Глава 3

Егор проснулся от шума. Он с удивлением уставился на бревенчатую стену, пытаясь понять, где оказался.

– Я просила такую малость, – звучало откуда-то снизу, – накормить парня заговоренной едой. Но тебе, как обычно, надо своевольничать, – пронзительный голос женщины вонзался ему в уши.

– Нехорошо человека воли лишать. Должно быть право выбора. Уж тебе-то это известно, – ответил знакомый голос старика.

– На себя посмотрел бы со своим выбором. Был мужик мужиком, а теперь кто? Морок одомашненный.

– Хозяин я. Зато всегда рядом с тобой. Забочусь. За домом слежу. Хочешь, пирожками накормлю?

– Этими пирожками не меня надо было кормить. Ирод ты. Моего единственного внука погубить хочешь.

– Ну, разошлась, раскричалась. Небось и парня уже разбудила.

– Хочу и кричу, ты мне не указ.

– Ну да, тебе никто не указ, – фыркнул старик.

Заскрипели ступени деревянной лестницы. Приоткрылась дверь в спальню. Мягкая теплая рука легла Егору на плечо.

– Ужо проснулся? – полувопросительно-полуутвердительно сказал старик.

– Да, дедушка, – повернулся к нему Егор.

– Бабка твоя домой пожаловала. Как обычно не в духе. Так что давай-ка, спускайся вниз. Поздоровайся да поговори по-хорошему.

Егор спустил ноги с кровати, и тут же в голове застучали тысячи невидимых молоточков. Он поморщился.

– Болит? – сочувственно сказал старик.

Егор кивнул, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота.

– А все эти бабы, – старик покосился на дверь, – все поят и поят нас своими травами. Все оберегают от чего-то. На-ко выпей, – старик протянул ему деревянный ковшик с рыжим напитком. – Ты не опасайся, это квас. Лучшее средство от головной боли.

Егор отхлебнул. Ему действительно полегчало.

– Вы там скоро болтать закончите? – раздался женский голос. Снова заскрипели ступеньки.

– Помнишь, что я тебе говорил? – толкнул его в бок старик. – Договаривайся.

«Черта с два, – подумал про себя Егор. – Заманили меня сюда обманом и еще хотят, чтобы я играл по их правилам».

И тут на пороге показалась женщина. От неожиданности у Егора перехватило дыхание. Перед ним стояла мама.

– Ма, ты как здесь оказалась? Ничего не понимаю. – Он озадаченно уставился на старика, потом снова посмотрел на женщину.

– Вот так растишь детей, растишь, а они потом мать от бабушки отличить не могут.

У этой женщины был такой же тембр голоса, как у мамы. Вот только она непривычно растягивала окончания. Женщина сделала пару шагов, выходя из полутьмы коридора на свет. И Егор увидел, что, в отличие от матери, у нее были не серые, а ярко-зеленые глаза. Сейчас они пристально и насмешливо изучали его.

– Удивляешься? Думал, раз бабушка, то старая да страшная, как Баба-яга?

Егор пропустил эти слова мимо ушей.

– Значит, это вы моя бабушка, – он встал. – Не могу сказать, что рад встрече. Не знаю, что именно вы с матерью задумали. Почему решили разлучить меня с любимой женщиной? Я, вообще, не собираюсь ничего выяснять или ругаться. Только ставлю вас в известность, что возвращаюсь домой. Нравится вам это или нет.

– О-хо-хонюшки, – застонал старик, хватаясь за голову.

– Крутоват, – улыбнулась женщина. – Ни тебе «здравствуй, бабушка», ни объятий, ни поцелуев. Сразу к делу приступаешь.

Егор сделал шаг к двери. Но женщина и не собиралась отходить, чтобы пропустить его.

– Ну, вы тут поговорите по-родственному, – вклинился в разговор старик. – А я пойду. Похлопочу по хозяйству. Хозяйство-то у меня большое. Дел, значится, много… – он бормотал и бормотал, постепенно уходя в стену. Но ни Егор, ни Ираида не обращали на него никакого внимания, буравя друг друга взглядами.

– Значит, идешь? – усмехнулась Ираида.

– Иду, – ответил Егор. На мгновение ему показалось, что ноги приросли к полу. Он разозлился на себя. Дрыхнет тут целыми сутками, уже и ноги идти отказываются. И, превозмогая скованность, сделал несколько шагов, обходя бабушку. Ноги отпустило.

– Выход-то найдешь? – раздался сзади голос.

– Спасибо, не заблужусь, – Егор вышел в коридор, смутно вспоминая, что где-то здесь должна быть лестница. Но сейчас коридор ветвился тремя проходами, в каждом из которых виднелось по нескольку дверей.

– Что за глупость, – упрямо мотнул головой Егор. Гордость не дала ему вернуться назад. Он упрямо нахмурил брови. Конечно, вот она, лестница, совсем рядом. Как он только не заметил?

Егор спустился вниз. Прошел через большую комнату и оказался у входной двери.

– Егорушка, – женщина стояла наверху лестницы. – Ты хоть оденься потеплее. На улице-то мороз. До станции пешком идти собрался?

