Глава 9

Учитывая, что Гугл поведал об американских женских клубах так, словно ему жалко было, я отправилась на обед по указанному адресу, надеясь на одно: меня не зовут в Belizean Grove – тайное общество для женской элиты. Ролики о нём в Ютубе говорили исключительно о теории заговоров и сопровождались мистической символикой, от которой мороз по коже. В общем, меня радовало, что до таких верхов, которые туда принимают, я однозначно не доросла. Ничем. В сером с красными вставками костюмчике, купленном ещё в России, я ступила на крыльцо белого здания, смахивающего высоким фундаментом и арочными окнами под два метра на мой университет.

Длиннорукий темнокожий юноша, плавный и гибкий в движениях, словно танцор, принял моё пальто и проводил в светлую залу, которую уже оккупировали разнокалиберные дамы. Около пятнадцати элегантных и так себе женщин сидели в белых креслах и на горчичных диванах, контрастирующих с красным паркетом и лазурным, с золотыми узорами ковром. Столики, тумбочки и камин под большим прямоугольным зеркалом были украшены цветами в вазах. На голубых стенах – картины, что-то из модернизма. Всё светлое и яркое, будто предназначенное для того, чтобы гостьи забыли, что за окном поздняя осень.

Я не волновалась, разве только чуть-чуть. И едва я вошла в апартаменты, улыбнулась всем и никому одновременно, волнение ушло совсем. В душе осталась лишь задорная дурнинка, как у юного тореадора на арене.

Моя подружка Таня говорит, что во мне умерла актриса. Наверное, так и есть. Ещё в школьных спектаклях или в балетной школе до сцены я жутко тряслась, а оказавшись перед людьми, расслаблялась. Просто понимала, что бояться поздно – вот они, уже смотрят на меня, – и начинала отрываться. Думаю, на этом мы и с Джеком спелись – на первом выступлении на столах, когда он произносил пламенную речь перед торговыми на ростовском заводе. А я так же огненно переводила.

Я улыбнулась ещё шире и, выцепив Меделин взглядом среди женщин, направилась к ней, как подарок.

«Обожаю тиранов! Ты ж моя золотая тираночка! Красавица-умница, чтоб тебя!» – подумала я, сияя.

Меделин замешкалась. Удивилась моей проворности? Нет, ну а зачем носочком пол ковырять? К чести королевы, она оправилась уже через пару моих шагов, распахнула объятия и подарила пару неприкасаемых поцелуев воздуху рядом с моими щеками. Наверное, воздуху было приятно… Затем королева повернулась к присутствующим и объявила:

– Дамы, рада представить вам леди Александру Лозанину, невесту Джека Рэндалла, инвестора и одного из ведущих менеджеров корпорации «Софт Дринкс Компани».

– Леди? Из России? – изумилась пухлая дама с высветленной завивкой. – Разве там не одна мафия?

– Из России, – бойко сказала я за Меделин, – точнее из Ростова-на-Дону. Одного из самых криминальных городов страны. Увы, мне не повезло ни с одним бандитом в родословной.

Дама хлопнула густо накрашенными ресницами, а Меделин взяла меня под локоть и подвела к креслу напротив.

– Наша юная гостья пошутила. На самом деле, она – благородных кровей, – заметила королева и со сладкой улыбкой добавила: – Если, конечно, и с этим тоже не пошутила…

– Что вы! Как можно?! – ответила я и положила ладонь на подлокотник, как в суде на Библию. – Говорю только правду и ничего, кроме правды.

Дамы моргнули и уставились на меня, только парочка помоложе, на диванчике за камином расхохоталась. Я перестала дурачиться и сказала расслабленно Меделин:

– Я очень благодарна вам за приглашение, Меделин! Простите, если шучу неуместно, но я полагала, что Женский клуб – это нечто менее официальное, чем Гала-ужин.

– Да, сегодня менее, – ответила Меделин и царственно приземлилась в кресло с высокой спинкой в центре зала. – Не смущайтесь.

Тот же чернокожий юноша принялся разносить на серебряном подносе чай и десерты. Меделин продолжила:

– Я и члены нашего клуба хотели бы больше знать о России, и коль скоро у нас есть возможность услышать всё из первых уст, мы не смогли отказать себе в удовольствии. Надеюсь, вы удовлетворите наш интерес, Александра?

