокетливых розовых носочках пялиться не надо, ноги как ноги, что ты, ног давно не видел?
Изобразил на лице улыбку, пугая ее еще больше. Вздохнул.
– Настенька, мне нужно уехать на пару часов. Ваню я с собой возьму. А вы тут с девочками располагайтесь, хозяйничайте. Завтрак на плите в кухне. Генератор работает, электричество есть. Приеду – запущу для вас баню и переключу все на станцию. Вещи все в прихожей.
Да! Еще: ничего не пугайтесь. Могут привезти почту, продукты, просто в гости зайти. Врагов у нас тут не бывает. Все свои, просто некоторые избыточно любопытны.
Настя неуверенно ему кивнула. Да, так было лучше. Ей давали время осмотреться самостоятельно.
Так и сидела, укутавшись в одеяло, пока не услышала рев джипа за окном. Только тогда осмелилась встать и выглянуть – уехал ли? Точно ли одни остались? Да, можно выползать из своей норки.
Странно – вчера ей показалось, что места в избушке очень мало. С усталости ли, из-за темноты? Теперь, в тепле и свете, ей всё нравилось гораздо больше. Комната, куда она попала, вовсе была не маленькой и уж точно не тесной. И потолок нормальный совершенно. И в самом деле – Беринг большой. Не будет же он жить там, где не повернуться ему?
И кухня тоже была очень внушительной. Из дерева вся, не какой-то там пластик, куча ящичков, угловой диван мягкий, огромный, большой круглый стол, и еще один откидной – у стены, рядом с ним четыре красивых резных табурета, на двух из которых возвышались близняшки, прихлебывающие из больших керамических чашек что-то очень похожее на какао. Хлеб, сыр, какое-то мясо на столике. Ох, мультиварка, микроволновка, электрический чайник! Ничего себе – лесничья избушка в лесу! И большущий двустворчатый холодильник. Как интересно!
Заглянула в него, обомлела. Удивительная картина была в холодильнике. На дверце стояли бутылки, настоящие, стеклянные, с блестящими крышечками. Судя по виду белой жидкости в них – молочные. Фермерские? Занятно…
На полках еще интереснее. Из льняного мешочка с завязочками выглядывала внушительного размера головка сыра. В большом керамическом сосуде, чем-то похожим на сковородку с высокими, толстыми стенками, лежали круги колбасы, залитые жиром и пахнувшие аппетитно. Рядом в некотором подобии деревянного ящичка лежал кусок копченого окорока, завернутый в льняную салфетку. Пузатый кувшинчик без носика (как там они называются? Настя не вспомнила) полон жирной сметаны.
Все свежее и пахнувшее очумительно.
Открыла створку морозилки. Мясо, курица, мясо, мясо. О! Ягоды. Сиротливая полочка с овощами, ну конечно же – в доме мужик! Рыба.
Нет, с голоду точно они не умрут.
Жизнь стремительно налаживалась.
– Доброе утро, девули-красотули, – широко улыбнулась Настя сестренкам, не замечая, что копирует и слова, и интонацию Беринга. – А вы умывались? Зубы чистили?
Девочки тут же отвели глазки. Ага, все понятно.
– Допивайте свое какао – и вперёд к водным процедурам, – строго сказала девушка. – А вечером Беринг обещал нам баню. Кстати, где можно умыться, не знаете?
Синхронно покачали головами, снова молча. Что ж, Владимир же говорил про ведро в прихожей. Интересно, а сколько здесь комнат? Она видела две: условно гостиную (или спальню) и кабинет. Кухня ещё, и немаленькая.
– А к нашему Берингу тетя уже приходила. – Левая близняшка толкнула правую острым локтем.
К “нашему Берингу” значит. Ну-ну.
– И чего же хотела?
– Молоко принесла, и еду в холодильнике вон. На машине приехала. Маленькой. А тетенька во-о-от такая! Левая взмахнула руками, чуть чашку свою не снеся.
– Да, она сказала, что приезжать будет по пятницам утром. И как она влезла в машину свою – мы не знаем.
И они ехидненько так переглянулись. Ясно. Слушая близнецов, Настя осторожно продолжила свои открытия. Так, тут кладовка, похоже. Какие-то полки с мешочками, ряд небольших деревянных бочонков на полках и еще один ряд – больших и фаянсовых – на полу. Пахло засолками. Огурцами и пряностями. Но девушкой двигал другой интерес.
Ага, есть и второй выход – через большую, заставленную чем-то накрытым покрывалами веранду во двор. Как и положено во всех лесных “избушках”. А дальше – лес. Настоящий, дремучий, как в сказках. Стволы в три обхвата, огромные ветви сплетаются в целый купол у дома. Стало быть, эта часть – к лесу задом. Вернулась к входной двери, вышла на крыльцо. А эта – к цивилизации передом. Пространство у дома в лесу, выходившая к нему светлая полоса каменистой дороги, следы от колес.
На улице было холодно и свежо, висели свинцовые тучи и моросил то ли снег, то ли дождь. Девушка поежилась, потрогала тут же намокшие косички и вернулась в дом. Огляделась еще раз, дернула очередную дверь и застыла ошеломленно: настоящий человеческий туалет! С унитазом и умывальником, даже с рулоном туалетной бумаги! Только бачка над “фаянсовым другом” не было никакого. Как странно… Она подошла осторожно, рискнув заглянуть в унитаз. И отшатнулась испуганно: там была… бездна. Странно, и почему Беринг вчера не сказал… Может, тут тоже нужно было что-то подключить?
О проекте
О подписке