Долгие годы это спокойствие нарушала жена самого Кирилла Андреевича. Женщина пристрастилась к алкоголю, забросила мужа, забыла о дочери и все быстрее опускалась на дно. Кирилл Андреевич развелся. Дочь воспитывал один, на женщин больше не надеялся. Узнав об этом, Гутя подсуетилась – не ожидая, пока к ней обратятся, свела Кирилла Андреевича с милой, замечательной Жанночкой. И за это Кирилл просто не знал, как сваху благодарить. Жанна была тридцати лет от роду, с прелестным лицом, имела ангельский характер, да к тому же весьма скоро подарила мужу дочку Машеньку – существо совершенно очаровательное. Кирилл Машеньку просто обожал. Да и не только Кирилл. И сама Жанна, и старшая дочь, Виолетта, души не чаяли в крохе. Машеньке в эту субботу исполнялось три года, и вот уже больше трех лет в семье Назаровых царили любовь, забота о ближнем и понимание. Благодарный клиент сделал Гутю крестной матерью, перезнакомил своих женщин с Аллочкой, Варькой и Фомой, и теперь Назаровы и Неверовы дружили семьями.

Ходить к Назаровым Аллочка просто обожала. Если Варька сразу убегала к Жанне и молодые женщины там целый вечер шуршали журналами, если Гутя мгновенно прилипала к Машеньке, а Фома усаживался рядом с хозяином и за бутылочкой пивка вяло спорил о политике, то Аллочка сразу же неслась в бильярдную. При виде роскошного стола с темно-зеленым сукном, на гнутых ножках из красного дерева, Аллочка просто немела. Вообще-то, она и раньше неровно дышала к бильярду, еще дома, в деревенском клубе. Но господи ты боже мой! Разве можно было сравнивать тот бильярд с этим! В клубе шары напоминали обгрызенные яблоки, сукно порвалось и было небрежно прибито гвоздями, кии давно потерялись, и деревенские мужики не гнушались гонять шары черенками от лопат. В деревне к бильярду Аллочка пристрастилась вовсе не из-за самой игры, а... честно говоря, потому что там собиралось больше всего мужиков. Это и привлекало. А здесь... Правда, Аллочка еще не разузнала всех правил игры, редко попадала в цель и долго искала – куда убегают из лузы забитые шары? Но ей активно помогала Виолетта, старшая дочь Кирилла. Девчонка не хохотала над неуклюжей Аллочкой, а только махала рукой:

– А, ерунда, получится, – и снова принималась учить гостью.

Аллочка настолько пристрастилась к игре, что буквально бредила кием, лузами и шарами. К тому же шофер Кирилла Андреевича неоднократно посматривал на Аллочку. И даже один раз подмигнул. Правда, в тот момент он был пьян в зюзю. И все же, все же...

Поэтому сейчас, услышав о приглашении на день рождения, дама всполошилась не на шутку:

– Гутя! Мне нужны деньги! А сколько времени? Я успею сбегать купить себе новые колготки?

– Аллочка... – попыталась успокоить ее сестра. – Назаровы нас ждут только в субботу. Но ты можешь... заняться спортом! Чтобы привести себя в форму. Тебе и надо-то всего пять-десять килограммов сбросить...

Аллочка с готовностью кивнула и унеслась к себе в комнату, громко шлепая тапками. Гутя с Варькой выдохнули – теперь можно было спокойно заниматься своими делами, Аллочка будет приседать часов до одиннадцати.

Вскоре из комнаты Аллочки и в самом деле послышалось активное сопение, кряхтение и даже кряканье. Потом кряканье перешло в мерный храп, и Гутя, заглянув к сестре, увидела, что та сладко спит, устроившись возле кровати на цветастом коврике.

– М-да... – протянула Гутя. – Аллочка сегодня перенервничала... А этому Сигизмунду!.. Если он опять сбежит!..

