Глава 8. Джой, у нас проблема

На Эсхантис уже опускался вечер, когда мои спутники вернулись. Леон улыбался – да что там, почти сиял! В зубах дракоши безвольно повисла тушка неведомого грызуна, похожего на крысу-переростка: с короткой серой шерстью и крохотными, едва заметными ушами. Дракоша вышагивала гордо и, добравшись до места привала, торжественно бросила тельце поверженного противника к моим ногам.

Рассмеявшись, я потрепала ее по загривку. И нежно погладила по чешуйкам за роговыми наростами.

– Моя ж ты охотница! Умница!

Леон опустился на землю рядом со мной.

– А мне что, похвала не достанется? – притворно возмутился он. – Я же помогал нашей принцессе охотиться!

– Ты – молодец и лучший из всех возможных соратников по охоте, – с торжественным видом сказала я. – Или и тебя нужно погладить?

Растеряв дурашливость где-то по пути, Леон без улыбки взглянул на меня и тихо сказал:

– Я бы не отказался.

Моя рука на загривке дракоши, к ее неудовольствию, замерла. От взгляда Леона стало жарко. Я вспоминала, какими шелковистыми и густыми были его волосы и как мне нравилось пальцами зарываться в них. А после скользить по его шее кончиками пальцев. Как нравилось касаться каждого позвонка…

Пауза затянулась. Я отчетливо осознала, что румянец играет на моих щеках, бесстыже выдавая все мои мысли. Отвернулась, но успела заметить, как огонек в глазах Леона погас. А когда, выждав с минуту, бросила на него взгляд украдкой, увидела то ли злую, то ли горькую усмешку на губах, которые когда-то мне так нравилось целовать.

Неужели Леон надеялся, что я жалею о своем решении расстаться и теперь, когда он снова рядом, могу передумать? Я, может, и жалела… Иногда. Ладно, часто. Но то препятствие, что разлучило нас, никуда не делось.

А значит, какой в этом смысл?

– Освежуешь? – ничего не выражающим тоном спросил Леон. – Я пока разожгу костер.

Он и впрямь принес охапку сухих веток. Протянул мне нож, подвинул в мою сторону тушку. Уселся у костра, лукаво поглядывая на меня. Неужели ждал, что я вскочу и с визгом брошусь в лес, лишь бы оказаться подальше от ножа и от мертвой тушки?

Я мысленно усмехнулась. Не дождется.

Пусть и немного неуклюже и медленно, но я освежевала грызуна. Леон одобрительно хмыкнул.

– Чуть ли не вся наша женская половина потока смотрела бы на меня как на идиота, если бы я предложил им нечто подобное. Честно говоря, не ожидал, что ты согласишься.

– Считаешь меня такой мягкотелой?

Леон покачал головой.

– Дело в твоей специализации. И… ты чувствительная, заботливая, сострадательная… Я не думал, что…

От мягкости его тона, теплоты в его голосе и самих произнесенных в мой адрес слов внутри стало легко, тепло и щекотно – словно в душу запустили солнечный лучик.

Не желая поддаваться этому чувству, я резко перебила:

– Уметь адаптироваться к обстоятельствам – и есть тот самый залог выживания. Когда я проникаю в разум создания, я действую так мягко и бережно, как только возможно. Но если я окажусь в ситуации, когда то же самое животное мчится на меня во весь опор и пойму, что не успею – или не смогу – остановить его ментальной магией… Я буду защищаться. И нападать в ответ. Если созданию, которого я защищаю, требуется пища, я буду свежевать столько грызунов, сколько потребуется. Или, как ты, буду помогать ему охотиться. Но, вернувшись в свой мирный, безопасный Ордалон, во время прогулки я буду внимательно смотреть под ноги, чтобы ненароком не наступить на какого-нибудь жучка. Все просто. Или сложно, я не знаю. Но такова реальность.

Прозвучало путанно, наверное, но Леон, кажется, меня понял. Иначе почему смотрел на меня с такой очаровательной и очаровывающей улыбкой?

Я тряхнула головой, возвращаясь к прерванному делу.

– Или ты предпочтешь, чтобы дракоша умерла с голоду? Или я, когда у меня закончатся проклятые галеты?

Получилось резче, чем я планировала. Все эта улыбка, и близость Леона, и упорно лезущие в голову мысли о нем…

Улыбка, к слову, пропала.

