Глава 2

Машина остановилась у большого серого здания. Здание оказалось детской больницей.

– Пойдем, – взяла его за руку женщина. – Кстати, меня Еленой зовут. Ну, чего стал? Испугался?

– Надеюсь, больница не психическая? – покосился на нее Лешка. – На всякий случай, предупреждаю, я вышел из детского возраста. Меня сюда лечить не возьмут.

– Замечательно! – усмехнулась Елена. – Твое совершеннолетие очень важно.

Она вела его по больнице, а навстречу им попадались лысенькие мальчики, девочки в платочках и без платков, дети с какими-то трубочками, с марлевыми повязками на ртах. Лешке стало не по себе, а Елена только улыбалась детям и то и дело с кем-то здоровалась.

Они вошли в палату.

У окна, разложив на подоконнике альбомы для рисования, сидела девочка лет пяти, без волос, с кокетливым бантиком, повязанным через подбородок, и сосредоточенно выводила какой-то рисунок.

– Ариша, привет, – каким-то необыкновенно мягким голосом поздоровалась с девочкой Елена. – Ну, как ты, детка? Соскучилась? А я тебе гостя привела, знакомься.

Девочка повернула голову к Лешке и улыбнулась.

– Здрассьте, – осипшим голосом поздоровался Лешка. – Меня Лешкой зовут. Кхм…Алексей Свиридов. Это по паспорту.

Он вдруг понял все. В одно мгновение понял, почему эта маленькая девочка здесь, почему не было волос, почему ему встречались такие же дети по всей больнице. Не понял только одного – зачем он здесь?

– Леша, садись, – суетилась Елена. – Ариша, ну чего же ты? Развлекай гостя.

– Мам, а можно показать Алексею Свиридову наши фотографии? – спрыгнула со своего стула Ариша и уже тащила к гостю большой альбом. – У меня там косички. Мне мама сама заплетала, да, мам? А теперь у меня нет…Но мама сказала, что они опять отрастут.

– Конечно, отрастут, – бубнил Лешка. – А чего им сделается. Это же косички, растут себе и … и растут.

Лешка листал альбом и, как будто заходил в чужой дом. Вот радостная девочка смеется на руках у совсем молоденькой Елены, девочка, конечно же, Ариша. Только с косичками. Косички тощенькие, как мышиные хвостики, смешные, но Лешке почему-то совсем не было смешно. К горлу подкатил предательский ком, какой уж тут смех.

А девочка листала и листала страницы. Вот она на утреннике, вот она купается…

– Мам! Ты не убрала эту фотографию, я ж тебе говорила! Я же там голенькая! – вознегодовала вдруг юная леди, закрывая тонкими ладошками фотографию.

– А это мой папа, – гордо показала Ариша на мужчину в милицейской форме. – Он всехний защитник. У него медаль есть, да же, мам?

Елена качнула головой.

– А это наша бабушка, – уже звенел голосок девочки над другим фото. – Это она с кошкой Пусей. Пуся такая смешная! Мурчит, а на собак спинку ка-а-ак выгнет, ка-а-а-ак зашипит. Я, когда вырасту, у меня будет домик и много кошек. Сто! Я уже и рисунок нарисовала. Сейчас…

Девочка подошла к альбомам на подоконнике и вытянула лист. На листе был нарисован кривоватый домик и много животных, предположительно, кошек.

– Это я вам дарю, Алексей Свиридов, – торжественно произнесла девочка и покраснела.

Лешка взял листок, но никак не мог придумать, куда его сунуть. Да и сворачивать, наверное, нельзя.

– Надо же, вертел он в руках подарок. – А куда столько кошек-то? Сто? Зачем столько много?

– Сначала их мало будет, но потом ведь котята, – рассуждала Ариша. – Они же кошкины ребенки. Нельзя же их от мамов.

С каждой минутой Лешке было сложнее находиться с этой девочкой рядом. А уж на Елену он и вовсе боялся смотреть.

Только что он стоял на детской горке, размахивая зажигалкой, тыча всем в глаза свою беду, не соображая даже, каким может быть настоящее горе. Эта девочка…Ариша… у нее нет долгов, ее не предавал любимый человек, и она не хочет уходить в тот, другой мир. Но кто ж ее спрашивает. Так случилось. А он… может жить, но только что, так позорно торчал там на этой горке. Твою ж мать, хоть провалиться от стыда.

В двери заглянула медсестра.

– Ариша, нам пора, – чуть виновато проговорила она.

Елена заторопилась.

– Доченька, Леше тоже пора. Мы придем еще, договорились? Я сегодня вечером забегу, а Леша зайдет в другой день, хорошо?

Девочка посмотрела на Лешку:

– Вы придете, да?

