Жили-были три соседа, Незван, Неждан и Красносвист. Любили они компании. А какая компания без бражки да закуски? И нет лучшей скатерти-самобранки, чем братское вскладчину. Идет по кругу шапка, и каждый в нее по трешке бросает. Но как только доходит до Незвана, он затылок чешет:
– Ой, братцы, забыл дома кошелек! Одолжите кто-нибудь. Честное слово, завтра отдам.
И всегда найдется добрая душа, готовая ссудить трояк.
Но проходило завтра, послезавтра, и добрая душа понимала, обещанного три года ждут. А три года для трояка – это никогда. Кто ж столько о нем помнить будет? Работал Незван в поте лица и цену копейке знал, помнил, что она при рубле цепная собака. И денежки дисциплинированно на книжку относил.
И с Нежданом всякий раз, когда шапка перед ним останавливалась, происходила заминка. Он долго шарил по карманам, нагребал мелочь, извинялся, что издержался, до получки еле тянется, и бросал в шапку горсть медяков.
– Эх-х! – вздыхал при этом, будто последнюю рубаху снимал, что не мешало ему гулять, пить и веселиться наравне со всеми. Да и Незван от него не отставал.
Оба они, и Незван, и Неждан, на заводской доске почета красовалась.
А Красносвист числился в лентяях и тунеядцах, выходного пиджака не имел, что не мешало ему первым бросать свою трешку в шапку. А трешка от бедности – больше, чем червонец от достатка. Да и для Красносвиста компания, что аквариум для вуалехвоста: он оказывался в центре внимания, его присказки, байки и прибаутки шли нарасхват, – без такого опухнешь со скуки.
Прошла жизнь. И за первым из трех соседей леди в белом платье с косой пришла за Незваном. Вот тогда-то и открылось, что на книжке у него скопилось десять тысяч рублей, по тем временам чуть ли не сокровище Флинта, и на машину хватило бы, и на дом в деревне и на пять шуб норковых, соболиных жене, которая всю жизнь в пальтишке с потертым цегейковым воротником проходила. От экономии, видно, и приказала долго жить еще раньше Незвана.
Все руками развели: как же так, всю жизнь по людям трояки сшибал, а у самого за душой такие деньжища! Экий хитрован! Ни Незван его надо было наречь, а Хитрован!
Сразу и наследнички на его сбережения отыскались: племянница с мужем-пьянью, получили они их тут же и пустились покойного дядьку поминать, и так допоминались, что и без того, что раньше нажили, остались. Увлеклись, не опомнились, как и дом, и корову спустили.
Неждану выпал век дольше, чем Незвану. Сподобил Бог дожить до денежной реформы свободного рынка. Ночь толпился он в очереди в сберкассу за своими кровными, получил, кинулся по магазинам, на базар, и как раз его сбережений, а их было чуть поменьше Незвановых, на мешок семечек хватило. Взял Неждан этот мешок, сел над ним, обнял голову руками и даже зарыдать не смог:
– Вот уж не ждал я такого, не догадывался. Всю жизнь копил, чтоб старость безбедно прожить, а что ж выходит? Все жертвы ради мешка семечек, и те наполовину прелые! Хорошо Незвану, вовремя сыграл в ящик. А я, видно, не зря Неждан: не ждал такого, никак не ждал-не гадал.
Один Красносвист барином ходит, посмеивается:
– Ничего я не потерял, ничего у меня не было, все мое при мне осталось, в компаниях бесшабашных, в гуляньях!
Вышло, умнее всех лентяй и лежебока оказался. Стали его с тех пор не Красносвистом звать, а Самым Умным Красносвистом. Так и говорили, когда он в худом пиджачишке по улице шел:
– Вон, идет, наш Самый Умный, – и пальцем показывали да о чем-то своем тяжко вздыхали.
2003 г.
История эта достоверна, как достоверно то, что чиновники раз в году получают отпуск и уезжают в прекрасные места, чтобы как-то оправдать и возместить себе казенное хождение на службу изо дня в день по звонку до звонка и по цепи кругом. Наш чиновник не был исключением из этой служебной рутины, он был даже образцовым чиновником, за что будем дальше писать его с большой буквы. Он тоже собрался на лазурные берега Черного моря, и перед ним встал вопрос: куда пристроить кошку, тем более если она две недели назад окотилась милым полосатым единственным котенком? Он обзвонил полторы дюжины знакомых, отчаялся и пошел за пивом. Открыл дверь и вслед за ним на лестничную площадку выбежал котеночек.