– Я никогда не желал тебе зла, – отчеканил Леон. Помолчал, глядя в медленно разгорающийся огонь. – Даже когда был жутко зол. Звучит странно, но это правда. Наверное, я и сейчас должен злиться, хотя и прошел уже год… А ты… Ты стала увереннее, чем прежде – в себе, в своих силах. Даже более дерзкой. И видеть тебя такой…

Он окинул меня странным взглядом – с головы до ног. Я нахмурилась.

– Ты в обиде, что я не страдаю без тебя?

Первые дни было больно.

Казалось бы – я ведь рассталась с Леоном сама. Вот только легче от этого не становилось. Я обидела не просто того, кого безумно любила, но и хорошего человека, с которым меня связывали четыре года отношений, общих воспоминаний, планов и надежд.

А еще… Когда мне было плохо, успокаивал меня Леон. С ним я делилась даже тем, чем не делилась с родителями. Просто потому, что не хотелось тревожить их.

А тогда я осталась совсем одна. Без подруг даже – потому что не могла объяснить им причину своего поступка. Потому что знала, что щелкнут по лбу и назовут дурой.

Может, я и впрямь дура?

Но затем я обвела взглядом расстилающееся передо мной пространство – пустынный, диковатый мир, хранящий множество тайн о своих обитателях, своем прошлом и настоящем. Сколько еще таких миров ждет меня по ту сторону порталов?

Я там, где должна находиться. А значит, я все сделала правильно.

Погрузившись в воспоминания, я совсем забыла о вопросе, который задала Леону. Он, однако, помнил.

– Нет, Джой. Мне просто горько наблюдать за тем, как ты с каждым днем становишься умнее, сильнее, увереннее, как ты упорно движешься вперед к своей цели… и при этом знать, что ты делаешь это без меня. Что я не могу разделить с тобой твои победы. Что я не могу быть с тобой.

При всем желании я не могла бы ничего ответить, даже если бы придумала, что отвечать. В горло словно набились острые льдинки. Они же кололи меня изнутри где-то на уровне сердца.

Мы поужинали молча, стараясь не встречаться взглядами. Дракоша ела сырое мясо, мы с Леоном – жареное на костре. Я засыпала, обнимая дракошу – Леон сказал, что не хочет спать и лучше подежурит на случай, если к нам в лагерь вздумает сунуться виверна.

Разбудил меня его же голос:

– Джой, у нас проблема.

Едва услышав это, я резко распахнула глаза. Виверны!

Но мир казался таким безмятежным… Лагерь заливали нежные лучи рассветного солнца. В спальном мешке было тепло, мою руку нежно обнимала маленькая ручка, а мой нос утыкался в пахнущий чем-то душистым и сладким светловолосый затылок.

Подождите… что?!

Я вскинула потрясенный взгляд на склонившегося надо мной Леона. Он прижал палец к губам. Осторожно отодвинув маленькую ручку, я медленно поднялась на локте.

Мы с Леоном во все глаза смотрели на мирно спящую очаровательную малышку, оказавшуюся на месте дракоши.

Глава 9. Малышка-метаморф

В голове какое-то время царила звенящая пустота. Потом в ней заметались мысли – хаотичные, громкие, панические. Ребенок – здесь! В диком мире, начиненном всеми видами острых когтей и зубов! Ребенок…

На месте дракоши.

– Она – метаморф, – изумленно выдохнула я.

– Ты когда-нибудь слышала о таких? – тихо спросил Леон. – О драконах-оборотнях?

Я покачала головой. Метаморфов – магов, способных принимать как животное, так и человеческое обличье, в Ордалоне было предостаточно. И на любой вкус: волки и лисицы, орлы и вороны, кошки всех мастей – от обыкновенных, домашних, до тигров, пантер и львов. Но драконы…

До сегодняшнего дня я и не подозревала, что среди них есть метаморфы.

– Вот почему драконица показалась мне столь разумной, даже… мудрой. Она была наполовину человеком.

– Как и наша дракоша, которая сейчас, кажется, видит очень сладкий сон, – мягко, даже нежно сказал Леон.

Я подалась чуть вперед, отвела от лица драко… малышки белую прядь. Какое же милое личико: маленький курносый нос, длинные ресницы и пухлые губки… Я поймала себя на том, что улыбаюсь с той же нежностью, что звучала в голосе Леона. Куколка…

На вид ей было года четыре. Это объясняло то, что она могла передать мне образами лишь простейшие мысли и эмоции. Вроде страха, когда думала, что Леон – враг. К тому же, она понимала понятия “мама”, “защитник” или “защитница”, “добыча” (тут в ней явно говорили драконьи инстинкты) и “еда”.

