Глава 2

Глава 2

– Ты зря мне сопротивляешься, Анхелий, все будет так, как я задумал. Ты хороший воин, но этого мало. Ты был хорошим воином. Сейчас ты простой смертный. Ты должен покинуть этот мир. Все идет к концу. И потопа не миновать. Вода очистит все.

– А это мы посмотрим, Габриэль. Все изменилось, я знаю. Много воды утекло с нашей последней встречи. Но небо еще не разверзлось. Рано ты всех здесь хоронишь.

– Я лишь констатирую факты. Пора сеять новые семена, Анхелий. Вот тогда ты и пригодишься. А сейчас не мешай. Скоро здесь наступит хаос, и ты будешь рваться на части, пытаясь меня остановить. Мы это уже проходили и не один раз.

– Тебя нельзя остановить, но можно задержать. Или выторговать время.

– Попробуй, Анхелий, попробуй.

– Спустись, Габриэль и поживи в телесной оболочке, может тогда ты дашь шанс этим созданиям божьим.

– Только вода смоет все плотские грехи и лишь тогда узнают они всю неправду, которую совершили на земле и за которую погибают.

– Это будет, Габриэль, но еще не время, ты спешишь. Не все на земле зависит от смертных. Возможно, мы слишком сурово их судим. Гнев плохой советчик.

– Это ты, Анхелий, – ангел милосердия и правды. Я лишь возмущаю воду, очищая все вокруг.

– Да, но твои действия часто разрушительны. Люди гибнут тысячами после твоих наводнений.

– Я избавляю тысячи людей от жажды. Ты забыл это? Я очищаю воду, заряжая ее божественной силой и спасаю больных. Это ты тоже не помнишь?

– Но в гневе ты разливаешь океаны. Обрушиваешь тонны воды на жилища людей.

– Мой гнев оправдан. Вода гасит пламя огня. Люди погрязли в войнах. Они не довольны своей судьбой, они недовольны собой, это ведет к их самоуничтожению. Наш спор ни к чему не приведет, Анхелий. Ты теряешь время.

– Я собираю информацию, Габриэль. И вижу, что мы очень далеки от того, что здесь на самом деле происходит.

– Ничего нового на земле не происходит. Просто еще один виток жизненной энергии творца.

– Я услышал тебя, Габриэль. Когда-то ты восхищался способностью людей любить. Окроплял водой все счастливые пары. Забыл об освещении человеческих союзов?

– Это было в прошлом, Анхелий. Время освещения прошло, я гневаюсь, видя новые союзы людей. Они не дадут потомства и не приведут духовных детей в этот мир.

– Дай им пройти свой путь. Тупик заставит их задуматься. Их путь тернист.

– Каждый раз ты мне говоришь одно и тоже. Любовь покинула этот мир.

– Я докажу тебе Габриэль, что ты ошибаешься. И тогда ты не станешь проливать свои воды на землю.

– Хорошо, Анхелий, ты получишь новое человеческое тело, я найду для тебя семью, обычную, как у всех. Но память я тебе сотру. Ты начнешь жизнь в физическом теле с чистого листа. А я буду наблюдать. И если ты встретишь на земле любовь и создашь союз, который я захочу окропить божественной влагой, я обещаю, что потоп в ближайшее столетие не будет грозить людям.

– В следующие триста лет. Только так.

– Умеешь ты торговаться. Не зря пожил среди людей. Хорошо, триста лет, но мне хочется доказать тебе, что на это планете с этой рассой все уже закончилось. Люди вызывают только мой гнев.

– Следи за моей жизнью, Габриэль и ты изменишь свое мнение.

– Посмотрим, я буду рядом. А теперь твое время вышло в этом воплощении. До встречи.

– Я готов. Я прожил многомерную жизнь. Я достаточно узнал и понял о том, что происходит на земле. Я занимался разными ремеслами, путешествовал встречал интересных и не очень людей, но все они отзывались на мою любовь своей любовью. Мое старое тело уже совсем одряхлело. Нужно покидать этот мир.

Огромная волна накрыла лодку старого рыбака. Он уже плохо видел и руки его не слушались. Девяносто лет он бороздил моря и океаны. Жил он отшельником, семью не завел и не оставил после себя потомство. Лодка перевернулась и пошла ко дну. Старик закрыл глаза и соединил на груди руки. Он был готов к уходу. Он еще докажет архангелу, что будущее людей на земле не предопределено.

Глава 3

Глава 3

Магдалина поплотней укуталась в теплый шарф, надела перчатки и, проклиная питерскую погоду, побрела по темным переулкам старых дворов. Серое небо давило, а холодный ветер с Балтики, казалось, проникал под кожу, оставляя красные следы. И это только сентябрь. После разговора с Сан Санычем она вернулась с работы взвинченная и возбужденная. Никакие аффирмации сегодня ей не помогали. Ей нужно было прогуляться по знакомым дворам, чтобы возбуждение спало. Тело двигалось на автомате, а в голове крутились все условия контракта. Возможно, она совершила глупость, согласившись на предложение, но это она узнает только потом. Поэтому переживать нужно только о правильной организации работы по ее новому контракту. Как специалист она сразу же оценила все риски для своей психики и даже жизни. И они все не смогли перевесить ненормальное желание встряхнуться, поменять обстановку, бросить вызов себе самой. Она приняла вызов, чтобы узнать, на что она была способна, как психотерапевт. Ежедневная монотонность и жесткие рабочие рамки в клинике ее добивали, разрушая желание стремиться к чему-то новому. Она была против тотального контроля Сан Саныча. Его ручное управление всеми рабочими процессами действовали ей на нервы. Не важен был результат консультаций, который иногда и на самом деле было сложно отследить, потому что требовалось время и вовлеченность клиента в процесс, во главе всего терапевтического процесса стояла лишь пропускная способность каждого отдельного врача. Магдалина чувствовала, что входит в фазу профессионального выгорания. И это было очевидно. Если бы не благодарные пациенты с положительной динамикой в лечении, ее бы давно накрыло уныние. Но этого было мало.

