Глава 6. Притвориться артисткой

Алина

Из размышлений меня вырвал звонок телефона. Семён. Взяла, не раздумывая.

– Алина, ты не поверишь! Он согласен! – без приветствия с места в кювет свалился мой товарищ по театралке.

– Твой папа? – уточнила я.

– Ну да! Мы договорились, что если я выступлю на публику и она будет в восторге, то он… Ты где сейчас?

– В троллейбусе.

– Домой едешь?

– Угу.

– Слушай, ну нам бы увидеться… мозговой штурм, там, и всё такое… Давай я тебя подхвачу где-нибудь и… ты не занята?

Вообще-то у меня домашнее задание и ужин папе, и вечерняя тренировка с ним… но у человека решается вопрос призвания – как тут откажешь?

Я вышла на одной из промежуточных остановок, а Семён подобрал меня на машине и повёз в кафе мороженое. Место и время для демонстрации своих талантов он уже выбрал – университетский конкурс "Студенческая весна", который традиционно проходил в конце марта. До него оставалась примерно пара месяцев, а до отбора – и того меньше. Мы решили для начала накидать варианты, а потом уж посоветоваться с Анатолием Ивановичем.

– Ты ведь в театральное собираешься поступать, – логично заметила я. – Нужна, наверное, сценка какая-то. Смешная, лучше всего.

– Как вариант, – кивнул Семён. – Скетч… или, может, что-то вроде стендапа?

– А ты сможешь написать достаточно смешной текст? Это непросто, как мне кажется. А если своровать у кого-то, то есть вариант провалиться, так как многие в зале могут знать эти шутки.

– Ты права, – он сокрушённо покачал головой. – Я не писатель от слова совсем, и шутник так себе. Мне нужно что-то готовое, только исполнить, а уж я постараюсь быть артистичным.

– А ты умеешь петь? Танцевать? Я слышала, что у актёров это всё обязательно…

– Всего понемножку… даже на гитаре чуть-чуть могу, точнее, могу разучить несложную песню по аккордам. Ну и спеть. Не то чтоб роскошно, но вроде не фальшивлю…

Я усмехнулась про себя, зачем-то воображая на его месте Гаршина. Вот он бы не постеснялся сказать, что совершенен во всём, а Семён почему-то скромничает.

– В детстве на танцы ходил год. Потом бросил, потому что скучно было и отец твердил, что не мужское это дело, но в принципе танец разучить способен.

– Танец – это классно, – закивала я. – Обожаю смотреть на профессиональные танцы…

– До профессиональных мне всё-таки, пожалуй, далеко, – смущённо улыбнулся Семён.

– Там ведь тоже не профессионалы будут выступать, – со сомнением предположила я. – Студенты, причём не с театрального.

– Ну не скажи, я в прошлом году видал такие танцевальные номера – закачаешься…

– А может, декламация? – подскочила я. – Стихов каких-нибудь красивых… У меня, вот, есть пара любимых, очень необычных, Зинаиды Гиппиус. – И я тут же, без приглашения, принялась читать на память: – "Душа моя, угрюмая, угрозная, живёт в оковах слов… Я – чёрная вода пенноморозная меж льдяных берегов…"

Семён умоляюще замахал руками:

– Декламация – это классно, я обожаю стихи, в том числе читать вслух, но… прямо скажем, это дело на любителя. Вряд ли среди нашей публики на студвесне таких наберётся на хорошую овацию.

Я поникла. Да, нелёгкая это работа – из болота тащить бегемота…

***

Внеплановое совещание с Анатолием Ивановичем было назначено на вечер среды. Времени на подготовку номера оставалось совсем мало, поэтому мы решили не терять его попусту.

– Как же ты смог его уговорить? – с восхищением удивлялась я, глядя на совершенно невнушительную фигурку Семёна. С Даней нечего и сравнивать. Хотя с чего это мне вообще с ним кого-то сравнивать? Чего я вообще о нём думаю так часто? Не заслужил!

Надулся опять, как надувной крокодил, которого мне в прошлом году папа купил в Анапе. Не смотрит на меня, не разговаривает… блин, ну не целоваться же мне с ним, просто чтобы не обижался! Для этого чувства какие-то должны быть… ну, симпатия хотя бы. А мне, кроме перебранок с ним, и вспомнить-то нечего. И ему… на кой ему сдался этот поцелуй? Он же меня… терпеть не может. Правда же..?

