«Кажется, где-то звонит колокол. Наверное, подъем на занятия. Странно, вроде они только послезавтра», – соображать было очень трудно.

Такое чувство, будто все тело мерно покачивает на волнах. И голова болит.

– Боже, когда уже замолкнет этот колокол, – тихо простонала я.

– Это не колокол, это у тебя в ушах еще звенит, – прошелестел голос рядом.

Я застыла. Стоп, что-то не так. В голове затих звук колокола, и вместо него туда ворвались воспоминания. Тайный ход, лаборатория, библиотека и чучело кота. Да, ночь прошла очень насыщенно. И тут до меня дошло, что мне, кажется, только что кто-то отвечал. Но я здесь одна! Глаза против воли распахнулись, но темнота перед глазами осталась неизменной. И вот тут стало по-настоящему страшно. Руки потянулись к лицу, и я нащупала на глазах плотную повязку.

– Что происходит? Здесь кто-то есть? – громко спросила я, судорожно ощупывая ткань.

– Подожди, – снова тихо прошелестело рядом, – сейчас все придут.

Я замерла и стала ждать. Где-то рядом раздался скрип, и через несколько минут я услышала чьи-то шаги.

– О, вы наконец-то очнулись, – облегченно вздохнул глубокий мужской голос.

– Кто вы? Что произошло? Почему у меня завязаны глаза? – Кажется, еще совсем чуть-чуть, и я банально сорвусь в истерику. Неужели я ослепла?!

– Адептка Серас, успокойтесь. – Кто-то взял меня за руку и ободряюще погладил по запястью. – Вы в отделении целителей. Я магистр целительского дела Корвус. Вчера ночью вас обнаружили без сознания и перенесли сюда. У вас легкий ушиб головы и повреждение сетчатки.

Я резко выдохнула. Повреждение сетчатки. Значит, я действительно… ослепла? Я сглотнула и решилась прошептать главный вопрос:

– Я больше не буду видеть?..

– Нет, что вы, – поспешил разуверить меня магистр. – Повреждение не такое страшное, мы уже все исправили. Но, к сожалению, кое-какие проблемы со зрением могли остаться. Возможно, вам придется носить очки.

– Это не так страшно, – облегченно вздохнула я.

– Тогда позвольте задать вопрос. – Голос целителя стал суровее. – Как вы умудрились получить химическое повреждение сетчатки? Вы что, в первый же день поступления решили провести опыт?

Я задумалась, стоит ли рассказывать про найденный мной ход. Все-таки он может пригодится.

– Я сдувала пыль с камина, он был очень грязным. А она взвилась в воздух и попала в глаза. Я начала тереть веки, было больно очень. А потом споткнулась и упала. Больше ничего не помню… – Вроде неплохо. Не совсем правда, но и не полностью ложь. – А еще, знаете, я в комнате несколько старых пробирок нашла, может, предыдущий житель опыты какие проводил?

– Все может быть, – задумчиво пробормотал магистр. – Простите, конечно, но комнату придется проверить на наличие опасных веществ.

– Конечно, конечно, – поспешила я согласиться. – Мне бы не хотелось опять угодить сюда. – Я слабо улыбнулась в пространство. Темнота вокруг немного нервировала, но уже не так напрягала.

– Ну, тогда отдыхайте. Сейчас уже ночь, так что спите, а утром мы снимем повязку, и вы вернетесь к себе.

– Спасибо, – порадовалась такому скорому выздоровлению я. Судя по звукам, целитель направился к двери. Раздался скрип открываемой двери.

– Проходи… – Кто там еще ко мне собрался? – И да, адептка Серас, советую вам вознаградить вашего кота. Если бы он не поднял шумиху и не привел вашу соседку, вас бы так быстро не обнаружили, и последствия могли быть гораздо хуже. Так что он заслужил хороший кусок мяса! – В голосе магистра послышалась смешинка, затем дверь закрылась, а я так и осталась в недоумении. Какой еще кот? У меня не было никакого кота. Кровать слегка прогнулась, и по руке прошлось что-то очень мохнатое. В голове созрел единственный возможный вариант.

– Это ты был там, в библиотеке? – прошелестела я, еле дыша.

– Да, это я, – промурлыкало чучело (или уже все-таки бывшее чучело?) кота.

– Кто ты?

– Я… не знаю. Я хранитель, – после паузы ответили мне.

– Хранитель чего? Библиотеки? И что значит не знаешь? – Голова была готова взорваться от вопросов. Такого просто не бывает. Найти в своей комнате ход, ведущий к ожившему чучелу кота.