На следующий день у Варьки был выходной. Честно говоря, она и работала-то всего три дня в неделю, зато отдавалась делу с душой. Остальное же время девушка занималась чтением нужных книг, ждала с работы мужа и наводила в доме порядок, что в ее понимании считалось элементом изучения семейной психологии. Фома убежал в свою клинику, а Гутя с утра пораньше полетела устраивать чье-то очередное личное счастье. Поэтому ничто не мешало племяннице с тетушкой заняться серьезным делом.

– Аллочка, я вчера всю ночь размышляла... – задумчиво жевала Варька вчерашние мамины булки. – Я смогу тебе нарисовать портрет.

Аллочка еще не вполне проснулась, но после Варькиных слов отчаянно захлопала ресницами:

– Варь, только ты меня нарисуй такой стройненькой и такой... блондинкой, а волосики длинные, до пояса, сможешь? А ножки чтоб так – опс! От бедра! От коренных зубов! И лицо чтоб красивое!.. – захлебывалась пожеланиями тетушка и вдруг насторожилась: – А с чего это тебя на портреты потянуло? И почему это я первая? Ты лучше на маменьке своей попробуй.

Варька, выпучив глаза, возмущенно смотрела на тетку:

– Аллочка! Ты уже все забыла, что ли? Я ночи не сплю, а ты забыла?! Какие волосики? Какие зубы с ногами?! Я психологический портрет террористки нарисовала! Словесный!

– А-а-а... – разочарованно протянула тетка. – Ну давай... хоть что-нибудь...

– В общем, так, – оживилась Варька. – Скорее всего, это молодая девушка. Я бы даже сказала – девчонка, ученица. У нее постоянно нет денег, она насмотрелась глупых фильмов, и те сделали свое черное дело – девочка уверена, что можно запугать любого, и этот самый «любой» сразу же выложит ей все деньги. Девочка еще не знает, каково это – самой зарабатывать, думает, это легко! – Варька в запальчивости даже глаза прикрыла. Но вдруг скисла. – Хотя... Кому я говорю? Можно подумать, ты сама когда-то работала...

– Но зато я смотрела, как другие работают! – искренне возмутилась Аллочка. – Давай, рассказывай, что у тебя еще?

Варька с минутку подумала – стоит ли, но потом решила, что результаты анализа тетка просто обязана знать.

– Девочка не стала выискивать богатую молодую особу, из которой, вероятно, вытрясти деньги не удалось бы. Она выбрала неуклюжую, недалекую женщину, с неразвитой мускулатурой, безвкусно, но прилично одетую, по чьему лицу видно – она не великого ума...

– Кого это она выбрала? Она же мне пишет! – напомнила Аллочка.

– Я о тебе и говорю. Девочка уверена, что именно этого человека она без труда запугает и получит деньги. Заметь – она ни разу не указала сумму, какую следует отдать. То есть – отдай любые деньги.

– Кому? – ехидно сощурилась Аллочка. – Кому я отдам? Нет же никого! Только записки, а в них ни адреса, ни имени – кому их нести-то?

– М-да... – задумалась Варька и потянула ко рту пустую кружку.

– И вообще, ерунда этот твой портрет, – категорично заявила Аллочка. – Я, конечно, не рассмотрела женщину, которая мне венок всучила, но точно говорю – она уже давненько из школьного возраста выскочила!

Варька вдруг блеснула глазами:

– Стоп! Я все поняла! Это... вовсе не тебе венок предназначался! Это для твоего Сигизмунда! Просто у него завелась какая-то женщина, она его страстно любит и не хочет, чтобы он с тобой встречался! Вот и шлет ему всякую пакость!

– А зачем она мне звонит? – вспомнила Аллочка прошлые звонки.

– Как это – зачем? Затем, чтобы ты отстала от ее кумира!

– Господи, Варька... – уныло проговорила Аллочка. – Ты сама-то этого Сигизмунда видела? Кумира! Да ему на блошином рынке грош цена... Это уж я так, из жалости женской с ним согласилась встретиться, а другая... Да кому он на фиг сдался?

