Глава 1
Валери

Настоящее

Если бы меня спросили, в какой момент моя жизнь превратилась в бомбу замедленного действия, я бы ответила – в семь лет. В тот день, когда пообещала стать громкой. Решила доказать себе и всем вокруг, что не обязательно обладать манерами Кейт Миддлтон ^[2], чтобы в твоей жизни появился принц.

Можно носить кожаную мини-юбку, красить губы красной помадой, смеяться громче всех и выпивать бокал вина залпом. В конце концов, отсутствие рвотного рефлекса – тоже навык.

В моих мечтах принц был с черными как смоль волосами и глазами, похожими на два янтаря. Этот янтарь – самый красивый из всех, что я видела. В мечтах принц восхищался моими волосами, придумывая к ним самые нелепые ассоциации. В мечтах принц хотел позвать замуж Валери с сердцем Мериды.

В реальности я нашла своего принца. С такими же черными волосами, теплыми глазами и, казалось, сердцем, в котором любви больше, чем воды в Атлантическом океане. Только никто не знал, что вода оказалась ядом, а принц – злодеем. Его звали Алекс, но для меня он стал Люцифером. Планировалось, что я выйду замуж, но на самом деле я попала в ад.

Это та история, где тебя носили на руках, целовали каждый пальчик, на одном из которых в какой-то момент появилось прекрасное кольцо. История, где в животе порхали бабочки от любви и чувства безопасности. До того момента, пока на этом животе не образовалась гематома радужного цвета от прилетевшего в него кулака.

Это та история, в которую ты не хочешь верить и говоришь: «Ты сама выбрала такую жизнь». И, несмотря ни на что, вас ждет счастливый конец, ведь ты же помнишь, какой он был раньше.

История, в которой ты скрываешь синяки, чтобы не стыдиться своей ошибки, ведь однажды брошенная фраза могла казаться правдой долгие-долгие годы.

«Ты с ним, потому что тебе это нравится».

История, выход из которой ты ищешь так долго, что становится поздно. История, в которой камертон любви изначально был неправильно настроен, а мудакометр – сломан.

Окровавленными руками я сжимаю край столешницы и почему-то проигрываю в голове образ мужчины, которого совсем не знаю, но который ужасно меня раздражает.

– Тише-тише, Русалочка, – сказал он мне в тот день, когда я яростно пыталась отогнать трех амбалов от моей подруги Аннабель.

Леви, один из этих мужчин, скоро станет ее мужем, но на тот момент она дала мне установку его ненавидеть. А я, как ответственная подруга, следовала кодексу дружбы.

– Или мне лучше звать тебя Меридой? – прошептал друг Леви, приблизившись и склонившись надо мной.

Клянусь, я превратилась в статую. Такую же неподвижную и белую. Мерида. Никто меня так не называл, кроме внутреннего голоса и принца из детских мечтаний.

В глазах темнеет, а ступни прилипают к покрытому кровью полу. Эта картина напоминает о том, что я Мерида. Что мне нужно быть сильной и добраться, черт возьми, до телефона, чтобы выжить.

Я прохожу мимо стены, увешанной нашими с Алексом свадебными фотографиями. Вот он держит меня на руках, прижимая к себе, словно в его руках хрусталь. Следом снимок, на котором мы смотрим друг другу в глаза и даем обещание любить, защищать и оберегать. А вот недалеко от этой фотографии на стене – следы от моих ногтей, когда я хваталась за нее так крепко, лишь бы не упасть замертво от очередного «Посмотри, что ты заставила меня сделать». Передвигаясь на трясущихся ногах, опираюсь на дверной косяк и чувствую вмятину от кулака, который прошелся по касательной, оставив макияж «смоки айс» у меня на лице. Это был день «А с тобой по-другому нельзя».

Розовый пузырь – а вместе с ним такие же блевотно-розовые очки – разбился спустя не год и не два. Алекс – изысканный стратег, а я – пешка на его доске, которая хотела стать королевой и доказать, что «расплавляющие» улыбки получают не только идеально выглаженные жены.

Холодный пот стекает по всему телу, которое становится бледнее с каждой секундой. Теплые ярко-алые капли крови пачкают пушистый белый ковер. Тут мы смотрели множество раз мои любимые фильмы, и Алекс заботливо успокаивал меня, когда Бейли из «Собачьей жизни» умирал снова и снова, но затем перерождался и возвращался к своему хозяину. На этом пушистом ковре я утопала в поцелуях, а теперь – в крови. Последнее время мне тоже приходилось умирать снова и снова, но стоило мужу после очередной мясорубки сказать, что во всем мире для него существует лишь Валери и он любит только ее… С неидеальным громким характером, грязным ртом и пятном на футболке от пиццы… Я забывала все на свете, ведь казалось, что таких, как Валери, никто больше не полюбит. Он заваливал меня цветами, плакал и целовал окровавленную землю под ногами, а мне оставалось лишь лежать рядом с ним, прокручивая в голове фразу, выжженную в голове с самого детства: «Мужчины ранимы, дорогая. Иногда нам нужно принять вину на себя».