Ладно, опять я отвлеклась… А Семён тем временем что-то рассказывает:

– Сам в шоке… Я, честно говоря, боялся об этом с ним беседу заводить. Прошлые несколько раз закончились ссорой. А тут он сам вдруг прицепился: поехали, говорит, на рыбалку в субботу. Я говорю: не могу, у меня театралка. Ну он, как всегда, в претензию. Слово за слово. В общем, я сказал, что без сцены свою жизнь не представляю, ну и выдал ему этот план. Что мне помогут, что у меня единомышленники есть и даже профессиональный режиссёр среди них. Батя посмеялся сначала, а потом говорит: ну ладно! Давай пари. Сможешь овацию сорвать и мне понравится – валяй. Но если нет – закрываем эту тему навсегда. Я думаю, он просто не верит в меня, в мои артистические способности, и потому чувствует себя спокойно.

– Но мы-то ему докажем! – поддержала я Семёна.

– Спасибо, Алин. Ты настоящий друг! – парень легонько коснулся моего плеча и даже немного порозовел.

Но Анатолий Иванович забраковал все наши идеи.

– Нет-нет-нет и ещё раз нет, – замахал он на нас руками. – Это всё несерьёзно, а нам нужен стопроцентный сценарий. Такой, чтоб любого зрителя зацепило. И парней, и девушек. И при этом коротко. Бить надо в базовые интересы. Давайте подумаем, что это может быть?

Мы с Семёном недоумённо переглянулись. Какие у студентов базовые интересы? Поесть и поспать? Сложно на этом построить выступление…

– Любовь! – громогласно пророкотал Анатолий Иванович, одновременно осуждая нас за недогадливость.

– Любовь? – обескураженно повторил Семён. – Какая любовь?

– Романтическая, разумеется! Не сыновняя же!

– Нам нужна сценка о любви? – уточнила я.

– Именно. Но я думаю, что формат мини-спектакля для Студенческой весны не слишком подойдёт. Предлагаю перфоманс.

– Это ещё что такое? – нахмурилась я. Нет, слышала, конечно, но применительно к Семёну… совершенно не представляла.

– Составим представление из нескольких коротких отрезков, каждый из которых отличается формой и отражает какой-то этап любовных отношений… – быстро, вдохновенно заговорил Анатолий Иванович, на которого, по всей видимости, напала муза. – Знакомство, ухаживания, непосредственно любовь и – увядание чувств.

– А почему обязательно увядание? – расстроенно спросила я, не слишком сведущая в вопросе, но жившая в абсолютной уверенности, что "долго и счастливо" – логическое продолжение любого истинного чувства.

Анатолий Иванович снисходительно улыбнулся:

– Полюбишь – узнаешь, моя девочка.

Ну уж нет! Если я полюблю, то навсегда. А если разлюблю, значит, это не любовь была, а иллюзия. Удобное убеждение, да?

– Да, это идеально, – продолжил рассуждать наш руководитель и разрушитель мифов по совместительству. – Тут-то нам и пригодится ваше "всё и понемногу". Ухаживание – пение под гитару, это романтично и очаровательно. Любовь – танец, самое страстное из всех сценических искусств. И в конце – немного печали в стихах. Каких-то современных и не занудных. Я посмотрю, может, Асадова или Рождественского…

– Если современных, то надо брать Полозкову или Астахову, – вставила я свои пять копеек.

– Ну, там посмотрим…

– А какой же одиночный танец хорошо отразит суть любви? – осведомилась я наивно.

– Одиночный?! – поражённо переспросил Анатолий Иванович. – Никакой. Вы же вместе выступаете..?

Тут пришла моя очередь выпадать в осадок:

– Мы?! Я? Выступаю на студвесне?!

Мы все втроём по очереди переглянулись.

– Семён без тебя не справится, – покачал головой Анатолий Иванович. – Уж оваций-то ему точно не видать как своих ушей. Как ты это себе представляешь? Он приведёт на концерт всё медучилище? Кто ему апплодировать-то будет? Только девочки. Нет-нет, нам нужен полноценный перфоманс в исполнении пары. Страстный парный танец, стихи тоже желательно читать по очереди, а кому Сёма будет петь серенаду? Самому себе, что ли?!

