Её злило наплевательское, а иногда издевательское отношение Карины к Женьке. Ну и что, что он простой бармен? Зато с ним интересно! И он надёжный, не то что эти мажоры, вечером тебе песни любви поют, а утром за шиворот за дверь выбрасывают, как ненужного котёнка.

Конечно, с Ариной такого не было. Но вот её знакомых и просто других девушек частенько постигала подобная судьба в погоне за идеалом. Поэтому эта фея-заступница не позволяла себе такой оплошности, как любовь. Сие чувство придумали мужики, дабы девушки тупели и могли вестись на их дебилизм: «Смотри, какой я альфа-самец! Поэтому я могу изменять направо и налево, лгать и считать при этом тебя дурой, – ах, да! – и относиться, как к мусору. А ты должна улыбаться, как идиотка, и во всём мне подчиняться!». Рыр-х! Бесит! Арина метнула молнии в подругу и в посетителя.

– Ты чего так распалилась? И нет, не только словами… если он действительно состоятельный, то настоящий мужик! Настоящие женщины выбирают только таких, а всякие недотёпы… – и Карина с головы до ног окинула придирчивым взглядом подругу… – выбирают неудачников.

– Что, сейчас подерутся? – подойдя с миской мороженого в одной руке и ложкой в другой, сказал Арсен.

– На кого ставим? – заговорщически предложил гурман.

– Лучше не надо, разгар рабочего дня всё-таки. Короче, ты берёшь на себя Каринку, а я…

– А что, если эту когтистую, то сразу я? Мне лицо жалко! – патетично поднявши ложку, возразил Арсен.

– Иди работать! А то жрёт он! И вообще, ты кого когтистой назвал? – взорвалась гневом раскрасневшаяся Карина и метнула молнии в Арсена, который невозмутимо облизал ложку.

– У меня обеденный перерыв! – гордо ответил Арсен.

Этот помощник повара неспроста позволял себе подобные выходки, он любимый племянник Ваника Ашотовича. Поскольку у хозяина кафе нет своих детей, он взял попечительство над ребёнком брата, которого считал непутёвым из-за того, что тот жил в глухой деревне и пас овец. Ваник Ашотович полагал, что овцепас ничего не сможет дать хорошего сыну, в отличие от успешного дяди. Арсен и впрямь смог переехать пусть в не большой город, зато цивилизованный, поступил в университет, но чтобы парень не зазнавался и знал, почём достаются деньги (ну и Ваник Ашотович опять решил сэкономить, правда, поздно понял, что неудачно), устроил родственника к себе. Что самое интересное, несмотря на характер раздолбая, Арсен преуспел на своей должности, только вот от привычек, таких, как внезапные «обеденные перерывы», не смог избавиться.

– А с каких пор обедом считается мороженое? – с сарказмом переспросила Арина, скрестивши руки на груди.

– Это не просто мороженое, а с шоколадной крошкой! – возмутился Арсен, который с детства любил этот продукт.

– Ах, это существенно меняет дело! – подняла руки вверх Арина.

– Чувак, шоколадная крошка поглощает твоё мороженое! – с каменным лицом, еле сдерживая смех, заметил Женька, – Ты уверен, что это шоколад?

Арсен обратил более пристальное внимание на миску со снедью, глаза его вылезли из орбит, кожа позеленела, а пухлые губы искривись, как будто он сейчас заплачет. Ребята уже ждали истошный вопль отвращения, а вместо этого:

– А… Ну, ладно! Заодно пообедаю! К тому же пара насекомых в тарелке аппетита не испортит! – и он дальше продолжил есть, удалившись на кухню.

С минуту ребята стояли в онемении, потом, прыснув, взорвались смехом.

Карина с Ариной решили пока не драться – разгар рабочего дня всё-таки, а вовсе не потому, что Ваник Ашотович показался в зале и стал суровым взглядом смотреть на то, чем заняты сотрудники.

