Dear Полина Игоревна, язык меняется, упрощается. Это пишу я вам не от своего имени. Это говорил один классный пожилой хипстер в лекции TEDx. Он говорил, что язык есть часть культуры. Как музыка, например, кино или театр. Как мода на одежду и дизайн. Как отношения между людьми… И все это постоянно транс-фор-ми-ру-ет-ся. Ну, изменяется, в смысле, или что-то типа того. А вы, Полина Игоревна, не хотите меняться. Но Дима говорит, спасибо скажи. Полина – клад, сокровище. Спасибо, Полина Игоревна, наш клад и наше сокровище. Ну правда же, вы – сокровище. (На полях: Но раз я пишу себе, то почему я пишу вам, Полина Игоревна? А?)

Полина Игоревна сказала, что, если я не хочу писать даты, нужно ставить хештеги. Полина супер какая продвинутая. Теги – слово из социальных сетей. Окей, буду ставить теги.

#english_grammar_in_use

#английская_грамматика_на_практике

Полина Игоревна сказала, что не будет придираться. И чтобы я чувствовала себя свободной. Итак, Полина проводит со мной психо… бли-и-ин, бесит! блин! встречи. Нельзя называть их «сеансы». Она говорит, что «сеанс» – это отвратительное тюремное слово. И означает «восторг». Откуда она знает? Наверное, из ее «прошедшего времени», из Past Simple. Агнешка советует не спрашивать, потому что Полина обидится и не будет знать, как ответить. Что такое «больно», я понимаю, поэтому не спрашиваю. Но догадываюсь. У Полины в доме есть много всяких знаков ее прошлого потерянного времени. Хорошо бы добавить во времена грамматики инглиша еще и Past Lost Tense. Есть ведь Прошедшее Неопределенное, Прошедшее Длительное, Предпрошедшее, то есть Прошедшее Совершенное, вот пусть будет и Прошедшее Потерянное. Английская грамматика какая-то мистическая, сказочная, согласитесь, П. И., а? У Полины огромная библиотека нездешних книг на английском, немецком, редкие альбомы и словари. Еще повсюду стоят удивительные вещицы, всякие фарфоровые маленькие, двухсантиметровые штучки, шкатулочки, рамочки, фигурки, вазочки, какое-то нереальное все, не для современной жизни, такого не купишь у нас даже сегодня. Полина говорит, почему она собирает такое маленькое: потому что такие штучки легко прятать или перевозить. Упаковал все в обувную коробку и повез. (На полях. Не собираю. Это мне дарили. П.) На донышках этих вот милых штучек везде написано «Royal Worcester» и год 1959 или 1960. Знаменитый фарфор, – объясняла Полина Игоревна, – его делают уже много веков в британском городе Вустер.

А главный знак Полининого потерянного прошедшего времени Past Lost Tense – черно-белые портреты красивого нездешнего мужчины в светлом легком пиджаке. Русые волосы, широкая улыбка. Такой, ну прямо сеанс восторг! Этот чувак мужчина везде – на стенах, на рояле, на книжных полках. Иногда один, иногда в группе каких-то официальных людей в костюмах и женщин в шляпах и перчатках, иногда с хрупкой красивой девушкой. Я понимаю, кто эта нарядная красавица в платье из какого-то дивного (на полях: красивое слово, как в сказке – дивный!) невесомого материала в мелкий цветочек или в полосатой смешной безрукавке ну вроде такой вязаной жилетки, что ли, или в спортивной майке, сидит и хохочет в байдарке. Вообще аутфит у нее на всех фотках прикольный. На всех фотографиях у нее супер прикиды очень красивая одежда. И везде она рядом с тем самым отпадным мужиком красивым человеком, эта молодая Полина. На вопрос, кто этот парень, Полина ответила, что это Тони. Тони Матоски. А где он сейчас, – спросила я. Не знаю, – ответила Полина. И добавила: когда меня посадили (посадили!!!), его выдворили. (На полях: выдворить – expel. Слово острое, как скальпель, икспэл. Острое, холодное, кусачее. Expel.)

Больше Полина ничего не рассказывала. Такой сеанс… психотерапии. Я сейчас – moody, Полина Игоревна, и очень upset, pissed-off (в книге нашла, в книге!) и out of tune. Я не очень понимаю, что стоит за этими словами «когда меня посадили», нет, я понимаю, что арестовали (мою Полину?!), что судили (за что?!), что куда-то повезли, где-то закрыли рядом с людьми, у которых был другой общий язык. И почти пять лет… Боюсь поверить. Эпичненько… (На полях: Это я зачеркнула сама.) Трагично. Вот это слово я хотела написать.