– Это… как мама скажет. А так-то…конечно, приду. Обязательно. – решительно кивнул Лешка, пошел к дверям и обернулся. – А знаешь, у меня тоже есть… этот… котенок. Ты, давай, лечись скорее, и мы будем вместе разводить кошек. Я их тоже люблю, кошек.

Не было у него никакого котенка. Но Лешка уже твердо знал – подберет сегодня же какую-нибудь ничейную кошку и пусть живет. У него пусть живет. А если эта Ариша выкарабкается… когда она выкарабкается, он ей обязательно эту кошку покажет.

Они сидели в полупустом кафе, и Елена никак не могла начать разговор. Перед Лешкой стояла тарелка с пельменями, он дико хотел есть, но никак не мог отважиться сунуть в рот первый пельмень. Елена что-то собиралась сказать, он это понимал, поэтому сидел теперь и нервно играл солонкой.

– Ариша – это ваша дочь? – первый нарушил молчание Лешка.

Елена поежилась. Она обеими ладонями держала чашку с кофе и, казалось, не могла согреться.

– Алеша, у нас беда, – посмотрела она ему прямо в глаза. – Алеша, у Ариши лейкемия. Это такое заболевание… рак крови. Для того, чтобы ей выжить, ей нужна пересадка костного мозга. И я подумала… если ты все равно хотел просто так расстаться со своей жизнью, то… может быть, ты нам поможешь?

Солонка с шумом выпрыгнула из рук Лешки. Ну да, он хотел. Потому что дурак был! А теперь… Теперь он все осознал и … Он не хочет умирать! Он хочет жить!

– Погодите, погодите… – опустил голову он и постарался собраться с мыслями. – Так это значит, про красивую смерть… Елена, вы тогда не шутили? Это был не акт спасения самоубийцы? Вы … вы на самом деле решили… меня, значит, убить и взять мой костный мозг?

Елена откинулась на спинку стула и криво усмехнулась:

– А разве это не лучше, чем просто так корчиться в огне? К тому же, подвергая опасности всю детскую площадку? – она наклонилась, подняла солонку и уже серьезно продолжала. – Нет, Алеша. Все не так. Ты, когда придешь домой, почитай умную литературу. Донорство костного мозга – это не смертельно. Донор остается жить и ему ничего не грозит. К тому же, я могу заплатить хорошие деньги. Оплата будет частями. Сначала это будет небольшая сумма, потом мы продадим дом свекрови и… и ты получишь остальное. Тебе хватит, чтобы погасить долги, а Ариша… Ариша будет жить.

– Ага… То есть, сейчас у вас даже денег нет, да? А мозг нужен прямо …вчера, да?

– Деньги есть. Но операция слишком дорогая. Лучше ее делать в Германии. Но у нас уже нет ни времени, ни денег. Мы продали все – машину, квартиру…

– А чего ж отец не помогает? – вспомнил Лешка фото мужчины в милицейской форме. – Он должен, я по телику видел. А то он для всех такой герой у вас, а помочь больной дочери…

Елена ответила не сразу. Сначала она откинулась на спинку стула, повертела в руках все ту же солонку и потом постаралась ответить совершенно спокойно:

– А его нет. Муж погиб два года назад. Если бы не Ариша, я бы… я бы не знаю, что со мной было. Точно бы пулю в лоб и …А так – ребенок на руках, я только начинаю плакать, она «мама, мама, не плачь», ну и… держалась. А вот теперь… Алеша, ты нам очень нужен. Помоги нам.

Лешка просто не знал, что делать. Умирать не хотелось, это уже ясно. Но и отказать Елене он не мог. Соврать не мог тоже.

– А… А я точно не умру?

Елена покачала головой:

– Нет, совершенно точно.

– А… А инвалидом не стану? Ну там, буду потом на коляске ездить или овощем лежать. Сразу говорю – меня катать некому! Я даже из квартиры – то не смогу выбраться.

– И инвалидом не станешь. Но… если ты согласишься, ты обо всем можешь расспросить врача. Сам видел – клиника вполне легальная, никто ничего противозаконного предлагать не будет.

И все же, он не мог решиться. Но Елена ждала ответа, и Лешка перешел на другую тему.

– А чего тогда говорили, что застрелите?…Еще героя какого-то приплели. Ну, типа, из меня сделаете.

Елена легко пожала плечами:

– А что мне было делать? Тебя надо было остановить любыми путями. Сначала разделась, чтобы тебя с столку сбить, а потом… Надо было соглашаться с тобой – хотел умереть – ни вопрос. Но красиво, от пули. Стань я с тобой спорить, ты бы чиркнул спичкой и все. А герой… Я не врала, я очень наделась, что ты и есть герой. Нам с Аришей нужен решительный и смелый человек.