За столом, что располагался поодаль входной двери, сидела молодая мамочка. А подле неё был пододвинут стул с переноской. Видно было по внешнему виду женщины, что материнство даётся ей нелегко: бледное измученное лицо ещё сохранило свежесть молодости. Мешки и синяки под красными глазами, на голове – бедлам, и одета в мятую, видавшую виды и детские конфузы одежду. Мамочка заботливо ухаживала за своим чадом, которое стало отчего-то подвывать, а потом разревелось в полную силу. Она пыталась его утихомирить но, увы, не получалось это сделать, чувство неловкости за эту ситуацию одолевало её, равно как и обида из-за своего бессилия. Все посетители косились на немолодую мать, у кого-то в глазах читалось понимание, у кого-то – сочувствие, у кого-то – возмущение, но был ещё один тип. Это мужчина лет двадцати девяти, он, видимо, трудоголик или бизнесмен, ведь даже в обеденный перерыв работал на ноутбуке, который поставил на стол рядом с тарелкой и чашкой. Он был одет с иголочки в модный костюм, да и заказ не дешёвый сделал. Мужчина пытался игнорировать плач, но вскоре его терпение иссякло и он вызверился на мамочку:

– Женщина, да сколько можно! Можете утихомирить своего чертёночка!

Мамочка этого и боялась, она вздрогнула от этих слов и её глаза заблестели.

– Прошу прощения, поймите, у него зубы режутся, он в последнее время беспокойный! – пыталась оправдать своё чадо мамочка, держа младенца за ручку, словно защищая.

– Тогда пусть он орёт у вас дома! А тут кафе, а не ясли! – просверлил гневным взглядом бедную женщину бизнесмен.

Остальные посетители молча за всем этим наблюдали и, чем громче малыш орал, тем больше приверженцев бизнесмена становилось.

– Ужас какой, нужно вразумить этого нахала! – возмутился Женька, он не мог молча наблюдать за этим безобразием. Для него имя матери священно. Пусть он не помнит её лицо, ничего, сердце-то любовь к ней не отпустит.

– Успокойся, рыцарь! Она уже собирается сама уходить, – сухо ответила Арина, нельзя было понять по лицу, что творится в душе этой холодной особы, но судя по ноткам недовольства, она бы этого мужика в выглаженном костюме выкинула в окно, где как раз вчера разбили стекло. Сейчас, правда, оно было переплетено лентами и загорожено знаками, но ничего, ради такого дела можно и обойти преграды.

Мамочка тяжко вздохнула, поднялась, положила деньги за так и не тронутый обед, взяла переноску и поплелась к выходу.

– Арин, догони её и отдай это! – на момент, когда мамочка собиралась, Ваник Ашотович куда-то пропал, а теперь появился с фирменным пакетом в руках, из него пахло вкусной снедью, он вручил его изумлённой Арине, она кивнула и побежала к выходу.

– Это вам! – с самой светлой улыбкой, на которую могла быть способна в данной ситуации, произнесла Арина, вручая пакет удивлённой мамочке: – От заведения – подарок!

– Мне? – в голосе женщины засквозило истинное удивление: – А за что? Уж не за то, что мы взбудоражили всех посетителей! – улыбнулась устало она.

– У нас в кафе сегодня акция: приносите ребёнка, получаете обед в подарок! – решила отшутиться официантка, правда, наверное, шутка вышла не к месту и глупой.

– Да не стоит! – пыталась отказаться женщина, только Арина была упорной, особенно если дело касалось того, что она хотела. В данный момент она хотела, чтобы эта незнакомая женщина спокойно пообедала, ведь, наверное, ей некогда себе готовить. К удивлению Арины, на лице мамочки отобразилась радость, как у ребёнка. Для этой замученной женщины сегодня случилось маленькое счастье. И пусть это всего лишь бесплатный обед, но то тепло, которым от него веяло, и эта доброта от официантки с беджем «Арина». Боже! Арина показалась мамочке ангелом, красивым и лучезарным, хотя это, скорее всего, просто так упали солнечные лучи.

– Спасибо! – всё тепло и доброту решила вложить в эту короткую фразу женщина и почему-то слеза скатилась с её глаза.