#i’m_enough_of_speaking_about_the_same_thing

#мне_надоело_говорить_об_одном_и_том_же

Домашнее задание

Эссе «Новый год, который я запомню навсегда»

(На полях: Эссе – это небольшое сочинение свободной композиции. В эссе обычно много личного: отношение, мнение, размышления. В эссе позволительна разговорная интонация, которая свойственна тебе, Лиза. П. И.)

В этом году, как я уже писала, ко мне не пришел Дед Мороз. Он приходил ко мне в прошлом и позапрошлом, и позапозапрошлом году в клинику. Когда он пришел первый раз, я его вообще не видела. Как будто лежала типа под водой и оттуда, из-под воды, слышала глухие разные голоса. Голоса бесили и мешали всё и всех забывать. Узнавала я только Кузин голос. Она говорила: Лиза, Лизка, ты меня слышишь, это я, мама… Я ей отвечала: мама, слышу, не ори. Но потом Кузя сказала, что я не отвечала ничего. Только думала так, наверное. Под водой же нельзя говорить. Можно наглотаться тины, черной, вонючей, гнилой. Мне вообще тогда показалось, что я вся превратилась в очень холодную грязную неподвижную воду, и скоро меня будут переливать по частям в разные колбы, тазы и кружки, будут процеживать сквозь фильтры и делить на капли маленькими пипетками. Я не хотела, чтобы меня процеживали и делили на части по кувшинам и тазам. А потом каждую часть выливали бы в разные реки. Вода там замерзнет, лед заполнит русло и пойдет звонкими – крк! крк! – трещинами. Потом все вокруг растает, и я исчезну. Позже стало светлей. Я уже не чувствовала себя водой. Меня просто сильно мутило. Кузя говорит, что Дед Мороз заглядывал, но мы не встретились ни по-человечески, ни взглядами, никак.

Второй раз я уже нормально видела Деда Мороза, и он был в бороде из медицинских ватных шариков, в красном с белым колпаке и в медицинской маске, с тонкой шейкой и растопыристыми ушами доктора Натана. Вот тогда он и подарил мне песочные часы. А третий раз я уже вышла к Деду Морозу в холл с другими детьми нашего отделения. В этот раз в маске уже была я. И Дед Мороз был не доктор Натан, а солидный, почти настоящий Дедушка из этих ребят-волонтеров, которые ходят к малышам читать книжки и показывать кукольные представления. И Дед Мороз застеснялся, потому что принес он мне хрен черт знает что (на полях: непонятно что) – раскраски детские и фломастеры. Ему самому было ужасно в неудобняк неудобно, стыдно – стоит перед ним шпала в пижаме, выше него ростом, лысая, в маске… И он вообще понять не может, пацик мальчик я или девочка. А я еще такая хрипло из-под маски: здра-асть. Стою в этих своих коротких портках, из штанин щиколотки сизые, такой ощипанный фламинго… Как будет фламинго по-английски, flamingo? А он мне, такой тупой, шо ваще, сунул в руки раскраску про зайчиков и сказал стишок дебильный глупый, типа выздоравливай и учись хорошо.

Ну ничего. Я ее подарила, эту раскраску, Мистеру Гослину. Я уже писала, Мистер Гослин – это мой брат Миша. Писала или только думала? Он родился и спас мою жизнь. Я не хочу об этом писать, я никому об этом не хочу говорить. Я расскажу это только Мистеру Гослину через несколько лет, когда он дорастет до такого возраста, когда поймет, что он для меня сделал. И я тоже для него сделаю. Сделаю для него все.

#in_short #в_двух_словах

Полина Игоревна была moody и ручкой подчеркнула и зачеркнула слова про тупого Деда Мороза, слово «ваще» и другое. Много писала на полях. Ну я поняла, поняла, Полина Игоревна. И даже не расстроилась.

Домашнее задание.

Про Мистера Гослина.

I’m a big sister. I love my little brother so-o-o much! His name is Misha. But we call him mr. Goslin. Моего брата зовут Миша, но мы зовем его Мистер Гослин.