В какой момент предохранитель Алекса сорвался и посыпались пули? Да черт его знает.

Но мне известно лишь одно: в насилии виноват насильник. Нажимая пять раз на боковую кнопку телефона, чтобы послать сигнал SOS, я впервые произношу вслух громким шепотом:

– Всем привет. Меня зовут Валери, и я жертва домашнего насилия.

Глава 2
Макс

Я сжимаю телефон и мысленно прокручиваю тысячу и один способ, как не прикончить (или все же прикончить) своего брата. Саймон – мое проклятие, с которым мы по какому-то безумному стечению обстоятельств оказались бок о бок в утробе матери.

Мой друг Нейт сидит напротив и злорадствует, подтверждая это своей придурковатой ухмылкой, пока я пытаюсь донести до мудака на другом конце провода, что мне абсолютно плевать, если он первый поздравил родителей с сорокалетней годовщиной. Как они вообще смогли проделать этот марш-бросок? Они живут вместе дольше, чем прожили в одиночестве.

– Саймон, я уверен, что мама вручит тебе медаль с алмазной крошкой за твое поздравление. Это все, что ты хотел сказать? Нам почти по двадцать пять лет, и я не собираюсь мериться с тобой членом, – без энтузиазма бормочу я.

– Конечно, не собираешься, ведь все знают, что мой больше. – Он смеется, а Нейт выплевывает воду прямо мне в лицо, за что ловит подзатыльник. Дружеская солидарность? Он с этим незнаком. – И все мы знаем, что Саманта с этим тоже согласна.

Ублюдок. Если бы я мог, то на законодательном уровне запретил бы имена на букву «с» и засудил бы всех родителей, решивших назвать так своих детей.

Нейт хватает меня за руку и начинает вытирать ею капли воды на столе. Я пытаюсь вырваться, но он наваливается сверху, силой прижимая меня к столу. Если бы сейчас кто-то вошел в кабинет Леви, эта поза показалась бы ему довольно компрометирующей.

– Так уж вышло, что ты хоть и появился на свет первым, но во всем остальном… – Он делает драматическую паузу, достойную «Оскара», после чего со вздохом продолжает: – Думаю, тут и так все ясно, брат.

Брат. Какой-нибудь случайный житель Антарктиды является мне братом намного больше, чем он.

Нейт продолжает вытирать мною стол, и наконец-то мне удается ударить его в живот. Мы оба запыхались и раскраснелись, а еще нам всегда словно по десять лет.

– Напомнить тебе, кто трахнул Саманту первым? – не сдерживаюсь я и все-таки продолжаю сражение подростков пубертатного периода.

– Иди к черту!

– Только вместе с тобой, брат. – Я сбрасываю вызов и постукиваю телефоном по столу в надежде выбить номер Саймона из записной книжки.

Нейт смотрит на меня, расчесывая пальцами свои кудрявые блондинистые волосы. Они похожи на лапшу быстрого приготовления или на бумажный наполнитель, который вкладывают в подарки. Странные ассоциации, но мой друг ни разу не жаловался и не отказывался от меня. Почему я не мог родиться вместе с ним? Мы дружим, кажется, почти всю жизнь. Нейт может сколько угодно подшучивать и вести себя как полный болван, но он из тех людей, которые знают о вас все. Начиная с любимого цвета и заканчивая тем, что пиццу с грибами никто не ест, потому что это худшее, что придумало человечество. По версии одного из вас. У второго просто нет выбора, ведь он ваш друг.

– Он когда-нибудь оставит тебя в покое? – Нейт задает вопрос, волнующий меня с того момента, как Саймона положили рядом со мной на пеленальный стол. Кажется, даже на этапе зачатия он пытался выжить меня из яйцеклетки.

– В день моей смерти, полагаю. Надеюсь, что в аду нас поселят в разные комнаты. – Я продолжаю крутить в руке телефон, потому что без него моя ладонь чувствует себя неполноценной. За день он звонит столько раз, что начинает казаться, будто мое место в колл-центре. Но я далеко не там.