– Магда, здоров! Ты че такая озабоченная? Нытики допекли? Выглядишь, как апельсин просроченный- еще пахнешь, а вид неважный, – Соседка Маринка всегда говорила все, что думала, не скупясь на сомнительные комплименты. Ее миссия на земле заключалась в том, чтобы лезть в личную жизнь всех знакомых с вопросами и комментариями.

– Привет, нормально выгляжу и пахну хорошо. Марин, я уеду на месяц, присмотришь за квартирой?

– Не вопрос, а куда так надолго? На тебя не похоже, ты же домоседка.

– Это командировка, по работе.

– Ясное дело, что не в отпуск. Ты и отдых, это как блин с хреном.

– Не улавливаю связь. Я- блин или хрен? – Магда улыбнулась. Оказывается, она еще не разучилась улыбаться.

– Ой, Магда, как с тобой тяжело, ты- хрен, завернутый в сладкий блин. Тебя хоть в райский рай отправь, ты все равно покажешь там свой хреновый характер. Будешь все выяснять, до всех докапываться, короче достанешь всех. Как хреновая закуска, которая имеет послевкусие, ну специфическое такое.

– Значит, у меня плохой характер?

– Плохой – это горчица, милая моя соседушка, или аджика. А у тебя хреновый. Ладно, понято и принято. Цветы полью, пыль сама будешь протирать, когда приедешь.

– Марин, и про Веника не забудь. Это хомячок в клетке. Его кормить нужно.

– Тьфу, в сорок лет детей нужно кормить, а не хомяков.

– Мне еще нет сорока. Спасибо, что напомнила. Благодарю.

– Не за что еще. Если что, позвоню.

Магда вернулась в квартиру. Привычная тишина встретила ее на пороге. Иногда тишина разбавлялась криками и скандалами соседей. Все уже привыкли к разборкам и не обращали внимание. Всегда легче проорать свою правоту, приправив крепким словцом, чем просто спокойно поговорить. Родительские установки поведения, умноженные на градусы алкоголя, дают очевидные результаты. Громкие скандалы с разбиванием мебели никого не удивляют. А ведь в каждой такой семье растут дети. Дети копируют родителей. И никто и не пытается разобраться в происходящем.

Магда поужинала, убралась на кухне и стала собирать чемодан. Много вещей ей не понадобится. Только самое необходимое. Деловые костюмы и книги. Она посмотрела на свое отражение в зеркале. От отца армянина ей досталась смуглая кожа, огромные темные миндалевидные глаза и странное имя, котором он ее назвал. Почему мама не взбунтовалась? Но разве может Магдалина Альбертовна претендовать на большее, чем удивленно поднятые брови и снисходительную улыбку своих клиентов? Мама, мама, где был твой аналитический мозг, когда ты вписывала имя и отчество в свидетельство о рождении своей девочки? Какое будущее ты хотела своей дочери? Хотя папа со своей харизмой мог уговорить любого. Профессиональный переговорщик, весёлый, добродушный и очень обаятельный. Такому не откажешь. Хорошо, хоть мама фамилию дала ей свою девичью, Коробкова. Хотя выбора на самом деле и не было.

Армянский папа тянул с женитьбой и в последний момент признался, что в Сочи у него уже есть семья и дети. Но он любит всех. И хочет быть отцом для всех. Чем больше детей рождается, тем лучше. Вот так бывает. Только Вера Вениаминовна, мама Магдалины, не поняла порывы любвеобильного мужчины. Она дала дочке свою фамилию и выгнала красивого и улыбающегося Альберта назад в Сочи. Вера Вениаминовна всегда была серьезная и тревожная. Противоположности сходятся, но видно ненадолго. Сейчас она жила она в Москве и работала в министерстве финансов. На пенсию не собиралась. Занимала очень высокий пост и с Магдой встречалась редко, в основном по праздникам. Зато по телефону частенько продолжала контролировать взрослую дочь. Это устраивало обоих женщин.

Зазвонил сотовый. Магда подскочила. На экране высветился знакомый номер. Два часа ночи. Ну, когда уже закончатся эти издевательства?

– Марат, два часа ночи! Сколько можно? Не сопи в трубку, а просто скажи, что случилось.

– Привет, Магда. Ты не думала, что твоя профессия – это шаманизм. Ты никогда не уверена в результате проведенной терапии. Ты просто танцуешь с бубном, ты не знаешь наверняка, помогут твои нейролептики или нет. Ты думала об этом?

– Думала, Марат, и не один раз. Зато мы в лечении тяжелых случаев не используем электрошоковую терапию, как в других странах. Мы просто разговариваем и делаем выводы, но в тяжелых случаях лекарства необходимы. Не забывай, что психические расстройства – это заболевания.

– Вы снимаете симптомы, но не можете вылечить саму болезнь. Все психи обречены постоянно быть под действием препаратов.

– Не драматизируй. Ты прекрасно знаешь, что есть периоды ремиссий и рецидивов.

– Сонные мухи безопасны для своего окружения и для общества. Все психические расстройства давно обесценены в нашем обществе. Родственники не знают, как разговаривать с больными. А психиатры не знают, как лечить. Как ты можешь лечить человека, понимать его боль, если не пережила даже лайтовую депрессию?