– Я там и был, до недавнего времени, – ответил брат, со смехом кружа меня в воздухе. – Но прошел слух, что ты можешь приехать сюда, и я попросил перевода. Только заранее предупреждать не хотел: вдруг дело не выгорело бы.
Дождавшись, когда я взгляну ему в глаза, Сухайл тихо сказал:
– Я не позволю вам утонуть.
Дыхание перехватило в горле. Только собрав все силы, мне удалось ответить:
– Что ж, значит, из пасти морского змея придется спасаться самой.
Когда я, предварительно позаботившись о том, чтоб отойти с Томом подальше от лагеря, рассказала ему обо всем, он поспешил спрятать лицо в ладонях.
Я то смотрела на него, то смущенно отводила взгляд. Плечи его тряслись – по-видимому, от сдерживаемого смеха (возможно, истерического сорта). Наконец, не в силах более вынести молчания, я сказала:
Его чеканный профиль вырисовывался на фоне светлых оконных проемов, словно вырезанный из черной бумаги силуэт, перескакивающий со страницы на страницу.
И отчего это, скажите на милость, спрашивая, что мы такого натворили, Экинитос смотрел на меня? По-моему, за время плавания на «Василиске» я не дала ему ни единого повода счесть, будто главный возмутитель спокойствия из нас с Томом – я.
Тут меня догнал Том. Отринув приличия, он обнял меня за талию и остановил мой порыв. Я рванулась прочь, и тогда он свободной рукой ухватил меня за запястье. Думаю, он пытался утихомирить меня и словами, но из-за собственного крика я их не слышала.