Цитаты из книги «Воспоминания Адриана»

Киники и наставники мудрости[14] согласны между собою в том, что любовные наслаждения – радости грубые, и помещают их в один ряд с удовольствиями, доставляемыми питьем и едой, объявляя их, однако, менее необходимыми, поскольку без радостей любви человек может якобы обойтись. От наставника мудрости я готов ожидать чего угодно, но меня удивляет, что так заблуждаются киники. Остается предположить, что и те и другие преисполнены страха перед терзающими их демонами, с которыми они борются или перед которыми пасуют, и стараются принизить свое наслаждение, дабы отнять у него грозную силу, под бременем которой они изнемогают, и лишить его странной таинственности, в которой они видят свою погибель.

мы сами повинны в самомнении и лицемерном педантизме медиков: они лгали бы меньше, будь у нас поменьше страха перед страданиями.

люди меня обожают, люди слишком боготворят меня, чтобы меня любить.

Но заботливость моих друзей выражалась в постоянном надзоре; больной – это пленник.

Можно хотеть умереть, но нельзя хотеть задыхаться; болезнь внушает отвращение к смерти; человеку хочется выздороветь, а это уже одно из проявлений желания жить.

в семнадцать лет чрезмерность – еще достоинство.

Возраст никогда не представлялся мне извинением человеческого коварства; скорее это было отягчающее вину обстоятельство.

человек женится ради своей семьи, а не ради себя самого и что этот договор, столь ответственный и серьезный, имеет мало общего с беззаботными радостями любви.

возможность сбросить личину притворства является одной из тех немногих привилегий, которые предоставляет старость;

чтобы на своих ошибках учиться, времени не дано ни империям, ни людям.