Я впала в транс. Чтобы воплотить чужую мечту, мне надо выйти на сцену и станцевать перед огромным зрительным залом… Но погодите:

– Я ж танцевать не умею! По крайней мере, ничего страстного. Разве что медляк могу изобразить…

– Нет-нет, это не годится, – замахал руками Анатолий Иванович. – Нам нужно танго или, на крайний случай, мамба какая-то. У вас есть месяц, чтобы научиться. Вперёд.

Я осторожно выдохнула, чувствуя, как кружится голова. Вот это, что называется, влипла…

– Мне страшно… – призналась я Семёну, когда мы вышли из здания театра. – Понимаешь, я ведь могу запросто всё запороть, а тут столько поставлено на карту… Может, ты поищешь себе другую партнёршу для танца? Более профессиональную…

Он выглядел понурым.

– Вряд ли у меня это выйдет за месяц до отбора. Но если ты не хочешь…

– Я хочу! Правда, очень хочу помочь! Но боюсь испортить тебе выступление.

– Ладно, поищу кого-то другого. Спасибо, Алин. Давай, до субботы. – И пошёл прочь, в темноту.

– Ты не обижаешься? – крикнула я ему вслед.

– Нет!

Но и так понятно, что обижается. Ох, какие они, оказывается, обидчивые – эти мужчины!

Я тоже вернулась домой в глубокой задумчивости и не менее глубоком расстройстве. Просто не представляла себя на сцене, но мне так хотелось поддержать Семёна в его искреннем стремлении к искусству!

Папа, конечно, моментально считал моё настроение (несмотря на профессию, он довольно чуток к близким) и принялся выяснять, в чём дело. А я не стала скрывать. Папа улыбнулся:

– До чего же простыми кажутся всегда чужие проблемы и неразрешимыми – свои!

– Да?! – возмутилась я. – Моя тебе кажется простой?!

– Ну конечно! А что тут сложного? Смотри, товарищ просит тебя о помощи. Ты хочешь ему помочь. Есть у буддийских монахов такое правило: не помогай, если тебя не просили. Но если попросили – сделай лучшее, на что способен.

– В том-то и беда, что мне кажется, я в этом вопросе мало на что способна.

– Ты, может, и не профессиональная танцовщица, но я ещё не видел, чтобы ты в чём-то не добивалась успеха, если стремилась к этому. А твой Семён, возможно, будет глупо выглядеть рядом с проффесионалкой, раз сам в танцах не очень силён. Вам нужно выбрать простые, но эффектные элементы и… одеться красиво – и всем понравится, уверяю тебя.

Да, мой папа умеет вдохновлять, а самое главное – верит в меня беззаветно. Это, конечно, огромный подарок мне от судьбы. Если бы он ещё так же в себя верил… Я немного замоталась с учёбой и пустила его знакомства на самотёк – и он, конечно, не встретился ни с одной претенденткой. Ну ничего, на выходных уж точно мы этим займёмся…

Я позвонила Семёну и объявила, что согласна ему помочь… по мере сил, конечно. Он очень обрадовался, буквально осыпал меня благодарностями и комплиментами, а потом выслал целый поток примеров костюмов, какие нам следовало заказать для выступления. Я выпала в осадок:

Алина: "Это же целое состояние! Ты хочешь спустить такую кучу денег ради одного выступления?"

Семён: "Не переживай за деньги, они у меня есть, я всё оплачу. Нам нужно скомпенсировать отсутствие навыка какой-то другой зрелищностью. А завтра идём на первое занятие"

Алина: "Какое???"

Семён: "По танцам. Бачата. Это на ***ском проспекте, я заберу тебя из дома и отвезу"

Вот так я и влипла в эту историю с чужим выступлением… по самую макушку.

Да, забыла сказать: платья, которые прислал Семён, были такими короткими и… прозрачными, что для них даже требовались сценические трусики! Для меня, закоренелой скромницы, это был настоящий культурный шок. Я сначала впала в прострацию, намереваясь забрать своё обещание назад. Следом пришла мысль: да что мне уже терять, если я согласилась выступать на сцене в совершенно несвойственном мне качестве? А уж после – да ведь это наш шанс… сорвать овации! Всем известно, что оголённое женское тело – сильнейший стимул, и если я выступлю в таком платье, то уже неважно, насколько чётко будет исполнен танец – аплодисменты мужской части аудитории нам обеспечены, а ведь мы именно этого и добиваемся.

