Цитаты из книг автора «Мариам Петросян»

Это был я. Македонский, весь в веснушках, белый и тощий, Македонский, про которого никто ничего не знает, Македонский, который грызет ногти, Македонский, которого надо подкормить, Македонский, у которого торчат передние зубы, которому скоро шестнадцать, у которого весь мир и восемь друзей, который счастлив.

Бабочки, красивые при свете, в полумраке одинаково черны и похожи на крылатых тараканов.

В душе Слепой был взрослым – взрослым отшельником. У него были длинные волосы и лягушачий, в красных болячках рот, он был бледный, как привидение, и ужасно худой. Ему было девять лет. Лось был его богом.

Из дома – в дом, из ангела – в дебилы

Тот, кто в этой жизни обидел осла, в следующей сам станет ослом

Эгей, эгей… почерневшие кастрюльки! Эгей, эгей, каркас медвежьего чучела… при жизни оно было вешалкой… – Заткните кто-нибудь этого извращенца! – взмолился Лорд с подоконника.

Когда-то давно в статье о Могильнике я расковырял слово «пациент». Препарировал его, разложил на микрочастицы. И пришел к выводу, что пациент не может быть человеком. Что это два совершенно разных понятия. Делаясь пациентом, человек утрачивает свое «я». Стирается личность, остается животная оболочка, смесь страха и надежды, боли и сна. Человеком там и не пахнет. Человек где-то за пределами пациента дожидается возможного воскрешения. А для духа нет страшнее, чем стать просто телом.

Табаки любые болезни лечил одним и тем же способом. Менялись только разновидности и градус напитков.

Слепой не говорит, что это его повторы, что это он чертил так вокруг себя защитную сеть, что магия монотонности в том и состоит, что сама себя замыкает в круг, повторяясь снова и снова, пока конец не сомкнется с началом, создав непроницаемую зону вокруг играющего.

– Эй-эй, – пугается Рыжая. – Ты чего это, в обморок падаешь? – Нет. Это у меня так душа в пятки уходит. Зримо.