Она смотрела строго и, очевидно, ждала ответа.
– Эм… Это новая мода, – ляпнула я первое, что пришло в голову.
– Мода? Ходить в одеяле? – скривилась женщина. – Пиос, какого мохряка ты не следил за моей дочерью? Тебе дали всего лишь одно поручение – сопровождать леди Джолию на прогулке и смотреть за ее благополучием. И почему, спрашиваю я тебя, она вернулась в одеяле и сама не своя? Пиос, не понимаю, почему тебя до сих пор не высекли? Ты столько раз плошал. Уж не знаю, как у моей дочери получается за тебя заступаться перед лордом Станисом.
Судя по тому, как побледнел Пиос, моя местная мать, несмотря на патриархат, женщина властная. Мне хотелось заступиться за беднягу, сказать, что он не виноват и это все я. Но за этим бы потянулись расспросы, которые привели бы к признанию того, что я не настоящая леди Джолия. А это значит, что их дочь сейчас где-то очень далеко в моем мире и наверняка в полном ужасе.
– Госпожа Ортания… простите меня… – заблеял Пиос и склонил голову. – Это всецело моя вина. Накажите меня, как считаете нужным.
Госпожа Ортания сморщила нос.
– Отправить бы тебя вычищать конюшни голыми руками, – проговорила она. – Да некогда. Нужно готовиться. Благодари Огненных богов, за то, что сегодня день, когда нужны все руки. Ты доставил ритуальную брошь от жрицы Эфири?
Кажется, Пиос стал еще бледнее, его взгляд упал на пол, а голос поник.
– Я еще не успел, госпожа…
– Не успел?! – выкрикнула госпожа Ортания. – Ты хоть понимаешь, какую ответственность на тебя возложили, мохряк ты доморощенный?! Дурень! Это же ритуальная брошь! Ты понимаешь или нет?
– Понимаю…
– Так какого мохряка ты не успел??? Будто не знаешь, что без нее невозможно сделать выбор жениха! Великие боги… кто служит в нашем доме!
«Матушка» воздела руки к потолку, а Пиос пролепетал:
– Простите, госпожа…
– Что? Ты еще здесь?? – изумилась она. – Шевелись, дармоед! Чтобы одна нога здесь, другая у жрицы. К приему брошь должна быть здесь, иначе вздерну прямо во дворе! Дочка, пойдем немедленно. Нужно срочно привести тебя в порядок.
Дрожащий и заикающийся Пиос быстро ретировался, а я на подкашивающихся ногах поплелась за новоявленной матушкой. Твою мышь… Она очень вспыльчивая и властная женщина. Бедняга Пиос чуть сознание не потерял, пока она орала. Да я сама еле держусь, чтобы не кинуться наутек – иду за ней следом и боюсь рот раскрыть – кто-кто, а уж родная мать сразу поймет, что с ребенком что-то не так. А тогда кто знает, что сделает.
Сама госпожа Ортания будто уже забыла, что минуту назад грозилась повесить слугу – идет воодушевленная и счастливая.
– О, дорогая, я прилетела, как только смогла, дорогая, – с какой-то строгой заботой говорила она, пока вела меня по красным коврам коридоров (от переходов и поворотов у меня уже кружилась голова). – Ты ведь знаешь, как для меня важен отдых в Серебристых водах, но выбираться из этого чудесного уголка просто невыносимо. Личных грифонов они привозить с собой не разрешают. Надо же, слишком дорого содержать дополнительные стойла. Ведь у магов грифоны породистые. А местные общественные постоянно заняты. Нет, ты представляешь, дочь, мне пришлось занимать очередь на грифона!
Из ее эгоцентричного монолога я поняла, что в последнее время эта матушка проводила вдалеке от дочери, а также то, что госпожа привыкла к комфорту.
– Как неудобно, – проговорила я, потому что надо было что-то ответить.
– Вот и я говорю, ужасно неудобно, – охотно согласилась госпожа Ортания. – Я уже лет десять по полгода провожу в Серебристых водах. За это время можно было бы придумать что-то поинтереснее, чем общественные грифоны.
