Цитаты из книг автора «Мари-Од Мюрай»

безумно любите? Я Конечно нет! БЕРНАРД ШОУ Он что, болван? Я не смогла удержаться от смеха.

Некоторые числа важнее других. Двадцать пять, например. Я прожила целую четверть века. И чувствовала себя как никогда уравновешенной и уверенной в собственных силах. Может, потому, что теперь владела землей, даже если об этом никто не знал? Прошли все мои приступы недомогания, утренняя вялость, головокружения, вызванные малейшими переживаниями. Мама называла меня своей «опорой в старости» и в глубине души радовалась, что я так и не вышла замуж. Она удержала меня при себе, ведь она всегда об этом мечтала.

Очень рад за вас. Вы этого заслуживаете. Ваш талант, ваш упорный труд, ваша сила воли… Я (улыбаюсь) Нет, нет, только не говорите… МАРШАЛЛ Несмотря на одиночество и слабое здоровье, вы творили, учились — и покорили сердца тысяч детей. Вы никогда об этом не задумывались? Ну же, не плачьте, Черити… Я (плачу) Я так хочу, чтобы все были счастливы вместе со мной!

Тот, кого вы полюбите, будет любить вас такой, какая вы есть, Черити… и так, как вы того заслуживаете.

Такое удачное вступление вернуло мистеру Эшли доброе расположение духа. Мы задержались у него всего на несколько минут, поскольку ему требовалось закончить свой туалет, а это было решительно неудобно в присутствии дам. Когда уже на пороге я протянула руку, чтобы попрощаться, мистер Эшли взял мою ладонь и, перевернув ее, поцеловал запястье — вполне в духе эксцентричного Сесила Грэхема. Супруги Шмаль, к счастью, уже вышли в коридор и ничего не заметили.

И тут я вдруг увидела себя со стороны: на коленях, беседующую с кроликом. Одна умалишенная рассказывает о другой. От рыданий задрожали плечи. Я спрятала лицо в ладонях, оплакивая детство. Мое искалеченное, обгоревшее детство.

По мере чтения мне становилось дурно. Казалось, я слышу, как с шорохом сыплется песок в часах, а с ним утекает моя жизнь. Я сжала кулаки, стиснула зубы, в голове прояснилось. Я Табита! Помогите мне! Я — в сад, вешать скворечник!

МАМА Опять! Кто только у нее не умирал: отец, обе бабушки, оба дедушки, старший брат, младшая сестра… ПАПА Не везет бедняжке. МАМА Альберт, мне кажется, она уже во второй раз хоронит мать. ПАПА Чтобы наверняка.

Наступило лето, и я вынуждена была признать: Дингли-Белл уже не тот, что прежде. Я собирала травы — без мадемуазель, учила Питера новым трюкам — без мадемуазель, тщательно рисовала грибы в масштабе — тоже без мадемуазель… Так я на собственном горьком опыте узнала, что счастье, если его не с кем разделить, становится невыносимым.

Все было бы хорошо, родись я мальчиком, но девочкой я была безнадежной.