– Я сам ничего не понимаю. Очнулся, когда ты уже выбегала из библиотеки, бросился за тобой. И совершенно не помню, кто я и как там оказался. Хотя… В чем я уверен, так это в том, что я чувствую всю библиотеку. Я могу найти там что угодно, – задумчиво произнес кот.

– Значит, ты действительно хранитель библиотеки. – Голова гругом шла от обилия полученной информации и поводов к размышлению. Но особенно тревожила главная проблема.

– Скажи… Это ведь из-за тебя все случилось? – Я коснулась повязки. – Ты знаешь, почему?

– К сожалению, тут действительно есть моя вина. И я догадываюсь, что это и какие могут быть последствия. Но все же надеюсь, они не подтвердятся, – еще более таинственно и запутанно объяснил хранитель. – Но отмести их лучше сразу, потому что, если они справедливы, завтра тебе будет очень сложно сдержаться, когда повязку снимут. Так что снимай сейчас.

Становилось все страшнее. Что же такого ужасного предполагает этот кот-хранитель. Руки тем временем уже лихорадочно разматывали бинты. Первый взгляд на мир вызвал буквально взрыв нервных окончаний. Второй – уже взрыв сознания.

– Что это за ужас? – простонала я и поспешила закрыть глаза руками.

– А что ты видишь?

Я глубоко вздохнула, стараясь взять себя в руки, и подняла ресницы.

– Какой-то желтый туман, из-за которого ничего не разобрать. Только вблизи что-то проглядывается. – Я вытянула руку, пытаясь рассмотреть ее, и снова замерла от ужаса. – А это что еще такое? – Я судорожно пыталась отцепить стайку желтых лент, оплетающих запястья, но не могла нащупать ни одну из них.

– Что такое? – встревоженно поинтересовались рядом.

– Какие-то призрачные ленты. Это что, какие-то последствия лекарств? Галлюцинации?

Я повернулась на голос. Кот необычайно крупных размеров, сидящий рядом, тяжело вздохнул и опустил мне на локоть пушистую лапу, пытаясь успокоить.

– Не волнуйся, это не галлюцинации, – промурчал он. – Наверное, можно тебя поздравить, ты получила необычный дар. Дар видения хранителя, а попросту – его зрение. Я вижу мир точно так же… – признался хранитель.

– То есть это я теперь всегда так видеть буду? – чувствуя подступающие слезы, пробормотала я. – Что же это за дар! Я же не различаю почти ничего, кроме этих ярких пятен! С таким же успехом я могла и слепой стать, даже это не так сбивало бы с толку!

– Нет-нет, не переживай, – поспешил успокоить меня котяра. – Со временем ты научишься специально включать подобное видение мира, а нормальное зрение вернется. В моей библиотеке есть рецепт зелья, позволяющий заглушать зрение хранителя, правда, на определенный отрезок времени. Я приготовлю его для тебя к утру, – улыбнулся кот мне (и я вам скажу, ласковый оскал на кошачьей морде, пусть и не четко различимой, смотрелся пугающе) и снова погладил лапкой. Я устало откинулась обратно на подушки и закрыла глаза. Уж больно меня напрягало обилие желтого тумана.

– Это радует, – выдохнула я, – Но что же такого ценного тогда дает мне это «магическое зрение»? – решила я сразу выяснить все подоплеки «подарочка».

– Ну, основное, что тебя как адептку крайне порадует, – хмыкнула зверюга, – это то, что теперь ты, скорее всего, сможешь прочесть любую книгу, на каком бы она ни была написана языке и как бы ни была зашифрована. Хотя я гораздо более полезным и интересным считаю вторую особенность хранителя. Мы видим магические потоки. Этот желтый туман, который ты видишь в комнате, – остатки рассеянной магии целителей, а желтые ленты, которые тебя так напугали, – это твоя собственная целительская магия. Каждый маг несет подобные потоки, но существуют и природные источники. Количество подобных лент и их окрас определяют силу дара и его направленность. Желтый, как ты уже поняла, – цвет магии исцеления, оранжевый – огня, синий – воды и так далее. Я как дух-хранитель собственной магией не обладаю, но могу использовать чужие потоки. Например, могу просто вытянуть из твоей руки одну желтую ленточку и вручную сплести узор нужного заклинания. Возможно, ты заполучила и эту способность.

Я чувствовала, что после такого откровения, наверное, поверю во все что угодно. Например, что умертвия могут быть добрыми и отзывчивыми и любят провожать заблудившихся в лесу путников до дома. Голова гудела от обилия ощущений. Но пока не все вопросы прояснены, нельзя расслабиться и отдаться в блаженные объятья сна.