– Это точно…
– Ты ведь не обижаешься, дорогая, что я не проводила с тобой время? Джолия, ты же понимаешь, после рождения детей следует сразу же заняться восстановлением фигуры. Иначе как удержать мужа от измен? Мотай это на ус дорогая. То, что тебя растила кормилица, вовсе не значит, что я тебя не люблю. Ты же понимаешь, я делаю все, чтобы сделать твой брак успешным, а жизнь счастливой. Даже уговорила твоего отца дать тебе возможность самой сделать выбор. Из предложенных кандидатур, разумеется. Ты ведь у нас воспитана в строгих традициях Ингарана. Кормилица отлично справилась и сделала тебя примерной и послушной. Ты счастлива, дорогая? Ты ведь счастлива?
Поток информации, обрушенный госпожой Ортанией на мой и без того обалдевший ум на несколько мгновений выбил из колеи, в которую я только-только начала входить. О чем она? Что мне надо ответить? Да я вообще ничего не понимаю! Хотя нет. Пожалуй, кое-что прояснилось – моя предшественница была послушной. Наверное, поэтому «матушка» ничего не заподозрила, я ведь тоже не очень бойкая, чего правду таить.
– М… – только и смогла промычать я.
– Ну кончено счастлива, – ответила за меня она и распахнула двери, перед которыми мы остановились.
Комната, в которой мы оказались, светлая, чистая, большая и, вероятно, моя. Потому что кроме кровати с покрывалом в рюшах, каки-то девчачьих безделушек на трюмо, вышивок и мольбертов с совершенно бездарными набросками, на ширме висит внушительного вида платье.
Внушает оно, в первую очередь, материалом, из которого сделано. Я не поверила глазам. Хотела спросить – оно золотое? Но осеклась, вспомнив, как посмотрел на меня Пиос, когда попыталась узнать о статуях. Расшито оно драгоценностями, очень пышное, на вид тяжелое, и совершенно не понятно, как такую массу можно удерживать на себе.
– Позавтракаешь здесь, Джолия, – скомандовала госпожа Ортания и кивнула на очаровательный круглый столик с загнутыми ножками у окна и такими же стульями.
– Это скорее обед, – тихо заметила я.
Матушка отмахнулась.
– Сейчас некогда обращать внимания на формальности.
Пока она бегала по комнате и что-то куда-то перекладывала, я смиренно присела на стул. Кажется, госпожа Ортания не заметила подмены дочери. Видимо сказалось то, что она с ней почти не проводила времени. Кто бы мог подумать, что такой факт когда-нибудь кому-то будет на руку. Но, кажется, несмотря на ее строгость, отсутствие привязанности к ребенку и многословность, дочь она любит. По-своему. Ведь договорилась она с тутошним отцом.
Меня внутри передернуло. Почему-то знакомство с ним пугало и заставляло холодеть внутренности. Прийти в ужас от встречи с «матушкой» я не успела – слишком уж неожиданно она выскочила. Да и вообще, в тот момент я совершенно не думала о местных родителях. А теперь думаю. Почему-то казалось, что человек, зовущийся здесь отцом, совсем не тот, кто читает перед сном сказки и помогает запускать воздушного змея.
Пока я молча предавалась мрачным мыслям, покои наполнились служанками. Они тоже стали бегать туда-сюда, перекладывать вещи, трое из них быстро накрыли передо мной стол. Тарелка овсяной каши на молоке с вишней и клубникой пахла восхитительно. Как и маленькие открытые пирожные с заварным кремом. Какао принесли целый чайник.
– Еш хорошенько, до вечера тебе больше не предстоит трапезничать. Не налегай на какао. Оно на коровьем молоке, от него пучит.
Прямота и непринужденность этой строгой леди меня обескуражили.
– Эм… Хорошо. А… ты?