Карина удивилась такому внезапному решению Ваника Ашотовича: как она просила прибавку к жалованию, ей отказали, а какой-то мамаше-наседке – бесплатный обед? И за что? Что приволокла своего орущего охламона в кафе и помешала всем мирно обедать? Канина думала, что их директор – более сильная и расчётливая личность, а на деле оказался таким же лохом, как и все. Правда, высказать это ему в лицо она не решилась. И посчитала уместным вообще смолчать о своём отношении к ситуации, а то не только Арина на неё набросится. Карине внезапно вспомнилось её детство: её рождение стало сюрпризом для матери… неприятным сюрпризом, только не понять, для кого больше – для матери или её работодателя, от которого та залетела. Хозяин сжалился и принял внебрачную дочь в свою законную семью, матери было запрещено видеться с ребёнком, но та особо не жаждала встречи. Отец любви к Карине не испытывал, воспитывал в строгости, как он говорил, не из-за зла – а потому, что ей труднее других придётся: его законные дети имеют больше прав, чем она. Азы дадут, а так придётся всего добиться самой. И ни одна собака не помогала на пути к высшей цели, только насмехались и мешали. Почему одни с рождения получают всё, особо не утруждая себя? Иным приходится горбатиться за самую малость?

Арина вошла в зал, а Карина, увидев её, фыркнула и пошла выполнять заказы.

– Ваник Ашотович, ваш поступок заслуживает похвалы! – сказал Женька, который внезапно понял, что его шеф не так плох, как кажется.

– Глупости! Это просто пакет с едой и всё! – махнул рукой мужчина.

Ванику Ашотовичу вспомнилось его детство, о котором он хотел бы забыть. Глухая деревенька, отчий дом, который можно спутать с хлевом, девять детей и все хотят есть, и родители пытаются изо всех сил обеспечить хотя бы необходимым отпрысков. Почему-то эта молодая мамочка напомнила его матушку, которая так же не спала ночами, была худа и измотана. Самым ярким воспоминаем о её внешности было: большие карие глаза.

Таинственный посетитель внимательно за всем происходящим наблюдал, делая про себя определённые выводы.

Вечер наступил внезапно, посетителей становилось всё меньше, пока совсем не осталось. Женька убирал со столов, а уборщица протирала их. Арина сидела за барной стойкой и рисовала. Она так углубилась в процесс, что не заметила, как подкралась Карина. В глазах подруги заблестели алчные искры, и она мигом выхватила скетчбук из-под владелицы:

– И кого мы там рисуем?

– Карина, отдай! – кинулась отвоёвывать Арина своё сокровище.

Женька и Галина Петровна озадачено посмотрели на проделки этой черноволосой бестии.

– А фиг тебе! – и Каринку понесло на кухню, Арина – пулей за ней. Сколько бы играли они в догонялки, точно не сказать, но Карина оступилась и выронила скетчбук, он, пролетев в воздухе, угодил прямиком в печь, где готовились хачапури. Карина не ожидала такого поворота, она хотела немного позлить подругу, а не сжечь её творения.

– Бли-ин! Прости, прости!

– Карина! – в этом коротком слове было столько боли, глаза Арины заблестели и стали влажными.

Внезапно на кухню зашёл Женька, он пересёк её чёрной молнией, создавая ветер за собой, не моргнув глазом, засунул руку в алую пасть печи и извлёк уже опалённый и горящий альбом для рисунков, второй рукой он погасил его. Карина и Арина побледнели и замерли на месте, как в землю проросли, даже моргать на секунду забыли. Первой опомнилась от зрелища Арина и, подбежавши в Женьке, первым делом схватила за ту руку, что побывала в печи.

– Ты что, больной? Ты ожоги получил! – да только когда Арина развернула его ладонь, чтобы осмотреть, поняла, что ожогов-то и не было, кожа была запачкана золой, но волдырей или покраснения не было.

– Э… Это как? В этой печи хачапури до хрустящей корочки жарятся, а твоя рука осталась цела? – изумлению девушки не было предела.

Женька пожал плечами.

– И это твой ответ? – фыркнула Карина, у неё самой, наверное, седые волосы полезут после увиденного. Ей захотелось треснуть этого пиромана.

– Ну, ты блин, Дейнерис Бурерожденная! – сказала поражённая Арина.

– Нет, не Бурерожденная, а «Молнией и громом рожденный»! – не без толики иронии ответил Женька.

– О, Боже! Вызовите скорую! У нас тут псих, маразмом порождённый! – закатила глаза и покрутила у виска Карина.

– Кстати, а что это за блокнот-то Вселенской важности? – поглядывая на скетчбук, спросил Женька, и в его глазах блеснуло любопытство. – Можно посмотреть?

– Да, конечно, ты же рукой за него рисковал! – согласилась Арина, в обыкновении не имевшая привычки показывать свои творения, но ради Женьки решила сделать исключение.

