Внебрачный ребенок поверг герцога и герцогиню в шок, но новость о том, что Раклен отказался от намерения жениться, довела мать Сейфи до истерики. Женщина разбранилась так, что у прислуги краснели уши.

Герцог оказался снисходительнее: он осадил жену и выслушал историю дочери от начала и до конца. О том, как влюбились дети, как сказка превратилась в пламенную страсть и как политика встала на пути их искренней любви.

Арабела слушала о том, что власть королевства Родаран принадлежала не королю, а умным графам, сильнейшим из которых был не кто иной, как Памер – отец Патриции; слушала, что король находился при смерти, и о том, что Раклен готовился принять корону; слушала, что королевская казна была пуста, а престол – погряз в долгах и что Раклену не оставили выбора: принц был обязан жениться на дочери графа, чтобы предотвратить кровопролитный переворот.

Сейфи верила в то, что свадьба с Патрицией останется лишь формальностью и что ее принц – а стало быть, почти король – сдержит слово и вернется к ней. Сейфи защищала Раклена, но ее разбитое сердце протяжно ныло от боли, и Арабела впитывала эту боль, как могла.

А еще Арабела осознала, что покушение на Сейфи не было случайностью. Ревнивая Патриция Памер, без сомнения, знала о тайном романе принца и герцогини; а стало быть, Сейфи оказалась в еще большей опасности, чем когда-либо.

Решено было хранить тайну молчания без сроков и предположений. Так, чтобы даже ветер не слышал о незаконном наследнике; чтобы ни единый слух об угрозе не дошел до вездесущих Памеров.

И все шло своим чередом, пока новая трагедия не застигла семейство Люрбейт врасплох. Отец Сейфи, всегда внимательный и осторожный в словах и действиях, споткнулся на лестнице и пролетел несколько пролетов – так сказал слуга, который нашел герцога мертвым.

Привкус смерти наполнил стены поместья, и жители Лонна облачились в траурные одеяния. У Сейфи для скорби не осталось ни слез, ни сил – она таяла на глазах, отказываясь от всего, что когда-то приносило ей радость.

Арабела проводила часы у постели девушки с травами и легендами, но герцогиню не увлекали ни сказки, ни пророчества. А срок рождения неумолимо приближался.

По коридорам поползли шепоты, а в зеркалах поселились сомнения – после смерти герцога беременность его дочери стала обсуждаться с завидной постоянностью. И как бы Чаровница ни пыталась – заставить скучающий народ замолчать не удавалось ни угрозами, ни подкупами.

Тогда решение приняла старшая герцогиня Люрбейт, мать Сейфи. Она собрала в своих покоях дочь, Чаровницу и самых верных из своих людей и объявила, что лишает Марианну Сейфи Люрбейт права на наследство и изгоняет ее и всех ее приближенных в долгосрочную ссылку.

– Вы вольны принимать решения, мама, – тихо ответила Сейфи, когда голоса стихли.

Арабела взяла подругу за руку и гордо вздернула подбородок.

– Объявите всем, что герцогиня не желает видеть дочь во владениях герцогства, – озвучила мать. Покорно поклонившись, слуги удалились из комнаты.

– Я не желаю знать ничего о том, куда вы направитесь, – обратилась женщина к Чаровнице. – Вы должны исчезнуть.

– Я понимаю, – ответила Арабела. Сейфи шмыгнула носом.

– Я не стану провожать вас, – сказала старшая герцогиня.

– Я понимаю, – повторилась Арабела.

– Ты прожила в этом доме бо́льшую часть своей жизни, Арабела Уада, – голос женщины вдруг смягчился. – Я прошу взамен лишь одного: позаботься о том, чтобы моя дочь осталась жива.

– Мы справимся с этим, мама, – ответила Сейфи. – Мы вернемся домой, а твой внук никогда не будет зваться бастардом.

– Хранители защитят вас в дороге, – женщина тяжело вздохнула. – Но не знаю, кто защитит вас от ненависти графских детей. Храните тайну всеми силами, от нее зависят ваши жизни. Новоиспеченная королева не потерпит подрыва своего положения и сделает все, чтобы уничтожить даже ваш прах.

Карета была подана, когда за окном поселилась тьма. В ту ночь даже луны отказались освещать дорогу путницам.

Место, в которое они прибыли, скрывалось у западно-северной границы Родарана – заброшенная деревня без имени и истории, давно покинутая обитателями из-за суровой погоды и нападок диких зверей со стороны гор.

Как бы Арабела ни уговаривала Сейфи покинуть королевство, герцогиня отказалась напрочь. Стараясь держаться сильной, Сейфи перестала плакать и сосредоточилась на здоровье ребенка, которого носила под сердцем.

Арабела знала, на что рассчитывала ее упрямая подруга: на то, что сумеет родить здорового наследника и сможет использовать ребенка против власти Памеров. Мысли эти были опасными и безрассудными, но у Сейфи не осталось ничего, кроме слепой веры в чудо. Предательство Раклена, смерть отца и изгнание матери – Сейфи Люрбейт держалась из последних сил, как разбитая ваза, склеенная пчелиным воском.

– Помнишь, как однажды мы стащили из кабинета папы его драгоценный компас? – однажды спросила Сейфи. Они с Чаровницей сидели в маленькой комнатушке, а на столе подрагивала одна-единственная свеча.

– Ты сказала, что знаешь, где запад, и доведешь нас до моего дома.