Спросила я и поджала губы. Откуда я знаю, как у них принято обращаться к родителям. Вдруг своим «тыканьем» я ее сейчас оскорбила?
И с меня буквально гора свалилась, когда «матушка» бросила, не оборачиваясь и продолжая расправлять рюши на платье, которое мне предстояло надеть:
– Я поела перед вылетом сюда. И больше не стану сегодня. Не хочу, чтобы в этом платье у меня торчал живот.
– Ладно… – отозвалась я и молча принялась за кашу.
Еда была отличным поводом отвечать односложным мычанием на вопросы «матушки», что ее, по всей видимости, полностью удовлетворяло. Она вещала о необходимости быть хорошей женой и соответствовать статусу мужа. А это значит – всегда быть в форме и выглядеть, как огонек, то есть идеально.
– Ты ведь понимаешь, дорогая, – наставляла она, параллельно командуя служанками, которые я так и не поняла, что делают, – женщина в наше время должна быть очень умной, чтобы удерживать рядом с собой сильного мага. Да, она отдает ему свою силу, и за это он обязан всю жизнь быть ее мужем. Но это не значит, что он не пойдет на сторону, если она перестанет его удовлетворять.
Я чуть не поперхнулась. То есть я должна не только ему магию вручить, но и плясать передним на цыпочках, а он будет носом вертеть? Ну вообще. Полный дурдом. Я, конечно, из простой семьи, звезд с неба не хватаю, но это ведь Средневековье какое-то!
Правда высказать свое возмущение я не могла по объективным причинам. Да и не будь их, природная скромность не позволила бы.
Потом меня под белы руки вытащили из-за стола и повели в ванную. Как я ни отбивалась, служанки заставили меня раздеться прямо при них. Красне я и пунцовея, чем, наверняка вызвала у них вопросы, я влезла в воду. Такое смущение я испытывала только когда впервые пришла к гинекологу, а они купали меня и нахваливали мое молодое и крепкое тело, которое очень понравится жениху, которого я выберу, потому что доставлю ему массу наслаждения и рожу здоровых детей.
Позор какой…
Затем насухо вытерли и, наверное, целый час облачали в это золотое платье. Первым неприятным открытием оказался корсет. Он так сильно сдавил мне грудную клетку, что в прямом смысле стало трудно дышать. Дальше оказалось, что под него придется надеть белье, две сорочки, восемь юбок и что-то вроде кринолина, но из чего-то прозрачного и даже воздушного. Только после этого на меня водрузили само платье.
Когда оно село на плечи, меня придавило к земле. Вашу ж за ногу! Да оно весит как я! Как в этом наряде не то, что ходить – дышать?!
– Терпи, дорогая, – наставительно проговорила «матушка», – это твой билет в безбедную взрослую жизнь.
– Тяжелый…
– Все через это проходят, – вздохнула она. – Идем, Джолия. Женихи прибыли.
Как меня снова вели по коридорам я осознавала смутно. Кроме того, что из-за корсета перед глазами плавали зеленые мухи, события в голове громоздились одно на другом, и вся эта каша мешала логически мыслить. Да и какая логика, если тут такое! Мне не оставалось ничего больше, как вверить себя служанкам и «матушке», которая по пути в гостиную продолжала наставлять.
– Помни, чему тебя учили гувернантки. Держись ровно, спину не горби, грудь округляй сильнее. И подбородок, Джолия, подбородок. Он всегда должен быть чуть вверх. Так шея кажется длиннее. У тебя она красивая, не стоит ее прятать.
– Угу…
– Когда женихи войдут, будь с каждым одинакова мила, – вещала «матушка», – свой выбор ты должна сделать через подарок. Когда они преподнесут свои дары, ты должна будешь выбрать один из них и на свадьбе вручить взамен ритуальную брошь. Ясно?
– Да…
– На званном обеде они будут стараться привлечь твое внимание, но ты не должна оказывать кому-то предпочтение. Поняла?
