Цитаты из книги «Факультет закрытых знаний»

В отличие от некоторых, я знаю разницу между наглостью и вседозволенностью.

У нее было два основных правила по жизни: «избавляйся от всего, что нельзя назвать полезным, красивым или забавным» и «не забывай себя баловать».

Директор выразительно приподнял темные брови. Весь его вид говорил: «Вы действительно предлагаете мне поверить в этот бред или исправитесь и придумаете что-то поубедительнее?»

На лестнице послышались уверенные шаги, и еще до того, как ректор вошел в комнату, я почувствовала его приближение. Ощутила, насколько он вымотан, как сильно хочет чашку сладкого чая вприкуску с вкусняшками, а еще уловила настойчивое желание послать всех лесом и завалиться спать, предварительно прижав меня к своей груди и уткнувшись носом в шелк сладко пахнущих черных волос. От последней мысли он сбился с шага, а я почему-то смутилась настолько, что покраснела. Интересно, а ректор в курсе, что после слияния я ловлю его чувства? А в обратную сторону эта штука тоже работает? Вряд ли. В противном случае Итон-Бенедикт появился бы в спальне, едва я приоткрыла глаза.

Итон… Под натиском моих килограммов незапертая створка поехала вперед. Сил удержать обессиленное тело на ногах уже не оставалось, поэтому, смирившись с тем, что на тот свет одна при жизни милая пардочка попадет некрасивой и с расквашенным носом, я закрыла глаза и полетела. К счастью, кто-то сжалился и подхватил на полпути, так и не дав моему носу свести близкое знакомство с деревянным паркетом прихожей. – Итон… – с улыбкой прошептала я, чувствуя сильные руки, поддерживающие меня за талию. – Итон! – крикнул хозяин рук, что так вовремя меня подхватили. – Ты бы подошел, а то тут гостья, а я не знаю, куда ее тащить. В комнату, чтобы спасать, или сразу в огород – закапывать. Я хотела было возмутиться, что живее всех живых и хоронить меня еще ох как рано, но вместо этого слабо застонала и начала оседать на пол. Незнакомец выругался, подхватил меня на руки и, по всей видимости, решив, что закопать всегда успеет, понес в комнату. – В чем дело? – услышала я усталый голос ректора и совсем в другой интонации: – Мими! Ага! Испугался? Страшно стало? То-то же… Мое безвольное тело вырвали из рук незнакомца, прижали к груди, что так знакомо пахла солью, ветром и силой, и принялись настойчиво шептать: – Мими, открой глазки. – Мягкое поглаживание по щеке. – Мими, я не пойму, что с тобой, пока ты не посмотришь на меня! – Движения стали более настойчивыми и немного грубоватыми. – Мими, глупая ты кошка! – неожиданно рявкнул он. – Посмотри на меня! А дальше… А дальше мне залепили оплеуху! Мне – чистокровной парде! Мне – хрупкой девушке! Мне – подыхающей жертве обстоятельств! Мне!!! Я разозлилась настолько, что сцепила зубы и открыла свинцовые от тяжести веки. И посмотрела. Ах, как я на него посмотрела! Эдак выразительно, с прищуром. Итон-Бенедикт не оценил. Ну вот прямо ни капли! Он нахмурил светлые брови, пару долгих мгновений всматривался вглубь меня, а затем закрыл глаза и тихо, но очень витиевато выругался.

На загорелой коже выступили крупные капли алой крови, и как-то совсем без участия сознания я кровожадно облизнулась и потянулась к мужчине. Язык скользнул от основания шеи вверх, собирая капли с кожи мигом напрягшегося ректора. Бе-е-е! Антисанитария, конечно, полнейшая, но… Да какая, к каннису, разница, если я и так подыхать собралась? – Мими? – пораженно прошептал кто-то над моим ухом. – Деточка, тебя бешеный вурдалак покусал? – в привычно-язвительной манере уточнил Ши-Ван. Я хотела обидеться, но поняла, что не смогу. Уткнувшись носом в плечо с прилипшей к телу мокрой рубашкой, жалобно попросила: – Не топи… больше. Вместо ответа мужчина утешительно погладил по спине. – Что делать? – спросил он у Ши-Вана. Тот не ответил. Я не видела, что происходит за спиной, но какая-то внутренняя чуйка шепнула, что преподаватель скорчил скорбную рожу и покачал головой. – Ждем Тебиона, – жестким, не терпящим возражений голосом сказал Итон-Бенедикт, продолжая нервно поглаживать меня по спине.