Сейфи весело усмехнулась:

– Я понятия не имела, куда идти, но мне нравилось думать, будто мы вместе путешествуем. Герцогиня Сейфи Люрбейт и ее верная Чаровница – Пурпурное Пламя, – она задумалась. – Раньше я мечтала о жизни, полной приключений.

– Разве что-то поменялось? – Арабела вскинула брови.

– Ты стала угрюмее, Арабель, хотя в матери готовлюсь я.

Чаровница хмыкнула. Того количества усилий, которые она прилагала для защиты Сейфи и ребенка, могло бы хватить на прочтение чужих мыслей. Изо дня в день она засыпала поздней ночью и просыпалась раньше солнца; она жила тем, чтобы облегчить жить Сейфи, – герцогини, потерявшей все, что когда-то имела.

– Мне так жаль, что ты не успела собрать свои книги, – вздохнула Сейфи. – ты бы не тосковала столь сильно.

– Я не тоскую, – отозвалась Чаровница. – Мы просто обе устали. Все эти события, и побег, и… Мы просто устали.

– Я знаю, что ты делаешь, Арабель. Я ведь тоже чувствую, как легко отступает моя грусть, когда ты рядом. Но последнее, чего я хочу, – чтобы ты жертвовала собой. Ты и твоя сила будут нужны нам, когда станет по-настоящему сложно. А со скорбью я справлюсь, если она когда-нибудь оставит меня.

Арабела едва различимо улыбнулась.

– Я расскажу тебе историю о Скорби и Избавлении, – она подсела ближе к Сейфи. – Она о девушке, что была влюблена, и о ее Возлюбленном, что погиб. Имена им были Эира и Гилмор, и они были столь близки, что даже звезды завидовали их пламенной любви. Но кое-кто еще хотел познать любовь Эиры. Близкий друг Гилмора – Юдин – вступил в черную сделку с Тенью и продал душу Гилмора, чтобы получить возлюбленную себе.

– Это ужасно! – выкрикнула Сейфи.

– Но никто не знал об этом, – продолжила Чаровница. – Юдин обманом выманил Гилмора на охоту, а после – сообщил всей деревне о том, что близкий друг погиб смертью храбрых. Но тело Гилмора не нашли, а потому в память ему поставили лишь камень из черного мрамора на вершине одинокого холма.

Сейфи нервно закусила губу.

– Но Гилмор не погиб, а сам превратился в Тень и поселился во мраке ночи без имени и прошлого. Он забыл все, что когда-то любил. А Эира не могла смириться с потерей возлюбленного и не верила в его смерть. Каждый день она приходила к камню из черного мрамора, но не возлагала на него цветы – она чувствовала сердцем, что любимый однажды вернется.

– Какая жалость, – герцогиня всхлипнула. – Почему жизнь так несправедлива к тем, кто этого заслуживает?

– Тело не знает, что здорово, пока не заболит сердце, – Арабела взяла Сейфи за руку, – так и Эира не знала, что жизнь без Гилмора может быть такой серой. Но Юдин не унимался: он ухаживал за девушкой, а она скрывалась от него в лесах. И там, в тени деревьев, она слышала чужое дыхание за спиной.

– Это был Гилмор, да? Скажи мне!

– Это был он, но он не знал, отчего ему так сильно хотелось прислушаться к биению женского сердца. Любовь к Эире жила глубоко внутри, даже после того, как душа покинула его смертное тело.

– А что стало с Юдином?

– Юдин продолжал следовать за Эирой по пятам до тех пор, пока не получил грубый отказ. Тогда в порыве гнева он поджег ее дом, пока она спала внутри. Но когда костер обвалил крышу, девушки в доме не оказалось, и Юдин все понял. Он бросился в лесную чащу, где нашел Эиру в объятиях Гилмора: беззаботных и влюбленных. Когда же Юдин напал – в Гилморе проснулась память и он жестоко убил предателя на глазах у своей возлюбленной.

– О Хранители, – Сейфи судорожно выдохнула и приложила ладонь к животу.

– В кровавом рассвете того утра Эира в последний раз видела Гилмора, а после – возложила цветы к камню из черного мрамора. Она осознала, что ее возлюбленный оставил ее навсегда, но она дала обет – не быть женой никому. Так и было до самой смерти, а когда старость забрала ее – селяне воздвигли камень из белого мрамора на том же одиноком пике.

– Если Гилмор существовал до того дня, когда Эиры не стало, то он возложил цветы на ее могилу, – протянула Сейфи. Из ее голубых глаз струились слезы. – Как жаль, что я тратила силы на платья и балы, а не на легенды. Мне всегда казалось, что жизнь – это больше, чем желтые страницы.

– Больше, – согласилась Арабела. – Но без таких историй мы мало задумываемся о жизни.

– Мне бы хотелось не думать вовсе, – Сейфи вздохнула. – Представь, что ты замолкаешь, а внутри – тишина.

– Было бы приятно, – Арабела прикрыла глаза.

– Мы как будто снова очутились в приюте маленькими девочками, – голос Сейфи вдруг надломился. – Знаешь, чего бы мне очень хотелось?

– Чего?

– Фруктовой пастилы.

Чаровница удивленно посмотрела на подругу: взрослую женщину, которая готовилась стать матерью. Но неизменно добродушную и ранимую.

– Ты все еще помнишь?

– Конечно, Арабель. Как можно забыть день, который подарил мне тебя?

...

4 5 6

Премиум