– Угу…
От этих наставлений мне понемногу становилось дурно. Есть я точно сейчас не смогу, особенно когда так давит бока. Женихи, силы, другой мир, предпочтения…
– На еду не налегай, – будто прочитав мои мысли, проговорила госпожа Ортания, – тебя специально покормили, чтобы ты могла во всей красе продемонстрировать манеры.
Меня бросило в холодный пот. Манеры! Твою ж мышь! Обычно мои манеры чуть лучше, чем у деревянного комода, то есть тихо и молча стоять в стороне и не отсвечивать. Нет, конечно, ем я прилично, не брызгаю слюной и не ляпаю супом на колени. Но что-то подсказывает – «матушка» говорит о манерах, куда более изысканных. А о них я только в книгах и читала.
– А может я… – начала я, надеясь узнать, смогу ли просто отсидеться на краю стола, но двери коридора перед нами распахнулись и впереди раскинулась гостиная неприлично больших размеров. Огромные окна, занавески из золотого шифона, белые стены с золотистой лепниной и большие вазоны с громадными зелеными аспарагусами. В середине длинный стол, накрытый по самому высшему разряду. По стенам вытянутые в струнки и наряженные в одинаковые белые ливреи то ли пажи, то ли еще какие-то слуги.
У меня вырвалось:
– Ого…
«Матушка» восприняла это, как восхищение подготовкой.
– Слуги вручную отмывали каждый виток лепнины, – сообщила она гордо, – а цветы привезли из Серебристых вод. Аспарагусы там растут самые лучшие.
Кто-то объявил громко:
– Леди Ортания Флэмбэ, жена достопочтенного лорда Станиса Фламбэ, светоносного мага огня второго ранга, командира королевской дивизии боевых огненных магов, и их дочь леди Джолия Фламбэ.
Даже сейчас, в полном смятении, я заметила, с какой тщательностью представили моего «отца» и как скромно обозначили меня и «матушку». Похоже, в этом королевстве Ингаран действительно бразды правления у мужчин. Плохо это или хорошо мне пока не понятно – вроде кормят и одевают знатно, крыша над головой такая, что… такой у меня никогда не было. Если у всех такая забота, то вполне можно жить. Остается только вопрос с силой. Той самой магией, которую мне предстоит отдать. Почему, интересно, мужчинам она так нужна? Им что, своей мало? Судя по тому, что узнала, они рождаются вполне себе магами. Зачем им еще какая-то извне?
Мои размышления прервались какой-то возней позади.
– Леди Ортания… – раздался знакомый шепот за спиной, – я принес брошь… для вашей дочери, как вы и просили. Еле успел к модистке Эфири…
Я поправила корсет, пытаясь хоть немного освободить пространство для дыхания, и оглянулась. Пиос выглядел взмыленным и тяжело дышал, будто бежал без остановки километров пять. Он протягивал «матушке» большую брошь непонятной формы, инкрустированную оранжевыми камнями.
Госпожа Ортания выхватила ее из рук слуги.
– Отлично, Пиос. Хоть раз ты меня порадовал, – сказала она и очень ловко прикрепила брошь мне на грудь, хотя как по мне, платье и так украшено достаточно. – Теперь, дорогая, ты выглядишь подобающе для настоящего приема. Помни, брошь ты сможешь отдать только тому, кому твой отец официально об этом сообщит. Не вздумай сделать это сама.
– Сообщить? – сдавленно спросила я, плохо соображая, что происходит.
Глаза госпожи Ортании выпучились.
– Упасите огненные боги, дочь. Что ты несешь? Сообщать ты ничего не имеешь права. Это же верх непристойности. Подумать только. Брошь ты передашь на торжественном приеме, где вы будете официально помолвлены. И тогда лорд Станис Фламбэ назначит дату свадьбы. Тебе что, гувернантки не объясняли?
Я вспомнила, как она угрожала бедному Пиосу виселицей и гувернанток стало тоже жалко.
– Объясняли, – быстро проговорила я. – Просто забыла…
«Матушка» снисходительно выдохнула.
О проекте
О подписке