Уверена? С трудом перейдя в боевую, пограничную между двумя состояниями форму, я поднялась на ноги и медленно двинулась к Дерену. – Вы как? – только и успела спросить, как неожиданно мужчина резко поднялся, сгреб меня в охапку и прижал к груди. – Я думал, что убил тебя, – с каким-то неясным отчаянием прошептал он. Маккалич отклонился, поймал мой подбородок большим и указательным пальцами и приподнял: – Нет, я действительно убил тебя… Его сердце пропустило удар, а затем резко сорвалось на бег. – Как? Малышка, как тебе удалось? Немного смутившись от восторженного обожания, всколыхнувшегося в глубине темно-коричневых глаз, я многозначительно улыбнулась: – Я же кошка, у нас девять жизней. Дерен облегченно вздохнул, снова прижал меня к себе и незаметно от остальных поцеловал в висок. – Ты восхитительна, Мими. С этим я была согласна, а вот с тем, что меня так крепко прижимают, – нет. Решительно отстранившись, посмотрела на глубокие кровоточащие царапины, оставленные моими когтями, мельком подумала, что теперь на груди декана останутся шрамы, и велела: – Вам лучше сесть и какое-то время не двигаться. После такого мощного заклинания телу придется восстанавливать связь. Могут неметь руки и ноги, а еще может голова болеть… Маккалич улыбнулся фирменной улыбкой ловеласа и, наклонившись, коснулся моего лба своим. – Спасибо, пардочка. – Иди-ка сюда, герой. – На плечо телохранителя легла рука Ши-Вана. – Мы с Айрис немного переборщили, когда защищались, поэтому тебе желательно сначала вколоть убойный коктейль из антидотов, а уже потом об отдыхе думать. Оказавшись на свободе, я почувствовала облегчение и оглянулась. Гуля и куратор Руколо о чем-то шептались, склонившись над по-прежнему валяющимся без сознания Райвилем. М-да… Нехило его Дерен по голове приложил. Небось за все годы обид отомстил.

– Наберись мужества посмотреть своему страху в глаза, Мими! Детское прозвище, произнесенное странным, не то свистящим, не то шипящим голосом, резануло по ушам и заставило очнуться. В ту же секунду проясняющееся сознание нашло решение. По-прежнему не открывая глаз, я качнулась, молниеносным движением обхватила корпус Итона-Бенедикта, крепко прижав его руки по швам, и испуганно замерла, уткнувшись лбом в тяжело вздымающуюся мужскую грудь. – Чего это вы делаете, Вейрис? В его голосе по-прежнему слышались раздражение и необъяснимая ярость, но к прежним агрессивным ноткам добавилась капля удивления. Уже хорошо. Ведь одновременно испытывать злость и удивление люди не могут. С другой стороны, как верно заметил сам ректор, он не человек. Сглотнув, я только сильнее сжала мужчину в объятиях. – Использую принцип физического сдерживания… – севшим от страха голосом прошептала я, не поднимая головы. – Если я буду вас держать, вы не обернетесь. Мужчина хмыкнул и дернул плечом. – Боишься узнать, кто я на самом деле? – Очень боюсь, – созналась я, прикусила нижнюю губу и неожиданно всхлипнула. – Это нечестно, господин ректор! – Меня словно прорвало. – Я же пришла к вам извиниться за то, что наговорила в кабинете. Сама не знаю, какая муха меня укусила, раз я сказала такое о вашей матери. Мне правда стыдно! И я ведь пришла потому, что хотела поговорить о Джероме и узнать ваше мнение. Кошачьи боги, вы даже не представляете, как сильно мне нужен сейчас ваш совет. А вы… Мой голос дрогнул, выдавая обиду и страх. – Извиниться? – переспросил ректор напряженным голосом и язвительно напомнил: – Ты малодушно подкинула на крыльцо сладкую подачку с клочком бумаги и испуганно убежала, поджав свой черный хвостик. Считаешь, этого достаточно для извинений? Неожиданно всхлипнув еще раз, я отпустила его и отступила. – У вас была женщина… Я почувствовала запах ее духов на крыльце, – глядя исключительно на носки своих сапог, проронила я. – Не хотела мешать… Все-таки выходные… Вы, наверное, тоже хотели отдохнуть… Это была ложь. Убийственно-сладкий запах я почувствовала только сейчас, прислонившись лбом к его рубашке. Ректор был прав: в действительности я струсила и попыталась спастись бегством, но почему-то признаваться в этом не хотелось. Несколько минут молчания показались мне бесконечно долгими. Мы просто молча стояли лицом к лицу, а затем ректор тяжело, свистяще вздохнул. – Ладно, – нехотя, словно через силу, сказал он. – Пошли в дом. Посмотрим, насколько вкусные извине