– Пешком, – Егор накинул на плечи куртку и вышел на улицу.

– Иди-иди, милый, остынь маленько. Только помни, здесь твой дом. Тебе здесь всегда рады, – женщина внимательно посмотрела вслед внуку.

– Не пустишь, поди, парня домой, – рядом появился старичок, надраивающий полотенцем пузатый самовар.

– Не пущу, – согласилась Ираида. – Но ты видел, каков? – произнесла она с восхищением. – Как преграды обходит! Хоть и человек наполовину, а все равно наша порода сильнее. Подучиться надо, чтоб силищу в нужное русло направить. А то ведь она у парня пока как бурный поток: может всех водой напоить, а может и наводнение устроить. Понимаешь? – Она обернулась к старичку.

– Понимаю, но действий твоих не одобряю.

– Ну, не одобряешь – и не стой у меня тут на дороге с самоваром своим, – Ираида спустилась вниз и зашептала в ладошку: – Свернись, дорожка, развернись, дорожка. С Егоркой моим поиграй немножко.

Егор вышел из избы, раздосадованно хлопнув дверью. Пусть знают: с ним так просто не справиться. Он прекрасно помнит дорогу. У него есть деньги. Не один же мужик с телегой на весь район. Сейчас выберется на колею между полями и двинет к деревне. Как-нибудь до города доберется. А то решили устроить каникулы у бабушки. Вернется, сразу же отправится к Алене. Он не ребенок, может и работать пойти. Будут жить вместе. Пусть только попробуют им помешать.

Под бравурный аккомпанемент собственных мыслей Егор вышел со двора и направился в сторону дороги. Но не прошло и пяти минут, как он уперся в забор. Только теперь парень оказался у задней калитки, через которую вчера заходил во двор.

– Ну вот, размечтался, – одернул себя Егор. – Хорошо к дому вернулся. А если бы по ошибке отправился в сторону станции? Так и шел бы несколько часов, пока понял, в чем дело.

Он огляделся. Определил направление и двинулся вперед. Дошел до группы деревьев, торопливо вскарабкался на пригорок. Оттуда опять открывался вид на бабкину избу.

Егор чертыхнулся. Покрутил головой, пытаясь сориентироваться. Ведь ничего сложного. Если перед ним изба этой, с позволения сказать, бабушки, значит, надо повернуться к ней спиной и идти в другую сторону. Здесь невозможно заблудиться. Пространство открытое. Лес маячит где-то в стороне. И если идти прямо, то сразу за вон теми кустами…

Егор остановился, не веря своим глазам. Это точно была другая дорога. И это уже были кусты, а не деревья. Но он опять вышел к фасаду бабушкиного дома.

– Так не бывает, – произнес Егор вслух. Звук собственного голоса привел его в чувство. В любимых им подростковых ужастиках герои в такие моменты щипали себя за руку, чтобы выбраться из кошмарного сна. Но он не спит!

«Ты этому дому сразу понравился», – зазвучали у него в ушах слова старика.

«Тебе здесь всегда рады», – вторил голос женщины, называвшей себя его бабушкой.

– Ну уж нет. Меня так просто не возьмешь. – Егор стиснул зубы и пошел по дорожке, пятясь задом, чтобы не выпустить из виду прилипчивый бабкин дом. Он шел и шел, пока, запнувшись, не взобрался на пригорок. Упал и через плечо заметил, что добрался до цели. Вот она, дорога в поле. До нее рукой подать. Обрадованный, он обернулся и тут же выругался, не сдерживая эмоции. Перед ним маячил дом его бабки.

– Хороший чай. – Ираида прихлебнула из блюдца дымящийся напиток. – Где взял-то? Небось опять в деревню ходил?

– А если и ходил, то что? – Старик упер руки в бока. – Ты все по своим делам, а я дома как привязанный сидеть должен?

– Ничего ты мне не должен. А ну как люди поймут, кто ты есть на самом деле?

– Это вряд ли, они ж дальше собственного носа не видят. Да и потом, я ж там по-тихому, без колдовства, без морока. Даже настоящими деньгами расплачиваюсь. Не зря ведь тебе пенсию оформлял по возрасту.

– Пенсию, по какому такому возрасту? – Голос Ираиды прозвучал так вкрадчиво, что старик сразу подскочил к ней.

– Ну не серчай. Ты у меня, любушка, самая красивая. Вот медку липового к чаю не хочешь?

– Я до мозгов твоих достучаться хочу, – Ираида выразительно посмотрела на него и тяжело вздохнула. – Не ходи так часто в деревню. Ведь обязательно догадаются, что к чему.

– Не догадаются. Выгляжу как обычный человек: голова, руки, ноги – все на месте.

– Ну да, обычный, – снова вздохнула Ираида. – Только сквозь стены проходишь. Подсолнухи свои в лютый мороз выращиваешь. Да еще в любого зверя да птицу оборотиться можешь. Я ничего не забыла?

– Все ворчишь, – старик, желая сменить тему разговора, подошел к окну. – Блукает и блукает, упрямец. Давай в дом позову? Курточка его на рыбьем меху. Да и на ногах непонятно что. Простынет ведь.