Варька видела фотографию Сигизмунда, мама показывала. Поэтому и настаивать на своей позиции не стала. Аллочка проговорила:

– А вообще, мне эта версия нравится. Кто его знает, вдруг он в молодости был сказочным красавцем? И есть дурочка, которая сходит от него с ума... Между прочим, Варя! Эта женщина с подарочком тоже была не фонтан. Такая... никакая в общем, иначе б я ее запомнила, взревновала бы, а я никакой ревности не ощущала... наоборот – превосходство. Так что, Варька, ты настоящий психолог, взяла и успокоила! А теперь дай денег, мне нужно в магазин. Не пойду же я к Назаровым в старом платье!

Денег у Варьки хватило только на новые колготки, но и это подняло тете настроение. Аллочка вылетела из дома и понеслась в магазин.

Конечно, она и не думала покупать себе одни только колготки, слава богу, в ее кошельке лежали некоторые денежки, которые она мечтала потратить на сногсшибательное платье. Правда, она еще не совсем представляла, куда в таком обалденном платье заявиться, не к Гуте же на посиделки одиноких дам-с. А тут – пожалуйста! Так неожиданно случай подвернулся! Теперь самое время тряхнуть кошельком и насмерть сразить шофера Степу. Он немного моложе ее, но вполне достоин внимания. И молчит всегда загадочно, и фигура у него, и лицо, и деньги... Хотя деньги, конечно, не главное. Чтобы удивить такого парня, наряд надо покупать не на китайском рынке, ясное дело – тут требуется фирменный крупный магазин. И хоть в городе их было великое множество, Аллочка направилась в самый роскошный.

Цены в этом магазине убили ее сразу. Немедленно захотелось повернуться, двинуться к двери и извиниться при выходе. Однако Аллочка стойко подавила эту слабость и храбро направилась к отделу женского платья. В конце концов, она может просто запомнить фасон, а потом они с Варькой сошьют такое же.

– Аллочка! – вдруг кто-то воскликнул за спиной так неожиданно, что та даже присела. – Вот так встреча!

Перед ней, источая прекрасный аромат неведомых духов, стояла Жанна Назарова, а рядом с ней улыбалась во все зубы тоненькая, как березка, Виолетта.

– А мы с Веткой пришли себе наряды выбрать, – охотно объясняла Жанна. – Вы не забыли, мы вас в эту субботу ждем!

Аллочка немножко перекривилась. Хорошо хоть у Жанны хватило такта не воскликнуть: «А вы здесь как оказались?» Пришлось бы объяснять, что она забрела просто так... посмотреть... потому что Жанна точно знает, что на такие покупки денег у Аллочки не наскребется.

– Аллочка! – не умолкала Жанна. – Ну скажите же Ветке, что это милое платьице ей необычайно к лицу!

И она протянула на суд знакомой чудеснейшую вещицу из тончайшего материала небесно-голубого цвета. На подоле сказочной «тряпочки» болтался ярлычок, где была четко напечатана не менее сказочная цена.

– Ой, ну Жан, ну чё попало! – надуло губки шестнадцатилетнее дитя. – И куда я в таком цвете? Отстой.

Жанна принялась доказывать с новым пылом:

– Вета! Ну какой отстой? Ты молоденькая девушка, нежная, чистая. Кому же это надевать, как не тебе? Посмотри, как на фигурке смотрится обалденно. А к глазам как подходит. Аллочка! Ты посмотри, что она хочет взять!

И Жанна ткнула Аллочке чуть ли не в нос вешалку с черной невзрачной кофтой.

– Вот! Этот ужас она хочет напялить.

– Чё это ужас-то? – выпятила губу Виолетта. – Нормальный прикид. У нас сейчас все так ходят.