Подавив непонятное желание поправить лиф ускользающего вниз платья, я решила не ходить вокруг да около. – Декан Маккалич сказал, что первоначальные планы изменились, и теперь мы просто кучка подростков, которую никто ни во что не собирается посвящать. Учтите, господин ректор, я не буду умирать и воскресать заново после каждого занятия Ши-Вана, если в этом нет никакого смысла. Собеседник открыл рот, намереваясь ответить на мой злой выпад, но его окликнул хозяин дома. Мужчина средних лет, одетый, как и Итон-Бенедикт, в военную форму. Извинившись, ректор пошел было к нему, но, отойдя на пару шагов, остановился и вернулся. – А второй раз? Теперь настала моя очередь недоуменно смотреть и хмурить брови. – Вейрис, вы сказали, что я обманул вас дважды. Когда был второй раз? Кокетливо улыбнувшись, так как отголоски действия мяты все еще будоражили кровь, я смело коснулась груди Итона-Бенедикта. Провела вверх до плеча по плотной ткани, смахнула невидимую пылинку и неожиданно выпустила когти. Итон-Бенедикт даже не вздрогнул. Мало того: даже в лице не поменялся, поразив кошачью сущность до глубины пятен на черной шкуре. Вот это выдержка… Но и я не абы кто. Я парда! – Идеальная форма. Ой, а голос-то какой соблазнительный вышел! Убрала когти, пробежала кончиками пальцев по жесткой ткани формы и подмигнула: – И ни одной зацепки от моих когтей… Господин ректор неожиданно шумно втянул воздух, и я неосознанно повторила его действие. На таком расстоянии чужой запах был особенно сильным. Свежесть морского бриза, вкус соли… А это что? Какой-то уникальный запах, который моя кошачья сущность еще ни разу не ощущала. Понять не могу что это, но вку-у-усно! – Итон, мальчик мой. – Голос Ильсора застал нас врасплох и заставил обоих вздрогнуть. Украдкой вдохнув на прощание запах Итона-Бенедикта еще разок, чтобы не забыть новый аромат, я мило улыбнулась капитану и торопливо отошла в сторону. Отойти-то отошла, вот только сложно не оглянуться, когда в тебе взглядом прожигают дыры. Не устояв, обернулась, наткнулась на тяжелый

Ну и ладно, стойте себе на здоровье, ваше королевское высочество. Мы девушки не гордые, мы и сами можем подойти. Я сделала шаг, естественно, пошатнулась и начала заваливаться вперед. Попытавшийся удержать неустойчивую девушку ректор вновь ухватил меня за талию, но просчитался: парда все равно повалилась, оставив в его руках свой халат. На прощание. И блистать бы кошке этим вечером с разбитым о дощатый пол носом, но младший наследник оказался сообразительным и, что более важно, на редкость быстрым. Подхватил, помог устоять на ватных ногах и неожиданно замер, оторопело глядя на пардочку, так сказать, во всей ее природной красе. Лично меня (как, впрочем, и большинство других оборотней) собственная нагота ну ни капли не смущала. Особенно сейчас, когда весь мир стремительно кружился и куда-то летел, заражая невероятным оптимизмом. Зато на окружающих мой вид произвел эффект рванувшего ящичка с фейерверком. То есть все стояли и таращились на меня, как на праздничный салют. Первым отошел от культурного шока Итон-Бенедикт. Ректор стремительно шагнул ко мне, вновь накидывая халат на мои голые плечи. Вернув себе возможность двигаться, Джером подключился к процессу одевания, умудрившись пропихнуть мои руки в рукава и запахнуть полы халата. Итоговым штрихом стал тугой узел, поспешно завязанный Итоном-Бенедиктом. И что-то подсказывало, что впопыхах бывший моряк автоматически завязал какой-нибудь скорняжный или змеиный узел, который даже с моим выдающимся маникюром хрен распутаешь. Но горевать и печалиться по этому поводу я не стала – настроение было не то. А еще я вдруг вспомнила о проигранном споре, поднялась на носочки и смачно чмокнула вконец растерявшегося парня в щеку. – Все. Теперь мы квиты. Но младший наследник, казалось, напрочь забыл о споре. – Что с тобой? – обеспокоенно протянул Джером, трогая мой лоб прохладной ладонью. – Меня мыши валерьянкой накачали, – доверительно прошептала я, а затем приложила указательный палец к его губам. – Только ш-ш-ш… Никому ни слова. Если декан Маккалич узнает, что я провалила этот грандиозный вечер подготовки, тут такое начнется! – А ректора мы, значит, не боимся? – прогремело сзади. Растерянно оглянувшись, я даже не сразу поверила, что вопрос задал Итон-Бенедикт. Ну уж слишком зло и жутко прозвучал его голос в кори