Она устало склонила голову и продолжала:

– Если бы ты знал, сколько я ищу этого донора. Никто не хочет даже говорить, а ведь это не смертельно. Все, как слышат про спинной мозг, сразу разговоры прекращают – страшно. Да я их не виню. Кто знает, как бы я себя вела на их месте.

– И что – вот прямо ни одного – ни одного? – снова насторожился Лешка.

– Нет, было несколько… из родни и друзей мужа. Но они не подошли по медицинским показателям. Кстати, еще одна женщина откликнулась. У нее дети, ни работы, ни дома и огромный долг в банке. Ей деньги нужны были. Хорошая женщина. Но… тоже не подошла. А остальные боятся, – Елена снова посмотрела Лешке прямо в глаза. – Поэтому я и подумала – если уж человек решил расстаться с жизнью, то уж на такой благородный шаг, как донорство, он обязательно согласится.

Лешка снова почувствовал себя неловко.

– И что? Вы, вот прямо, стояли у этой горки и ждали, когда решусь? Как вы меня нашли-то? Я точно помню – никаких объявлений не давал, даже телевизионщиков не пригласил, скромненько хотелось.

– Я не ждала. Просто переговорила с друзьями мужа, с сослуживцами. Пояснила, если вдруг что-то подобное случится, чтобы они сразу дали знать. Вот они и позвонили, как тебя увидели.

Лешку уже заинтересовала женщина, которая с долгами.

– А…простите, Елена, а что с той женщиной стало? Которая с детьми и долгами?

– У нее хорошо сложилась судьба, – улыбнулась собеседница. – Она написала о своей ситуации в какие-то газеты, на телевиденье звонила. Нашлась старушка из деревни и пригласила женщину с детишками к себе. Получилось – бабушка нашла себе близких людей на старость лет, а женщина обрела дом. Здорово же, правда?

– А долг? Куда ее большой долг-то делся? – не мог успокоиться Лешка.

– А банк заморозил долг на некоторое время. Ничего, подождут – она на встанет, работать начнет и снова станет выплачивать. Она ж не спряталась никуда. Просто у человека был тяжелый период в жизни.

– Тяжелый период… – задумчиво повторил Лешка, обдумывая неплохую идею.

Он уже почти придумал, как решить эту свою беду с деньгами. Все было просто. Очень просто. Но теперь бы вот как-то избавиться от этого донорства. Или не избавляться? И все же…

– А чего женщина не подошла? – спросил он. – Может, не захотела просто? У нее ж детишки. Подумала – вот, сейчас стану инвалидом, бабушка точно с нами со всеми не справится. А?

– Нет, она, действительно, не подошла по показателям. Понимаешь, вот я нашла донора, но этого мало. Надо… как же тебе объяснить… Надо, чтобы организм Ариши принял вживляемый материал. Думаешь, я себя не предлагала? А вот не подошла по показателям. Представляешь – горькая ирония какая – родная мать, а по показателям не подошла. А ты, может, подойдешь.

– Хорошо, а как это все будет-то? – уже сдался Лешка. – У меня что – кусок позвоночника возьмут? Или мозг спинной отрежут?

Елена даже засмеялась. Лешка первый раз видел, как она смеется. Когда Елена смеялась, она была какой-то совсем юной. Прямо молоденькой – молоденькой.

– Ой, ну что ты! Я тебе сейчас все объясню. Смотри – вот отсюда… – Елена приложила к его груди худенькую ладошку. – Вот отсюда толстой такой иголкой возьмут… возьмут такой материал, как густая – густая кровь. И все. Это то, что Арише нужно. А больше ничего у тебя брать не будут. Зачем нам твои кости!

Она убрала ладошку, а Лешке на секундочку показалось, что у него эту густую-густую кровь уже взяли – так было горячо теперь в этом месте.

– То есть… только иголкой кровь возьмут и все? И ничего больше?

– Это не кровь, но…Да, больше ничего. Только иголкой. Пойдем к нашему врачу! Прямо сейчас! – поднялась Елена. – Он тебе сам все расскажет, все объяснит. Пойдем?

– Нет, ну… я ж грязный, в бензине весь, – сопротивлялся Лешка. – Давайте завтра. Я завтра точно приду. Во сколько надо?

– В восемь, – не стала упрашивать Елена. – Я буду ждать тебя у входа в больницу. Врач скажет – подойдешь ты или нет, и если подойдешь, мы с тобой здесь же обговорим цену. И заверим у нотариуса. Идет?

Лешка кивнул.

– Завтра я точно приду. Там и … и посмотрим…