Глава 4

Эля

Нет, бачок я не сломала. Иначе он скажет, что я ничего не умею, а я злая сегодня!

Увы, наши поиски Насти успехом не увенчались.

– Наверное, это хорошо, – задумчиво сказала Люся. – Раз трупа нет.

– Будет, – пообещала я. – По возвращению.

– Спокойствие, только спокойствие. Может, в полицию заявление написать?

– По закону, через трое суток после пропажи, – напомнила я. – И потом они меня же и обвинят, что убила подругу и закопала.

– Ну, Эль! Что ты такое говоришь?! Откуда это в тебе?!

– Из личного опыта, – буркнула я и едко улыбнулась. – Ты же помнишь, как я, согласно решению полиции, сама бросилась на несчастный Порше, помешала дорожному движению и причинила вред пьяному, невинному мажору!

– Эль, это, конечно, было вопиюще, – закивала сочувственно Люся, – но постарайся оставить всё позади.

Я поджала губы.

– В полицию пойду только через три дня. Ни секундой раньше. К тому же я уверена, что если Настю и похитили, то только в увлекательное путешествие со всеми достопримечательностями.

– Держись, друг! – сделала мотивирующее лицо Люся, хотя была со мной явно согласна.

Держаться? Только это и остаётся. А ещё найти контакты уборщицы, садовника, сменщика Насти и владельца сего заведения.

Червячок беспокойства насчёт Насти шевельнулся в моей душе и снова затих. Потому что с той, кто разбивал в металлолом машину, оставаясь без единой царапины; кто сбегал, забыв туфлю и лифчик после гладиаторского боя с женой очередной жертвы несчастного брака; кто пропадал бесконечное количество раз и всегда удачно, ибо только по любви; с той, кто терял ключи от чужой машины в озере и тут же находил бриллиантовые серёжки в одуванчиках, ничего хуже не случится.

Почему я с Настей до сих пор дружу? Наверное, из-за оптимизма. Ну да, она – энтузиаст любовного фронта, фейерверк приключений, кокетства, смешных мемчиков и герой самых умопомрачительных скидок в модных бутиках. Она может подставить тебя под самую гильотину и вытащить потом из неё с цветами и праздником – так, что потом будешь ещё и благодарен. Потому что Настя – это Настя. Мы познакомились с ней на кружке рисования, вместе ходили в художественную школу, и она до сих пор причисляет себя к творческой богеме, хотя рисует только номер телефона с цветочком на зеркале губной помадой. А те самые серёжки, найденные в одуванчиках, она подарила мне, когда я лежала, прикованная к кровати на вытяжке, со словами «глянь, они тебе улыбаются, как солнечные зайцы, очень-очень дорогие зайчики, а ты в них будешь краси-ивая, даже в гипсе! Честно-честно!» И улыбалась так, что задорные ямочки на розовых щеках способны были убедить кого угодно, что всё будет хорошо. Впрочем, она всегда так улыбается.

Я вздохнула и загрустила по ней. Хоть бы с ней правда всё было хорошо! С дурындой этой…

* * *

Задумчиво, как призрак замка Кентервиль, я выбралась из каморки и обошла чужие владения. Сумасшедший день клонился к сумеркам. И вокруг было изумительно: нежные ласки ветерка, запах моря и цветов. Сад волшебный! Розы крупными головками покачивались в такт льющейся со второго этажа релакс-музыке. Беседку увивали лозы, украшенные фиолетовыми цветками страстоцвета. Распускался белыми граммофончиками дурман, опьяняя сверчков.

Небо над крышами домов и над морем медленно становилось густым, словно в акварели добавляли краску: от аметистового до персидского синего, перетекающего в тёмное индиго на востоке. Зажглась первая звезда. И на западе – там, где растворился закат, разлились оттенки зелёного.

Горы за Севастопольским шоссе темнели оттенками мхов, постепенно погружаясь в чёрный. Когда мне хорошо, я могу часами рассматривать оттенки, пробовать на вкус полутона, но ещё больше мне нравится чувствовать разные поверхности.

Закрыв глаза, я провела ладонью по краям куста. У каждого листика свой характер: нежные, как младенцы, на концах ветвей; ниже бывалые, заматеревшие, жестковатые, но живые. А вот рядом шероховатые, с пушком на обратной стороне, а эти колются…

Эх, как давно я не занималась творчеством! Словно запретила его себе, вычеркнула, как и саму себя из жизни. Но она ведь идёт, не важно, согласна я с ней или нет.

И вдруг благостную тишь сада разорвал звонок. Я чуть не выронила телефон от неожиданности, поймала его над самой землёй, нырнув в розы.

На экране высветился незнакомый номер. «Похитители? Где брать денег на выкуп?» – мелькнуло в моей голове, и я свайпнула звонок вверх. С экрана на меня смотрела перебинтованная голова.

– Настя? – опешила я, опознавая в лице с расплывшимся фингалом свою подругу. – Что с тобой сделали?!

– Тшш, – она приложила палец к губам и заговорщически оглянулась. – У меня отобрали мобильник, как я ни просила… Я стянула потихоньку чужой…

– У похитителей? – сглотнула я.

– Да каких похитителей?! – громким шёпотом возмутилась Настя. – У медсестры из кармана. Говорят, при черепно-мозговой травме нельзя ни в экран смотреть, ничего теперь вообще нельзя…

– А что с тобой? – похолодела я.

– Да прикинь, надо было не клясться чем попало! Горшком цветочным приложило.

– Ой… Джон настолько не рад был тебя видеть?

Настя прыснула, тут же скривилась и шепнула в камеру.