Ребята вернулись в зал и уселись за барной стойкой, Женька сидел на стуле и листал скетчбук, там были и быстрые зарисовки разных животных, некоторые из них были довольно-таки диковинными, и хотелось задаться вопросом, что нужно было принять на душу, чтобы подобное придумать. Были и города с различными зданиями, особенно привлекал внимание один рисунок, который выполнен был с особым трепетом: на нём был изображён на заснеженном пейзаже огромный четырёхглазый крылатый монстр, созданный изо льда, и малышка с белыми, как снег, волосами. Зверь склонил к ней клыкастую морду, а она обхватила его нос своими маленькими ладошками. Вот вроде это простая картинка, выполненная цветными карандашами, только было что-то в ней завораживающее, Женька долго в неё всматривался и не мог понять, что именно, и только-только его настигало понимание сути рисунка, как оно тот час ускользало.

– Красивый рисунок! – лишь сказал Женька.

– Мне тоже навится. Эта девочка на рисунке – ледяная фея, последняя из своего рода, а зверь – из расы дракари сэда, также вымершей, но не из нашего мира, а из другой вселенной. – Внимательно наблюдая за реакцией на рисунок, ответила Арина, и на её сердце стало грустно.

– Блин, ты что, всё ещё в своём возрасте веришь в фей? – фыркнула Карина. – Ой! Меня Айдар ждёт! А тут с вами засиделась, – взглянув на часы, висевшие на стене, спохватилась девушка и начала собираться.

– Это кто ещё? – решила не заводиться на этот раз Арина.

– Мой новый парень, тот прекрасный посетитель! – мечтательно закатив глаза, ответила девушка и побежала переодеваться.

– Она не зря полдня перед ним попой крутила! – ёрничала Арина, и в её глазах заблестели смешинки.

– А по-моему, вера во что-то прекрасное и пусть не материальное, это чудесно! – ответил Женька.

– Ага, слышала бы тебя Каринка! – с иронией в голосе ответила Арина.

– Итак! Одну уже пристроили… точнее, она сама пристроилась, осталось тебя сбагрить кому-то! – потирая алчно руки, приговаривал Женька с улыбкой на лице, а в глазах запрыгали смешинки.

– А может, давай тебя пристроим… например, Галине Петровне нужен молодой муж? – ехидно промолвила Арина, не заметив, что уборщица проходила сзади.

– Боюсь, единственное вакантное место, которое осталось, – это любовник, ибо муж уже есть! – Галина Петровна снисходительно улыбнулась, обнажив ряд белых зубов.

От голоса женщины Арина подскочила на месте.

– Простите, пожалуйста! – застыдилась девушка, а парень тихо хихикал над подругой.

– Да, ладно уж! Я могу у вашей Каринки жениха увести! Да! Да! Я ещё ничего! – и Галина Петровна деланно стала поправлять платье до колен и причёску, изображая девушку, которая собирается на свидание.

У этой женщины явно был талант к пародированию и чувство юмора, посему осталось загадкой, что она делает за мытьём унитазов?

– Да вы – талантище! – воскликнул поражённый Женька.

И все трое рассмеялись.

– Что за обильный смех, а? – нахмурила изящные брови Карина, которая вышла переодетая в открытый сарафан и обутая в сандалии на высокой танкетке.

– Ничего, так… обличаем скрытые ранее таланты – загадочным тоном ответила Арина, подмигнув уборщице, которая заговорщически скрывала улыбку.

– Ну-ну!

За окном засигналила машина, и Карина, выпрямившись, сказала:

– Ладно, я пошла, а вы закройте тут всё! – и её как ветром сдуло.

Женька схватился за плечо, где была странная рана:

– Ай… – сквозь стиснутые зубы вырвалось из уст Женьки, и весёлое выражение лица тотчас помрачнело, а кожа стала серой.

– Что с тобой? – озадачилась Арина, её взгляд стал пристально обращённым к другу.

– Ничего! Просто синяк где-то поставил, а теперь ноет, зараза! – отмахнулся беззаботно парнишка.

– А ну покажи! – и Арина подошла к нему, а он с опаской отстранился.

Женьке на миг померещилось, что к нему приблизилась не подруга, а призрак с белыми волосами. А потом голова разразилась ноющей болью. Какие-то отдалённые голоса звучали в голове: «Я выяснил, когда проходит жатва!», «…феи…», «…проклятый дом…».