GT Group – архитектурно-строительная компания, принадлежащая Генри Кеннету, отцу моего друга Леви. Он уже давно отошел от дел и передал все своему сыну. Нейт и Леви познакомились в архитектурном колледже, а я хоть и учился в другом заведении на юридическом факультете, все равно был рядом с ними, как прилипшая к подошве жвачка.

Так мы и оказались здесь. Я – корпоративный адвокат, мастер на все руки или решение всех проблем. Не хочу набивать себе цену, но без меня эта компания попадет в какую-нибудь задницу быстрее, чем я успею выехать за пределы Лондона. Адвокатура – это профессия, которая в нашей семье буквально передавалась с молоком матери. Я знал об этом все и даже больше еще до получения образования. Слепые зоны в законе, связи и информация – три кита, с помощью которых можно выйти из самой дерьмовой ситуации. Корпоративная адвокатура – одна из самых сложных юридических специализаций, потому что включает в себя почти все области права.

Леви и Нейт могут спроектировать самое лучшее здание и воодушевленно восхищаться им, но оно так и останется воображаемым, если никто не разберется со всем остальным: ведением переговоров как с партнерами, так и с государственными властями. И этот кто-то – я. Возможно, у меня нет квалификации в некоторых областях, но мне известны методы решения всех проблем.

– А где Леви? – интересуюсь я, решая сменить тему.

– Между ног Аннабель, наверное, – отвечает Нейт, непринужденно взмахнув рукой.

Присутствие в жизни Леви девушки (поправка: его невесты) стало настолько всепоглощающим, словно если он не будет видеть ее пару часов, то небеса рухнут, а звезды погаснут.

Или что они там постоянно рисуют на ладонях друг друга, как какие-то сектанты.

– Натаниэль, как мило, что ты в точности знаешь мое расписание. – Леви марширует в свой кабинет вместе с – сюрприз! – Аннабель, щеки которой краснее, чем мулета в руках матадора. – Что вы оба делаете здесь без меня? Хватит устраивать из моего кабинета комнату отдыха. И почему весь стол в воде?

– Я вытирал, – отвечает Нейт сквозь смех.

В этот момент в дверном проеме появляется мистер «моя задница великолепна в лосинах» или «целую и трахаю все, что движется». Будущий герцог и покровитель балетного искусства – Лиам.

– Ты ошибся зданием, стриптиз-клуб дальше. Твоя растяжка там будет кстати, – язвлю я.

К обоснованности моей агрессии мы вернемся чуть позже. Но если вкратце, то лучший друг Аннабель неровно дышит ко всему женскому населению нашей планеты. В том числе к женщине, которая…

– Макс, – шипит на меня Леви.

– Что он здесь делает? Он портит ауру, – ворчу я.

– Ауру твоего поведения мудака? – ухмыляется Нейт.

– Я бы на твоем месте не спешил плеваться в меня ядом. Кто знает, может, мы станем лучшими друзьями? – Лиам с улыбкой хлопает меня по плечу, плюхаясь на соседний стул.

– Так что это за семейные посиделки? Будут ли настольные игры или просмотр «Холодного сердца»? Вы знали, что скоро выйдет новая часть? Наконец-то мой плейлист обновится. – Нейт с блеском в глазах подпрыгивает на месте.

– В какую группу детского сада ты перешел? – задаюсь я вопросом.

– Боже, Макс. Кто тебя укусил за задницу? – Аннабель хлопает по столу.

– Тот же вопрос, – поддакивает Леви, находясь где-то под каблуком правого мартинса своей невесты.

– Саймон, – отвечает мой друг с длинным языком.

Я посылаю Нейту убийственный взгляд.

– Ладно, тогда неудивительно, можешь продолжать, – вздыхает Леви, посвященный в извращенность моих братских уз.

– Нам осталось дождаться Валери. Она, как всегда, опаздывает, – произносит Аннабель, так гневно стуча по телефону, будто совершает убийство на расстоянии.

К слову о той самой женщине…

При упоминании подруги Аннабель моя спина непроизвольно выпрямляется, а волосы на затылке приходят в движение. Нехорошо.

Она… проблема с большой буквы.

Подобно пулям, воздух прорезают звуки трех одновременно пришедших уведомлений на три разных телефона. Все синхронно пялятся друг на друга, после чего Аннабель и Лиам обращают внимание на свои устройства. Нейт и Леви озадаченно смотрят на меня, и в этот момент я осознаю, что третий звонок был совершен на мой телефон.

Пальцы скользят по экрану, открывая уведомление. Кровь холодеет в венах, а судорожный вздох Аннабель и агрессивно откинутый стул Лиама звучат где-то на заднем фоне, пока я вылетаю за пределы кабинета.