– Не пойдет он, – махнула рукой Ираида. – Упрямый, весь в мать, – она тоже подошла к окну.

– Дак, может, отпустишь его? – Старик толкнул ее в бок.

– Куда? Вурдалаку в пасть? Даже и не думай. Где там твой мед липовый?

Илья прислонился к кирпичной стене пятиэтажки. Боль в правом боку продолжала нарастать. Он нашарил в кармане куртки таблетки. Выдавив одну из шуршащего блистера, засунул в рот и постарался проглотить. Как и следовало ожидать, попытка провалилась. В школьном рюкзаке, упавшем на землю, болталась бутылка с недопитой газировкой. Но до нее еще надо было дотянуться. Илья осторожно по стеночке сел на корточки. Найдя бутылку, он сделал глоток и закрыл глаза. Боль стала отступать.

Почти бесшумно в арку въехала красная спортивная машина.

– Да, я нашла ее, – знакомый женский голос беседовал с кем-то по телефону.

Илья открыл глаза. В десятке метров от него Алена, великовозрастная подружка Егора, сосредоточенно кивала головой, выслушивая своего собеседника.

– Хорошо, сегодня, – кивнула она так целеустремленно, словно ее визави мог увидеть яростную готовность женщины подчиняться.

Она отключила мобильник и задумчиво посмотрела наверх. Там на третьем этаже располагалась квартира Егора.

Неужели его друг решился поговорить с матерью? – одобрительно подумал Илья. Давно пора. Илье тоже надоело изворачиваться, прикрывая Егора, который взял за правило по два раза в неделю «заниматься у него математикой». Не очень-то приятно врать тете Поле, что Егор не может подойти к телефону, так как пошел в туалет, магазин, крепко заснул и прочую дребедень. Самое обидное, при этом приходилось обманывать и собственную маму, прячась с телефонной трубкой в ванную. Но чего не сделаешь ради друга.

Илья подождал, пока Аленина машина не выедет на улицу. Он поднялся, опираясь на стенку. Теперь главное – добраться домой до того, как мама вернется из больницы с дежурства. Он не хотел, чтобы она знала о подработке. Пусть первая зарплата станет сюрпризом. Конечно, мойщик посуды, не супер что. Да и тяжеленько разгребать горы кастрюль и тарелок, загружая их в посудомоечную машину. Но кто обещал, что будет легко? А он уже достаточно взрослый мужик, чтобы помогать матери. Илья привычно помассировал правый бок. Печень, накормленная таблеткой, затаилась. Вот и здорово. Ему еще уроки на завтра делать.

Егор задумчиво сидел на подмерзшей дороге и тер подбородок. Конечно, он современный человек и никогда не верил во всякую чушь, вроде заговоров. Его знакомство с миром фантазий ограничивалось компьютерными бродилками, ну и еще подростковыми ужастиками. А потом увлекся паркуром и вообще забросил компьютер. Его нельзя было назвать примерным учеником, хотя в школе он переходил из класса в класс без особых усилий, занимая такое удобное место где-то в золотой середине. Но последние несколько дней кардинально изменили его взгляды на мир.

Егор еще раз задумчиво потер подбородок. Сидеть на земле было холодно. Он встал и размял затекшие ноги. Что он знает о мире, в который попал сейчас? Получается, ничего. Разве что несколько детских сказок, которые мама рассказывала ему на ночь. Уже пойдя в первый класс школы, он понял, что эти сказки какие-то другие. Одноклассники были воспитаны на мультяшных супергероях. В школьной программе преобладали Иван-царевич да Василиса Прекрасная. А мама говорила ему про колдунов и леших, про вражду водяных и лесовых, русалок и домовых. Обрывки этих сказок беспорядочно всплывали у него в памяти. И внезапно его обожгла мысль. А если не сказки это были, а та жизнь, которой жила мать до его рождения?

Егор потоптался на месте. Мороз уже неторопливо забрался в кроссовки и, заморозив ступни, подбирался к коленям. Парень наклонился и постучал покрасневшими костяшками пальцев по ногам, пытаясь согреться. Точно, когда он пятился задом, чтобы не потерять из виду преследовавший его бабкин дом, он так же глянул из-за спины и увидел дорогу. В памяти услужливо всплыл обрывок одного из маминых рассказов про мужичка, которого леший в наказание по лесу водил. Мужичок одежду наизнанку вывернул да задом, пятясь, домой и дошел. Егор торопливо стал расстегивать куртку. Нет, весь он раздеваться не собирался. Он почему-то подумал, что важен сам принцип, а потому достаточно будет и одной вещи. Егор вывернул куртку и пошел задом наперед. Он отвлекся только на мгновение. Ему показалось, что маячивший до этого вдалеке лес стал ближе.

Раздался громкий хлопок. В доме задрожали стекла. Чай выплеснулся из блюдца у Ираиды, и она недовольно поморщилась.

– А внучек-то узел у дорожки развязал, – язвительно произнес старик. Он выглянул в окно и зацокал языком. – Ну и силища. Дорожка-то, им развязанная, часть забора снесла.