– Ты сказал, что не знаешь, кто ты и как оказался в лаборатории, и вдруг выкладываешь мне столько информации о своем даре. Что это значит? Ты соврал мне в начале? Или вспомнил все? – напряглась я в ожидании ответа.

– Нет, я не врал, – печально вздохнуло существо. – Это сложно объяснить. Я знаю, из какого я рода, где сейчас нахожусь, ну и просто владею всем известной информацией об окружающем нас мире и даже немного больше. Но я не помню ничего о себе как о личности. Я не представляю, откуда я взялся, что я люблю и что ненавижу. Сколько мне лет, есть ли у меня друзья или родные, как долго я спал. У меня даже имени нет, – горько усмехнулся хранитель. Мне стало так жаль его, что я аккуратно погладила пальчиком мохнатую лапу, лежащую у меня на ладони.

– Я буду звать тебя Хран, – улыбнулась я в пространство, – ты согласен на такое имя?

Минуту стояла тишина, и потом последовал уверенный ответ:

– Согласен.

Я улыбнулась еще шире.

– Вот и хорошо. А меня зовут Кастодия Серас. Приятно познакомиться.

– Мне тоже, – мурлыкнули мне в ответ. – …Кастодия, можно тебя спросить?

– Ммм… спрашивай, – согласилась я.

– Почему ты не рассказала про тайный ход и лабораторию?

Мне показалось или в голосе хранителя проскользнуло напряжение?

Ах, какой сложный и одновременно простой вопрос. И ответить ему сейчас, выложить свои мотивы фактически означает и раскрыть свой секрет. Довериться этому совершенно незнакомому существу. И как бы он ни располагал к себе, готова ли я доверить свою жизнь?

– Можно встречный вопрос? – задумчиво спросила я. – А что ты собираешься делать дальше?

– Я хочу узнать, кто я, – твердо ответили мне. – Поэтому я предлагаю тебе клятву крови. Я клянусь быть тебе верным другом, по возможности помогать. Клянусь, что никогда не предам тебя и не выдам твоих тайн. Ты же в ответ обещай, что никому не расскажешь обо мне. Клянись, что не будешь пытаться сделать из меня раба и не заставишь причинять вред окружающим. Клянешься? – настойчиво потребовал он, опутывая длинным хвостом мою руку.

– Ты прячешься от кого-то? – тихо спросила я.

– В мире слишком много алчных людей, жаждущих завладеть знаниями и силой, – пробормотал зверь и снова спросил: – Клянешься?

Я не многое слышала о клятве крови. Она была давно запрещена, потому как за каждое заклинание (несомненно, крайне сильное, в магии крови других не было) нужно было буквально заплатить кровью. Не всегда большим количеством, но не в самой оплате дело. Клятва крови действительно нерушима. Она вечна. Если после смерти кто-то поднимет твой бесплотный дух, даже мертвым ты не сможешь ее предать. Поэтому эта клятва очень редко используется. Слишком велика ответственность. Стоит ли оно того?

– Клянусь, – решилась я и чуть сжала мягкую лапу в своей ладони.

– Клянусь, – словно эхо повторил он и царапнул по ладони когтем, чтобы получить кровь для магической связки. Несколько минут в тишине он плел необходимое заклинание, а потом тихо позвал.

– Кастодия, открой глаза на минуту.

– Зови меня Дия, – улыбнулась я и открыла глаза. Посмотрела на своего нового хранителя в ярких переплетениях лент магии и заметила тонкую ярко-красную полоску, оплетающую лапу кота и протягивающуюся к моей собственной ладони.

– Дия, – оскалилась в улыбке кошачья морда. – Это наша клятва, наша связь. Теперь я всегда узнаю, если тебе будет плохо, и смогу найти тебя, и наоборот.

Я вновь улыбнулась Храну и, смежив веки, откинулась на подушки. Ну что ж, будем учиться доверять.

– Ты спрашивал про тайный ход. Я не могу его выдать, потому что мне очень нужен способ тайно выбираться из академии.

– Зачем? Просто из природной нетерпимости к любым правилам? – хихикнул кот.

– Нет. Ты прости, Хран, я не буду заставлять тебя помогать мне. Пусть и без нанесения вреда окружающим, конечно, но нарушить законы мне придется, – постаралась как можно спокойнее сказать я.

– Каким образом? – заинтересовался зверь.

– Мне жизненно необходимо попасть в закрытые архивы уголовных преступлений.

Несколько секунд кот напряженно фыркал.

– Зачем? – наконец задал он самый главный вопрос.

– Чтобы найти одного человека.