К счастью, с женской половиной ситуация другая: Семён не производит особенно большого впечатления своей фигурой, но это и не нужно. Его задача – хорошо отработать первую песню. И он пообещал мне вложиться в эту часть выступления как следует. Походить на уроки вокала и к учителю музыки. А со стихами обещал помочь Анатолий Иванович.

Однако, как выяснилось на следующий день, Семён решил прилагать ещё и дополнительные усилия. Весь урок бачаты он еле ползал и не мог толком вести партнёрш – его руки буквально падали вниз через пару минут отработки элемента.

– Что с тобой? – озабоченно спросила я.

– В качалку сегодня ходил, – признался он сокрушённо. – Взял индивидуалку**, устал, как собака…

– Зачем?

– Хочу стать побольше к концерту. Ну, чтоб внушительнее выглядеть на сцене. Тренер сказал, за два месяца можно увеличить объёмы – нужно ходить регулярно и соблюдать диету.

– Ты не слишком много на себя берёшь? – с сомнением нахмурилась я.

– Ничего, вывезу. Это очень важно для меня, понимаешь?

Я кивнула. Что ж, такая самоотверженность заслуживает восхищения и ответных стараний.

Групповые занятия по бачате проходили два раза в неделю: в четверг и субботу. Помимо этого, Семён договорился ещё об одном индивидуальном – в понедельник. Все остальные дни, кроме воскресенья, мы репетировали сами, у Анатолия Ивановича в малом зале. Там же читали стихи под его строгим присмотром – и я хочу вам сказать, что это далеко не так просто, как кажется на первый взгляд. Мы выбрали известное произведение Катарины Султановой, которое использовалось в одном российском фильме. Решили, что знакомые строки понравятся зрителям больше, чем незнакомые, а насчёт авторских прав нас вряд ли привлекут к ответственности, так как мероприятие не коммерческое.

Помимо постоянных репетиций, время от времени случались ещё всякие внеплановые примерки и прослушивания. Например, Семён приглашал меня оценить его вокальное исполнение или мы оба являлись в ателье. Моё платье сплошь состояло из висюлек и пайеток. Чтобы партнёр не оцарапался об него во время танцев, всюду в нужных местах были сделаны вырезы и разрезы. Да его вообще трудно было назвать платьем – скорее купальник с блестяшками по всему полотну, причём ближе к открытому, чем закрытому.

Я радовалась, что Гаршин всё это время вёл себя примерно и не доставал меня, потому что волнений и так хватало. Получается, он тоже в каком-то смысле нам помогал. Не могу сказать, что эта радость не была омрачена смутным чувством вины, будто я что-то не так сделала, будто обидела его, а теперь даже не могу уделить внимания, чтобы как-то исправить это. Мне бы по основным предметам успеть, мне бы не заснуть на паре… Но все эти чувства я намеренно заглушала в себе: я же не нянька этому великовозрастному мальчишке. Пусть сам разбирается со своими обидами. И это к лучшему, что он от меня отстал. Что бы ни делалось – всё к лучшему.

В воскресенье мне всё-таки удалось выделить время для помощи папе. Мы съездили в торговый центр и купили ему новые джинсы и хороший клубный пиджак к ним. Всё это вместе с водолазкой и новой стрижкой (я затащила его в современный барбершоп) смотрелось просто на пять баллов. Правда, папа наотрез отказался идти на свидание в тот же вечер: сказал, что пока ему и так слишком много впечатлений – надо освоиться с новым луком. И пошёл в нём на работу. И это весьма повлияло на его дальнейшую личную жизнь. Но об этом я расскажу позже.

На следующей неделе Семён объявил мне, что в ближайшие выходные школа танцев, где мы занимаемся, устраивает вечеринку в стиле латино и нам совершенно необходимо туда пойти и порепетировать уже наш танец на публике.

– Наш танец??? – переспрсила я в ужасе. – Какой ещё танец? Мы всего четыре элемента выучили…

– Угу. Но ещё впереди целая неделя. Надо поднажать, Алин. Время не ждёт.

Ох уж эти артисты! Не сидится им спокойно, нужно всё время куда-то что-то жать… Но он прав, мы ведь тренируем навыки танца, декламации и пения… нужно и навык публичности тоже отрабатывать.

Идём на вечеринку.

*Андрей Курпатов – знаменитый учёный психолог, наш современник, автор множества книг о работе мозга и не только.

**Индивидуалка – тренировка с тренером в тренажёрном зале. На протяжении часа он уделяет внимание только одному человеку, назначает упражнения, следит за их исполнением.