– У, какой! – услышал Чиновник восхищенный возглас, оглянулся с надеждой и увидел соседа, великовозрастного Детину, обитавшего с матерью напротив.
– Милейшее создание! – схватил Чиновник зверька на руки.
– Милейшее, – согласился Детина.
– Да вот беда: мне уехать надо на месяц, а куда его деть, ума не приложу. Хоть в подвал относи.
– Зачем же в подвал, – почесал котенка за ухом Детина, и котенок, как всегда готовый пионер, громко замурлыкал. – Жалко такого.
И Чиновник так виртуозно сыграл на его жалости, что Детина сделал доброе дело: взял и котенка, и кошку на весь отпуск и даже банок с кошачьим питанием не потребовал.
А Чиновник со спокойной совестью уехал отдыхать.
Через день вернулась с дачи мать соседа, увидела большую кошку с котенком, схватилась за сердце:
– На минуту дуралея без присмотра нельзя оставить! Того и гляди, натворит чего – не расхлебаешь! – и поставила ультиматум, – Либо я, либо коты!
И для большей убедительности корвалола с валидолом приняла. Детина вынужден был отволочь котов на дачу к бабушке.
Дача большая: сад, огород, лес – все, как положено. Но бабушка предупредила:
– Летом пусть живут, не жалко, но зимой я их в город не возьму, у меня слезоточение на кошачьи запахи, а в квартирке они скапливаются, сгущаются и преют.
– Что ты, бабушка! – успокоил ее внук. – Меня только месяц попросили за ними присмотреть, пока хозяин в отпуске.
– Ну-ну! – с сомнением погрозила пальцем бабушка.
И коты зажили на воле, в саду, в огороде, в дом приходили только поесть да понежиться. Старая кошка оказалась охотницей, ловила грызунов в поле и все чаще удалялась за свежатиной в лес. Котенок же подрастал при доме и уже был не котенком, а котиком, ловким, ласковым, а главное, забавным. Мог забраться в пакет и долго искать из него выход, ни за что не оставался ночевать под открытым небом. Даже если двери уже были на запоре, он проникал в дом через форточку, а если и форточка оказывалась заперта – через дымоход. Вылазил оттуда не серый, полосатый, а черный-пречерный и отряхивал сажу на пол. Бабушка бранила его, но и привязалась, называла, ласково ворча, обормотиком, домовым, духом дома. Да еще кошка-мать, однажды уйдя на охоту в лес, не вернулась, и обормотик стал полновластным хозяином дачи, воистину духом дома.
Тем временем отпуск его законного владельца кончился; Детина забрал котика и повез к нему. Владелец, увидел не котенка, уже даже не котика, а почти кота, категорически от него отказался:
– Не мой.
– Как не ваш? – обиделся Детина от того, что его заподозрили в жульничестве. – Ваш. Просто он вырос.
– Ну да, – умудрённо кивнул хозяин кота, – известная ситуация: «просто во время пути собака могла подрасти». Не смешите, пожалуйста. Я вам отдавал котёнка, а вы мне приволокли кота.
– Ваш! – не сдавался Детина.
– А справка на него есть? – вышел из положения Чиновник.
– Какая справка? – опешил Детина.
– Из эпидемстанции. Что он чистый, насекомыми не заражен…
– Ну, знаете, – обидевшись за кота, взял его под мышку Детина, – это нормальный кот. В дом через трубу пролезет. Его все полюбили. А вы… Это вам справку надо… из эпидемстанции, что у вас совесть чиста.
И удалился с котом, как с дорогим подарком, – а что делать? Дверь перед его носом победоносно захлопнули и прокричали из-за нее напутствия – врагу не пожелаешь.
Что же делать Детинушке с дорогим подарком? У матери сердце, у бабушки аллергия. Бросить кота в городе, точно пропадет, а вот в деревне,… то, авось, охотой на полевых мышей овладеет, была же его мать охотницей, и в деревне его скорее, чем в городе, кто пригреет в сарае или где на сеновале, – рассудил Детина и поехал на дачу. Не доехав до нее две остановки, а это верст пятнадцать, сошел с электрички и отпустил кота в поселке с хорошими кирпичными домами и просторными дворами. А сам явился к бабушке.
О проекте
О подписке