– Да эти ваши все! – сверкнула глазами Жанна, но сдержалась, отвела взгляд в сторону. – Просто сил никаких нет...

Аллочка забрала вешалку с голубым платьицем и расправила его на плечах у девочки.

– Ну, и что тебе не нравится?

– Да ну на фиг! Как у Машутки, – фыркнула девчонка. – Я ж не трехлетка. Еще рюшечки пришить и кружева по подолу. И соску в зубы!

– Ты что – слепая? Какие рюшечки, когда здесь декольте, как у Памелы Андерсен?

Девчонка насторожилась и скосила один глаз.

– И потом, – наседала на нее Аллочка. – Дикое мини на трехлетке смотрится умильно, а на шестнадцатилетней... что же это за слово-то... эротично! Нет, ну, если ты хочешь смотреться на полный тридцатник, тогда конечно – только эту лягушачью шкуру.

Девчонка еще раз посмотрела на платье и нехотя протянула:

– Ну ладно, Жан, давай купим...

Но теперь уже и сама Жанна не торопилась в кассу.

– Аллочка, погоди-ка... а что там с декольте? Правда, огромное? Мне показалось... Ветка, ну встань ты ровно! Точно. По самый пуп! Не берем эту пакость.

– Жанна! Ну почему не берем-то? – заканючила Ветка. – Ну, я уже хочу!

– А я не собираюсь выставлять дочку словно на панель.

– И не выставляй! А я тебе не дочка! – в запале выкрикнула Ветка.

– Ну и что? – не стушевалась Жанна. – И тебя не собираюсь выставлять. Потому что ты мне все равно как дочь. Девушка! Заберите платье.

– Девушка! – завопила Ветка. – Не забирайте!

– Стоп! – рявкнула Аллочка. – Ветка, иди, примерь его, а мы посмотрим, как оно на тебе...

Девчонка схватила платье и унеслась в кабинку, а Жанна смущенно покачала головой.

– Аллочка, если бы вы знали, как мне сложно с этой дурочкой...

– А вы умнее будьте, – пожала плечами Аллочка. – Возьмите и купите ей это платье. Оно же вам понравилось?

– Да, но... У нее же вывалится из него вся грудь!

– Я вас умоляю, чему там вываливаться? – поморщилась Аллочка и добавила: – В конце концов, сделайте, как наша мама. Мы тоже с Гутей шили себе платья с огромными вырезами. А маменька не спорила. Просто, когда мы их надевали, они оказывались прочно зашитыми – именно в области декольте.

– То есть... – Жанна поняла и радостно кивнула головой. – Я же потом могу незаметно ушить декольте!

– Да, – улыбнулась Аллочка. И буркнула уже себе под нос: – А она потом его распорет...

Однако платье на Ветке смотрелось изумительно. И хоть вырез оказался такой, что его не профессионалу и ушить было бы невозможно, этого и не требовалось – платье словно специально было сделано для Виолетты Назаровой.

– Жан! Смотри, как классно! Уй-й-й, – в восторге закружилась Ветка. – Жанночка! Какая ты молодец, что заставила меня его купить. А я такая дура! Аллочка! Спасибо вам.

Жанна с Аллочкой только переглянулись – они и сами не думали, что оно будет сидеть как влитое.

– Аллочка! Обязательно к нам приходите! Обязательно, – щебетала счастливая Ветка. – Мы будем с вами играть в бильярд, а еще... еще я познакомлю вас со своим парнем.

И Аллочка увидела, как недобро сверкнули глаза Жанны. По всей видимости, парень этот ей был явно не по душе. И все же мудрая мачеха сделала вид, что ничего не расслышала, подхватила пакетик с покупкой и устремилась к кассе. Виолетта быстренько попрощалась с Аллочкой, еще раз напомнила о бильярде и побежала догонять Жанну.