– И что нам теперь делать?! – громким шепотом спросила я.

Склонив голову набок, Леон легонько погладил малышку по щеке.

– А разве ее сущность что-то меняет? Ты уже не хочешь найти для нее маму и дом?

– Конечно, хочу! Но неизвестно, насколько затянется путь до замка. И если она будет часто перекидываться… – Я жалобно взглянула на Леона. – Я совершенно не умею обращаться с детьми!

Он мягко рассмеялся.

– Я тебя научу.

Я отвела взгляд. У Леона было чуть ли не с десяток племянников – его братья и сестры оказались весьма… плодовиты. Но больше всех отличилась его старшая сестра Даника – у нее было пятеро детей.

Леон, кажется, уловил перемены в моем настроении, хоть и вряд ли мог понять их причину. Но стоило ему взглянуть на малышку, в глазах снова пробудилась нежность.

Он и правда безумно хотел детей. Теперь, глядя на него, я видела это совершенно отчетливо.

Меня захлестнул ураган противоречивых чувств: теплоты к Леону, вспыхнувшей с новой силой нежности и… горечи. Переполняющие меня эмоции были столь сильны, что малышка проснулась.

И открыла золотистые с изумрудными крапинками глаза.

– Ох, прости, я тебя разбудила… Послушай… – Неловко кашлянув, я выбралась из спального мешка. – Мы тут выяснили, что ты – метаморф.

Малышка сонно похлопала глазами. В мою голову постучалось что-то вроде растерянного: “А?”. Я послала ей образы человека, чья форма менялась на животную и наоборот. Девочка кивнула.

– Ага, убедились.

Легче, правда, не стало.

– Как тебя зовут? – мягко спросил Леон.

И правда, не можем же мы продолжать называть ее драконышем…

Малышка продолжала непонимающе смотреть на него. Я попыталась достучаться до нее мыслями: “Назови нам свое имя”. Подумала об образах… и крепко завязла. Как вложить в них понятие “имя”?

– Ладно, можешь сказать… ну, хоть что-нибудь?

– А вы точно педагог? – насмешливо хмыкнул Леон, но посерьезнел под моим испепеляющим взглядом.

Если малышке, по людским меркам, три-четыре года, она уже должна связно говорить. Вот только она упрямо молчала.

– Кажется, у ее защитницы не было времени заниматься ее развитием – во всяком случае в том, что касалось человеческой личины, – задумчиво проговорила я. В каком же возрасте она покинула дом? И почему? Из-за войны с вивернами? Но неужели ее собственная мать просто взяла и отпустила ее? – Мне кажется, она немного… одичала.

– Так не должно быть, – тихо заметил Леон. – Утрата одной из личин чревата для метаморфов.

– Знаю. Но это не единственное, что меня смущает. – Я присела рядом с малышкой, чтобы наши лица оказались примерно на одном уровне. – Нам нужно разорвать связь, милая. Это опасно для твоего развития. Ты должна познавать мир самостоятельно…

Я передала это послание мысленно, отчасти – с помощью образов. Малышка, протестующе заворчав, вцепилась в мою руку. Я вздохнула.

Леон покачал головой.

– Что? – нахмурилась я.

– Все мои знакомые ментальные маги, драконологи и зоологи душу бы продали за шанс оказаться переплетенным сознанием с драконом.

Я понимала, почему. Подобная возможность изучить столь уникальное сознание изнутри дважды не выпадает. Но решительно ответила:

– Скоро я уйду в свой мир, а она останется здесь. И если я нарушу что-то в этом хрупком разуме, нарушу нормальный процесс ее взросления, и из-за меня она не вырастет полноценным, сильным драконом… Я никогда себе этого не прощу.

– Даже если никогда об этом не узнаешь?

Вспыхнув, я открыто взглянула на Леона.

– Я сделаю все, чтобы мне и не нужно было узнавать. Достаточно просто не вмешиваться в естественный ход событий.

Он кивнул, словно получил желанный ответ. Воцарившуюся тишину разорвала телефонная трель. Но, вопреки ожиданиям, эта была не мама.

– Радочка, ну как ты? – спросил папа.