Когда меня отпустили домой, я по вечерам боялась уснуть. Ну, свои были причины. Боялась превратиться в воду, например, и наглотаться тины. Мне казалось, что я даже чувствовала ее вкус, соленый вкус грязной тряпки. Или: а вдруг то, что я уже дома, – сон, а на самом деле я в больнице. И Дима, чтобы меня успокоить, чтобы я привыкала, читал мне книги перед сном. Читал-читал, я слушала и постепенно засыпала, и Дима засыпал в кресле. Однажды он читал мне Джерома: «Старый Гослин поднял голову, снял очки, протер их и опять надел на нос…» Миша рассмеялся во сне.

А, стоп, я забыла написать вот еще что – мы тогда снимали однокомнатную квартиру рядом с клиникой. Это был наш единственный дом, к которому я никак не могла привыкнуть, потому что сто лет провела в клинике и мечтала вернуться в нашу захламленную, уютную и теплую квартиру, в свою комнату с большим дартсом на стене и скрипучим полом. Но нашу квартиру…

Да пошли вы с вашим идиотским долбаным дневником!!! Ненавижу!!! Не буду рассказывать, нафиг зачем вообще все-все рассказывать. Чтобы что? Социализироваться, да, Полина Игоревна?! Зачем мне?! Социлизоваться? (На полях: Социализироваться.)

#mister_goslin

Тогда я уже почти уснула. Мишка тоже спал или не спал. Ну спал или типа того. Дима опять прочел: «Старый Гослин поднял голову…» – мелкий открыл глаза, сел и опять заржал… Дима отложил книгу и сказал: «Ста-а-арый Гослин…» – Мишка как покатится со смеху, повторяя «гослин, гослин». Вообще он круто смеется, по-настоящему, белые зубки сахарные, ротик как пещерка, а-а-а, он вообще прикольный у нас. Пещерка – это не обидно. Когда Кузя его кормит овощами, которые он не очень уважает, она всегда говорит: «Сим-Сим, откройся». Ну и вот. С того вечера мы стали звать его Гослин. «Старый Гослин», как у Джерома, Мишке не шло. Он же маленький. А Мистер Гослин – в самый раз. Потому что наш Мишка важный, серьезный человек, любит книги и немного пузатенький. Ну и, кроме того, он совершил то, чего никто не смог, – спас меня.

#in_a_huff #my_three_kings_and_mister_goslin

#в_отчаянии #мои_три_короля_и_мистер_гослин

Про квартиру. На самом деле мы не бездомные. Мы нормальная человеческая и дружная семья. Просто так получилось. У нас произошел финансовый кризис. Из-за меня. Потому что я сначала чуть-чуть болела, потом была ремиссия, думали, что уже нормально все. А потом я опять заболела.

В нашем бывшем родном городе, если идти вдоль центральной улицы, то каждые пять метров – аптека. Вообще, прикольно это все. Мне странно, что взрослые солидные люди, а как будто играют в какую-то игру: все видят, что кто-то ворует, но делают вид, что не видят. И делают вид, что уважают этого вора. Все знают, что кто-то врет, но делают вид, что верят этому брехуну лжецу. И тоже вроде как уважают. Тьфу, гадость. Плесень. Не понимаю, зачем? Дебилы вообще. Дима говорит, что в городе уже не работает ни одно предприятие, ни один завод, ни фабрика, ничего. Есть только рынок, несколько частных лавочек, еще есть кондитерская, сапожная мастерская, есть несколько больших магазинов каких-то тряпочных, телефонных и продуктовых. А книжного в городе нет. Но множество lots of! plenty of! аптек. Город аптек. И все. Зато в самом центре стоит гигантское, мощное, основательное здание под красной черепичной крышей в четыре этажа, называется Администрация. Там в каждом кабинете довольно тесно сидят люди и перебирают бумажки. Шуршат. Вроде как руководят чем-то. Дима называет их «слуги народа». Что это значит, я пока не понимаю. Но, по-видимому, ничего хорошего. Так вот, аптеки. Наш Дима знал по именам всех провизоров, таких любезных, вежливых, приветливых. И знал, где взять для меня препараты подешевле. Но и там его ухитрялись надуть. Всучить индийские липовые таблетки или еще там что-то… Потому что (это сказала Агнешка, она же у нас толковая, как филин из тувинских сказок про мудрого филина) аптечный бизнес – это мафия. А где мафия – там обман, там преступления и там не ценят человеческую жизнь. В том числе и мою. Короче, все деньги у нас ушли в эти вот аптеки. И даже наша квартира тоже со свистом всосалась этими вежливыми аптекарями. И «похоронные» деньги Агнии. И даже Полина продала какие-то свои драгоценности, которые сохранились из ее до-прошедшего-времени, из ее Past Perfect. И при этом все вокруг твердили и поучали: в Израиль, в Израиль везите Лизку на пересадку. А уже никак невозможно было в Израиль. Во-первых, я была совсем под водой. А во-вторых, вот-вот должен был родиться Мистер Гослин. Кузя лежала на сохранении и сбегала из этого сохранения ко мне, чтобы меня звать из-под воды своим нежным детским голосом: Лизка, Лиза, это я, Кузя! Ну и потом случилось чудо. В нем участвовали три врача и родившийся в тот момент Мистер Гослин. И его маленький пупочек. Совсем-совсем tiny. Как ноготь на моем мизинце. У него, такого маленького, из тоненьких сосудиков на голове ради меня брали шприцами всякие анализы. И все, абсолютно все параметры и что-то там еще у нас с Мистером Гослином совпало, сошлось. Как будто мы с ним – однояйцевые близнецы. С Кузей и Димой – не совпадало, а с Мистером Гослином совпало все. Больше не хочу об этом говорить. И это вспоминать не хочу. Но буду всегда помнить.