– Сколько угодно, – ответила я. – В обмен на истории от вас. Иначе получится интервью, но мы ведь не в гостях у Опры.

Меделин вскинула брови, затем сказала:

– Отчего бы и нет? Дамы! Прошу, представляйтесь и задавайте мисс Александре ваши вопросы, но будьте готовы ответить и сами.

Я обвела взглядом чужие, разновозрастные лица, глядящие на меня с интересом и непониманием. Кажется, их объединяло только финансовое положение. И страх Меделин. Дамы молчали, некоторые натянуто. А королева созерцала вотчину. Смешно.

– Признаюсь, это неожиданный для меня формат общения, но давайте не будем погружаться в официоз. Прошу, называйте меня Сандрой. Так короче и привычнее, – сказала я, чувствуя в себе чёртика. – Что я могу сказать о моей стране? Наверняка вы знаете, что Российская Федерация занимает девятую часть всей суши на Земле, и поэтому проще из моего города слетать в Париж, чем во Владивосток. И дешевле.

– А Сибирь от вас далеко? – спросила темноволосая хохотушка с белой кожей и голубыми глазами. Если б не чуть по-лошадиному вытянутое лицо, она была бы красавицей. – Я – Эмили Плант.

– Приятно познакомиться. Далеко и очень. Никогда там не была, хотя до сих пор мечтаю посетить Байкал. Мой дядя живёт в тайге, и я видела его всего два раза в жизни. Сибирская тайга – удивительное место, можно буквально заблудиться в трёх кедрах. Стоит свернуть с тропинки, и вы уже не найдёте дорогу обратно.

– Такой лес – это ужасно! Там же медведи! – воскликнула рыжеволосая женщина средних лет с тонкими губами на бледном лице. – А чем вы занимаетесь?

– Боже, Джессика! Зачем делать что-то самой, если Сандра уже сделала то, о чём многие только мечтают? – вставила невысокая блондинка.

Рыжая Джессика недоуменно моргнула.

– Что?

Блондинка передёрнула плечами, раздражаясь на непонятливость:

– Нашла богатого жениха! И вот она уже не в тайге, а тут – в элитном прайвит-клубе на Манхэттене! – и протянула мне руку. – Я, кстати, Уоллис. МакГонагал. Мой муж работает в Глобал Сакс.

– Я не была в тайге, но надеюсь побывать. Судя по фотографиям, там очень красиво. Я – переводчик-лингвист, и пока только осваиваюсь в Штатах, я решила начать свой блог. Поэтому, надеюсь, вы расскажете мне о своих любимых местах в Нью-Йорке? Где вам уютнее всего?

– Хм… наверное, в этом клубе, – пробормотала рыжая и как-то неловко обернулась.

– Хай-лайн парк, – вставила черноволосая хохотушка. – Там здорово даже осенью.

– Я – Лили Джордан. Говорят, вы работали секретаршей мистера Рэндалла? – поинтересовалась стройная девица с хитреньким лисьим лицом. – Отчего же он решил на вас жениться?

Я сглотнула. Мда… разговорчики о России.

– И даже развёлся скоропостижно с Моникой. Она же такая красотка! Хоть и без манер… – добавила хищная шатенка, забыв представиться.

– А Моника, как говорил адвокат, требовала отдать шикарный особняк в Саус-Гэмптоне! – встряла в разговор румяная особа в платье от Прада, на который сыпались крошки от маффина.

– И картину Пикассо, – продолжила хищная шатенка.

– Джек Рэндалл – это тот самый горячий брюнет, который танцевал вчера танго? – захлопала ресницами рыжая Джессика. – Он разве не с Кристалл Уокер встречался? Моделью из Вог?

– А я видела его с Белиндой Кардайл в Яхт-клубе, – сказала похожая на лису Лили. – Да вот… совсем недавно!

– Нет, он встречался с Роуз Митчел, – с французским акцентом сказала худенькая женщина лет тридцати. – Извините…

– Разве? А не с Энди Уитакер?

Интересно, они что, слетелись поклевать меня? Или всё, чем интересуется Женский клуб – сплетни, уходящие в штаны Джека? Надо бы ему на них тесёмки пришить с секретом… чтобы только я знала, как развязывать. Я взглянула на Меделин. Та довольно улыбалась. Уж не она ли дирижёр сего оркестра?