После их ухода разглядывать платья Аллочке расхотелось. Вот ведь, кажется, такие милые люди, такие простые, хорошие знакомые, а какая между ними и Аллочкой пропасть! Они с легкостью могут позволить себе любое платье в этом магазине, а она только посмотреть и пришла...

– Вы что-нибудь ищете? – подскочила к задумчивой Аллочке девочка в форменном платьице. – Могу я вам чем-то помочь?

– Да! – рявкнула Аллочка. – Одолжите мне денег!

И, не дожидаясь, пока ошалевшая девчонка придет в себя, покинула магазин.

Дома Аллочка хотела было вовсю настрадаться по поводу своей несложившейся судьбы, а заодно и высказать претензии сестрице – отчего это она познакомила Назарова с милой, но все же Жанной, а не с такой прекрасной собственной сестрой Аллочкой? Короче, накопилось кое-что для скандала. Однако, переступив порог, Аллочка сникла – все скандалы отменялись, теперь их семье требовалась прочная круговая оборона и дружеская поддержка – к ним приехал папенька!

Папенька, Влас Никанорыч, в последний раз объявился, когда Аллочка чуть было не вышла замуж: приезжал на свадьбу. И городское житье у дочерей папуле так понравилось, что его не сразу удалось выдворить обратно в деревню. Пришлось даже высылать подложную телеграмму на его имя. И вот теперь – пожалуйста, не прошло и года, как папенька заявился вновь.

– Ну, Февралинка моя, здравствуй, здравствуй! – крепко прижал к отеческой груди дочурку отец и обдал ее стойким запахом перегара.

За одну эту «Февралинку» Аллочка готова была отца лишить спиртного года на полтора. Это ж надо так учудить! Батюшка, еще будучи молодым комбайнером, взял в жены маменьку, и отчего-то вздумалось ему, что эта милая девушка (маменька тогда еще была абсолютно молоденькой) будет рожать ему непременно мальчиков. Но у милой девушки оказался норовистый характер, и из роддома она приносила исключительно девочек. К потомкам женского рода отец готов не был. Он даже посчитал себя несколько оскорбленным. Дабы умаслить супруга, мать сдуру доверила комбайнеру выбирать имена для дочек. А тот, взрощенный на деревенских обычаях, долго думать не стал – в каком месяце родилась малютка, так и называл – как у них в деревне скотину именуют. Так и появились у них прекрасные дочери с романтическими именами – Декабрина, Марта, Майя; кстати, Гуте посчастливилось родиться Августой. Это уж потом, посмотрев «Человека-амфибию», она взяла себе гордое имя Гутиэра. Аллочка же и вовсе умудрилась родиться в феврале. И хоть ненавистное имя она давно поменяла, трепетный папенька так и звал ее по-коровьи – Февралиной.

– Проходи, Февралинушка, проходи... Соскучилась, поди, по папке? Вижу, вижу, скучала. Ну, ничего-ничего, теперь я не уеду: теперь я здесь буду жить!

Аллочка беспомощно оглянулась на Гутю. Та стояла, словно плакальщица в траурной процессии – склонив голову и прижимая к глазам платочек, только что не выла в голос. И Варька рядом с ней хлюпала носом – совсем, видать, с собой справиться не могла, психолог, называется.

– У нас тут несчастье... – горестно проговорила Варька. – Дед с бабушкой разводится.

– Совсем, что ли?! – вытаращилась Аллочка на отца.

– Совсем, дочура! – рубанул ладонью Влас Никанорыч. – Окончательно!

– Я говорю – совсем вы с ума посходили? – рявкнула дочь. – Куда вам расходиться? Что не поделили – корову? Так их у вас две! Гутя! Давай им еще одну корову купим.

Отец упер руки в бока и медленно, но жестко проговорил:

– Коров нам хватает... А с матерью вашей... Варька! Накрывай на стол. Не могу больше, сил нет терпеть! Наливай!

Только после третьей стопки, когда все Неверовы уже и не надеялись узнать всю правду, Влас Никанорыч заговорил.