Над зданием кафе стали клубиться тяжёлые сизые тучи и кое-где простреливали молнии.

«Это опасно!»… «…это мои друзья “День” и “Ночь”…»… «Эрик, это опасно!» Эти слова заглушали взволнованные голоса Арины и Галины Петровны, которые испугались за схватившегося за голову и побледневшего Женьку.

– Ого, ты видела, Арина, там, кажется, молния блеснула? – удивлённо вырвалось у Галины Петровны, коротая оглянулась на окна.

Женька судорожно пытался вытащить капсулу из пачки, но блистер выпал из трясущихся рук. Перед глазами заплясали адский танец круги, шум становился всё докучливее и ближе, а боковое зрение почему-то цеплялось за отблески молний, к горлу подступила тошнота. Чей-то голос надоедливо звучал в голове.

Вой сирены привёл в сознание Женьку, он опомнился в катере «скорой помощи», два врача суетились, как будто в салоне был тяжело раненый. Юношу удивляло, как он оказался тут.

– Смотрите. Он пришёл в себя! – в голосе звучала неподдельная тревога и нотка радости, это Арина она сидела рядом и держала его руку в своей.

– Проверь его зрачки! Какой там пульс? – этот голос принадлежал женщине-врачу в очках с толстенной оправой. Женьке зачем-то полезли смотреть глаза, измеряли давление.

– Ничего себе… Давление как раз подходящее… Для трупа… – прерывисто ответил полнотелый мужик лет за сорок, он был не то что удивлён полученным результатом, а просто в ступоре.

– В каком смысле? – нотки возмущения так и звенели в голосе врачихи.

Арина испугано переводила взгляд то на одного врача, то на другого. Когда врачиха сама взглянула на показатели тонометра, то выдала:

– Срочно в больницу!

Только Женька так не понял: это его везут туда или, судя по бледному и продолговатому лицу врачихи, она сама в срочном порядке нуждается в госпитализации.

– Нельзя в больницу! – всполошился Женька и пытался подняться, только врач не дал ему.

– Лежите, больной! – сказал он. – Вам противопоказаны резкие движения… или вы их просто не в состоянии делать! – что-то в тоне врача проскользнуло и оно не понравилось Арине, она нахмурившись спросила:

– Да что с ним?

– Приедем в больницу, сделаем МРТ, а там видно будет! – ответила врачиха и вымучила из себя улыбку, да только она не гармонировала с суровым выражением лица и растерянностью в глазах.

– Да как вы не понимаете, со мной всё в порядке мне не надо в больницу!

Женька чуть не сказал: «мне нельзя в больницу». Но тогда возникает вопрос: а почему? Ответа он не знал, как бы не силился придумать, а память превратилась в желе, которое вибрировало странным образом, не давая приобрести чёткости образам. Юноша твёрдо знал: в больницу нельзя. Эта мысль истерично билась в голове. При осознании, что он попадёт в стационар, его сердце колотилось в припадке ужаса.

Машина «скорой помощи» неслась на опустевшей трассе, хлынул дождь, он заливал лобовое стекло, отчего всё впереди казалось размытым, водитель выругался и включил дворники, вдалеке замаячило чёрное пятно, оно резко приближалось. Водитель из любопытства посмотрел в салон, а когда оглянулся, резко вывернул руль влево, ведь на него, не сворачивая, нёсся чёрной молнией автомобиль, и у него не горели габариты, да что там! Фары тоже не горели! На скользком асфальте машину занесло, и она вылетела кювет, к счастью, не перевернулась, только ударилась передом, фары разбились вдребезги и немного бочина помялась, но это станет понятно потом, при дальнейшем осмотре. Сейчас водитель навалился на руль в бессознательном состоянни, врачей кинуло вперёд, и они также ушиблись, повезло Арине, она зацепилась за что-то и удержалась, а Женька был зафиксирован на каталке, которую просто подало вперёд, но ему вреда это не нанесло.

Дверцы распахнулись, и Женька увидел мужчину азиатской внешности, в чёрном плаще и с длинными тёмными волосами, заплетёнными в косу. Он смотрел холодным взглядом на беспомощного Женьку, который пытался высвободиться. У незнакомца в руках блеснула катана, он замахнулся на Женьку, дождь тарабанил о крышу машины и ветер прошелестел:

– Вспоминай!

Месяц назад до вышеописанных событий…