#dejected #удручена

Сегодня утром Miss Pauline прочла все это, покачала головой и сказала, что я пишу плохо, что я сквернословлю, что нельзя так много писать о тяжелом. И все у меня совершенно непонятно, запутано. Кто кому кто. Кто это Дима, кто Кузя, что мы тут все делаем. А как же писать? – я спросила. – Откуда же я знаю.

Полина сказала: «Надо писать о тех, кого ты любишь, о том, что ты любишь. И тогда все будет понятно». Ладно, я напишу. Потом.

#my_new_life #agnia #my_family

#моя_новая_жизнь #агния #моя_семья

У-у-утро туман-н-найе, у-у-утро седойе-е-е… – мы так пели с Агнией на кухне. Голова разболелась. Лист упал на подоконник со стороны двора. Желтая сухая ладошка лупит, лупит по стеклу: впусти меня, впусти. Интересно, если бы я видела эту ладошку ночью, было бы мне страшно или я уже совсем ничего не боюсь? Тупая Странная зима. Дима говорит, гнилая. Меня поэтому пока еще не оформили в школу. А Мистера Гослина – в садик. Стыдно, но подчинено все моему здоровью. Если Мистер Гослин притащит из садика сопли, он может заразить меня, а у меня слабый иммунитет. Мне нельзя. Бедный мой маленький Мистер Гослин. Он хочет играть с детьми. Но понимает. Вот же светлая у моего брата душа.

Я занимаюсь с учителями дома или по скайпу, удаленно. Я читаю энциклопедии и учебники. Дима приносит задания или мне присылают их по мылу по электронной почте. Я и так очень много пропустила. И теперь старше будущих своих одноклассников на полтора года. Я бы хотела ходить в школу. Посмотреть, как там сейчас и кто. Дискачи есть еще, нет? Какие группы модные? Какая одежда? Чо слушают? Но Кузя и Дима боятся, чтобы я не подхватила там какой-нибудь вирус. И вот я сижу и разбираюсь в задании по алгебре. Нет, нормально. Мой учитель физики и математики Пауль Францевич говорит, что у меня очень хорошее, даже особенное устройство головы. И я стараюсь, чтобы оправдать. Мне с П. Ф. интересно. Он супермегакрутой, он читает лекции в лучших университетах мира. Он мне друг.

Сонно. Мистер Гослин и Кузя спят наверху. Агнешка ходит по кухне в ярком китайском халате с сумасшедшими попугаями, стучит и клацает каблучками своих странных шлепанцев с помпонами. Надтреснутым голосом поет «Tombe la neige, tu ne viendras pas ce soir…» Колдует, чтобы пошел снег. А снег не идет. Лиззет, ты хочешь наливки? – она говорит. Я хочу, но мне нельзя. Я занимаюсь математикой, и у меня болит голова. Пей ты, Агния. Я понюхаю твою рюмочку. Мне кажется, что математика и физика будут моими любимыми предметами благодаря Паулю Францевичу.

#agnia #my_family

Домашнее задание