Кулаки мои сжались.

«Скрежет зубовный тебе не услышать, дорогая моя стервятница, – решила я. – И вам всем, курицы от кутюр».

– Вы бы спрашивали по очереди, дамы, я не успеваю записывать, – хмыкнула я беззаботно. – Но из того, что успела. Да, я была секретарём. Да, развёлся. Да, отдал особняк и Пикассо. А ещё купил завод в России. Из-за меня. – Я сделала паузу, глядя на отрихтованные пластикой лица. – Вы спрашиваете почему? Дело в сексе. Он у нас на десять баллов. Вперёд любой его бывшей и нынешней. А ещё в загадочной русской душе.

Дамы раскрыли рты. Я взяла чашечку с чаем с подноса и посмотрела с усмешкой:

– Ещё вопросы будут?

Меделин тоже взяла фарфоровую чашечку холёными пальцами и с укором покачала головой:

– Дамы, если мы договаривались спрашивать о личном, это не значит – о таком. Вы заставляете меня краснеть. – Она повернулась ко мне и мило улыбнулась: – Простите их, Сандра! Вы наделали вчера столько шума своим танцем. И эффектным объявлением о помолвке. Тем более, что речь идёт о Джеке Рэндалле. Это всегда интрига, кого он выберет в следующий раз… Простите. Прошу, не сердитесь! Расскажите нам о ваших увлечениях.

«Открутить бы вам всем головы», – подумалось мне, аж руки зачесались. Но я вовремя вспомнила, что Тиран на пути – большая удача. Хм, значит, это бесплатный тренинг на вшивость и моральную устойчивость, ещё и плюшками угощают. Ладно…

– Пустяки! У нас тоже любят посплетничать, особенно женщины старшего возраста, – ответила я с лучезарной улыбкой. – У меня много увлечений: балет, литература, искусство, поэзия… Что вы скажете о стихах Роберта Фроста?.. А о влиянии Михаила Барышникова на американский балет?

* * *

Я мыла руки в голубом с золотом туалете и, глядя на себя в зеркало, думала: можно ли уже закругляться или встреча со звездой не окончена. Впрочем, никто меня здесь не держит. Когда курицы получили свою порцию жареного, они заквохтали о привычном: о кино, сериалах, о блюдах, моде и светских мероприятиях. Михаила Барышникова, как ни странно, многие из дам признали, но не как руководителя Центра искусств на 37-й улице Нью-Йорка, а как актёра, сыгравшего роль одного из любовников Кэрри Брэдшоу из «Секса в большом городе». И то хлеб. Так или иначе, но знаменитый танцовщик стал краеугольным камнем, после которого агрессия сошла на нет. Поставлю свечку за его здоровье и обязательно загляну в этот Центр искусств.

Пока я размышляла, вошла молодая женщина лет двадцати семи, среднего роста, с каштановыми волосами до плеч и зеленовато-карими глазами. Симпатичная, с тонкими, вполне аристократичными чертами лица и неестественным румянцем на щеках. Удивительно, но я и не заметила её в курятнике Меделин.

Женщина с таким изяществом и воистину лебединой шеей выглядела диссонансно среди пластиково-ботексной красоты американских дам. Минимум косметики, богемный балахон в бирюзово-бутылочных тонах, такой же крупный камень в виде неправильного овала, подвешенный на длинной золотой цепочке.

– Вы хорошо держите удар, Александра, – устало сказала она с лёгким британским акцентом и закурила. – Я – Тэйлор Джонсон. Можно просто Лорри, хотя терпеть не могу сокращения. Но вы произвели фурор! По крайней мере, для меня. Благодаря вам на собрании заговорили о Барышникове! С ума сойти! Я даже ущипнула себя пару раз…

Я только пожала плечами и немного отстранилась от резкого запаха.

– О, простите! – Тэйлор опустила сигарету под воду и развеяла рукой дым. – Всегда тянет покурить и выпить после этого… хм… действа. И не только меня. Джессика вообще, по-моему, скоро сопьётся.

– Зачем же вы посещаете?

– Думаю, за тем же, что и вы, – кисло улыбнулась Тэйлор. – Ноблесс оближ^[11]. Мой муж работает под началом Рупперта Кроннен-Стоу, а я выкладываю деньги на благотворительность, посещаю этот кошмар и делаю вид, что существую. Как говорил тот же Барышников в недавнем интервью, «человек – то, что его окружает». Я сижу порой здесь и думаю: что окружает меня? Неужели я – тоже ЭТО?!

– Поверьте человеку со свежим взглядом – нет.

– Надо же… Спасибо, – вздохнула Тэйлор и вдруг взглянула на меня с надеждой. – Как вы смотрите на то, чтобы посмотреть частную коллекцию картин мистера Барышникова? До 4-го декабря они выставлены в ABA Gallery…

– Картины самого Барышникова?! – воскликнула я, удивившись предложению. – О, это было бы чудесно!

– Боже, ты существуешь! – вознесла к натяжному потолку руки Тэйлор, её глаза вдруг ожили.

В туалет вплыла Меделин и одарила нас улыбкой. Тэйлор сразу потухла и вновь окислилась. Я вытерла руки бумажным полотенцем, а новая знакомая протянула мне визитку.

– Звоните в любое время!

И я, глядя в большие глаза британки, поняла, что повезло не только ей. Кажется, у меня появится второй друг! Первым я уже считала окончательно и бесповоротно мистера Уилла, и, честно говоря, мне не терпелось увидеть его снова за завтраком в Вольфганг Стэйк-Хаузе, чтобы рассказать о встрече с мадам Тираншей и ее вассалос. Ведь партия вроде бы удалась!

Меделин вышла в холл вслед за нами, ласково коснулась моего локтя. Обдало духами Шанель № 5 и холодом.

– Надеюсь, Сандра, вы ещё посетите наш клуб. Пока вы не можете стать полноправным членом, но моё приглашение всегда в силе. Для вас я готова сделать исключение.

– Спасибо, очень любезно с вашей стороны, – ответила я и покривила душой. – Буду рада, особенно разговорам об искусстве.

– Я поставлю вас в известность о следующей теме дополнительно, – снизошла до ещё одной ласковой улыбки Меделин.

– Надеюсь, что я буду не занята.

И под аплодисменты, плещущиеся в глазах Тэйлор, я направилась к выходу.

Воздуха мне! Свободы! Выхлопных газов!

Нью-Йорк обдал меня ветром с запахом моря, пощипал щеки морозцем. Я улыбнулась ему искренне и чисто. И не стала ловить такси, а пошла пешком в сторону 42-й улицы, следуя точным указаниям Гугла. На такси город не узнать вдоль и поперёк, а я планирую здесь обосноваться.

Нельзя сказать, что тяжесть неприятных вопросов сразу выветрилась, она ещё ворочалась неприятным, неудобным комом сомнений в груди и мыслями о том, стоило ли вообще отвечать. В душе что-то отсвечивало тревогой, но я торопилась переключиться.

Ведь хорошо, как же хорошо на улице! Милый седой афроамериканец, продающий хот-доги, милые таксисты, чудесная суета! Живая! Такая отличная от элитного склепа сознания в голубых и золотых тонах! Я вдохнула широкой грудью.

И вдруг сзади кто-то коснулся моего предплечья.

– Сандра!

Я обернулась.

Тэйлор в не менее богемном горчичном пончо с лазурным платком на шее, запыхавшись, улыбалась, как девчонка.

– Я тоже сбежала!

– Здорово! – подмигнула я и, глянув на время на смартфоне, сказала: – А пойдёмте пить нормальный чай-кофе-молоко где-нибудь не здесь!

– И ещё бы съесть чего-нибудь серьёзного… – кивнула Тэйлор.

– И поговорить…

Она снова воздела очи к небесам и покачала головой:

– Боже, ты всё-таки есть!

И мы, как две школьницы, сбежавшие с занятий строгой и самодуристой училки, разрумянившиеся и взъерошенные ветром, почти побежали в сторону Бродвея – туда, где вернисаж и уютное кафе. Мимо нас катил тележку с пожитками колоритный бомж, за углом читал рэп юный латинос, а на улице напротив медленно полз в пробке чёрный лимузин. Нью-Йорк – город контрастов! Кажется, я его уже люблю!