– Наоборот, очень рад! Мы просто к декоративной колонне прислонились. Не рассчитали, что горшок с пантамусом на постаменте не литой был. Да и колонна дрянь, кто так делает? Горшок раскачался и в самый неподходящий момент…

Мои щёки вспыхнули. Я вспомнила о наших с Люсей обзвонах по больницам.

– Ясно. Но тебя ни в одной крымской больнице нет, мы искали… Куда приехать?

Настя виновато закусила губу:

– Никуда. Я не Крыму…

– А где?! – вытаращилась я.

– В Москве.

– Как ты там оказалась?!

– Ну… у Джона рейс как раз был, а в Москве Милен моя любимая выступала, только один концерт! Я б уже вернулась, честное слово! Может, даже, к утру и вышло бы, хотя… Я так хотела, чтобы как в «Красотке», помнишь? На частном самолёте и в оперу… в красном платье… Ничего, что у меня синее.

– Настя-я… – прорычала я.

Она невинно заморгала заплывшими глазами.

– Прости, любимая, дорогая… Но такое же один раз предлагают – на самолёте и на концерт… Правда, обратно уже самой. Представляешь, билет пропал. Так жалко!

– Настя-я! Я не знаю, что с тобой сделаю! – уже не так зверски прорычала я, а потом добавила, волнуясь: – А что врачи говорят? Опасная травма?

– Жить буду, – хмыкнула Настя. – Но кажется, придётся менять причёску, под бинтами они что-то вырезали…

– Ох, – покачала я головой. – И что мне с гостиницей делать?

– Побудь чуть-чуть там, а? Ничего ведь не надо делать… Йоги на месяц почти приехали. И я тебе номер дам сменщика. – Она поморщила носик. – Ой, не помню… Ну, я свой телефон попытаюсь забрать у главврача. Он жуть какой строгий. Но ты не волнуйся, я его уговорю… – Настя кокетливо скосила синюшный глаз.

А я подумала: нет, не уговорит.

– Скажи хоть где у тебя записано всё? Блокнот? Тетрадь?

– Эммм… не помню… Наверное, всё-таки удар… – Она сделала жалостливое лицо и вдруг просветлела: – А так никто не нагрянет, хозяин у нас новый какой-то, просто деньги вложил, не приедет точно! Только уборщица придёт. Но ты её не бойся!

И вдруг в темноте рядом с Настей послышался возмущённый женский голос:

– Как вы могли, Самойлова? Телефон верните сейчас же! Вам категорически запрещено!

Настя сделала испуганные глаза и прервала звонок.

«Отлично! Просто отлично!» – мысленно прорычала я и поднялась с корточек, на которых весь разговор и провела, сама того не заметив. С дорожки на меня с любопытством смотрел Славик.

– Эля? Ты там что-то потеряла?

– Трупы, – ответила я. – Один нашёлся.

То, что ответил мне Славик, на мгновение выбило меня из переживаний о гостинице, Насте и миллиардере:

– Отлично! Мир полон ходячих трупов, как сказал великий учёный среди мудрецов, Ошо.

– Не знала, что во времена Ошо уже сняли сериал «Ходячие мертвецы», – заметила я. – К счастью, зомби нас пока не атакуют, только комары.

Славик расхохотался. Затем понюхал пунцовую розу ростом с меня и сказал:

– Ошо имел в виду тех, кто боится жизни, когда про живые трупы говорил. А ты как с жизнью?

Я насторожилась: он мысли читает?

– Сосуществуем. Местами удачно.

«Но не сейчас», – подумала я и попыталась улыбнуться придурковато, с дерзкой наглецой. Обычно такое выражение лица приставучих отпугивает. Но вместо того, чтобы ретироваться, Славик добавил:

– Насколько я знаю, наша группа заняла весь гостевой дом, и других приезжих не планируется. Это так?

– Так, – вздохнула я.

– У тебя конечно, есть рабочие обязанности, – ответил он, разглядывая звёзды над морем, – но если будет желание, можешь присоединиться к нам. Сторожить тут всё равно некого, пока все мы будем ходить по побережью дружною толпою…

– Спасибо, но боюсь, семинар вне моего бюджета, – развела я руками и замялась: не признаться ли, что я тут вообще человек случайный.

Но гуру по имени Славик посмотрел на меня так незамутнённо, что стало как-то неловко рассказывать про подругу, которую ударил по голове кактус в момент бурной страсти за тысячу километров отсюда, а ещё про то, что я просто дура, на которую бросили гостиницу, как кота на передержку. Пока пусть хоть один приятный человек думает обо мне хорошо.

– Для тебя бесплатно, – подмигнул Славик. – Почувствуешь желание, велкам. У нас утром йога на пирсе, если что.

И пошёл восвояси.

* * *

Я долго ворочалась, в голове моей летали прямо противоположные решения. Потом я зашла на сайт гостевого дома и позвонила на указанный в контактах телефон. Где-то подо мной, в запертой комнате Насти затрезвонил мобильник. Угу, а она обещала его с собой взять, врушка!

На первом этаже кто-то грузно затопал, – видимо, я разбудила туристов. От отчаяния я написала на указанный на странице контактов электронный адрес: «Прошу срочно связаться со мной руководство по номеру +7 918… В гостевом доме „Облака“ случился форс-мажор!» Подробности сообщу тому, кто ответит, если там есть кто живой.

Потом я помаялась ещё немного и выключилась. Во сне на меня наступали зомби с кактусами на голове, братки в синих платьях, забинтованная, как мумия, Настя верхом на самолёте, йоги в розах, и этот самый… из номера с бачком.

Продрав глаза, я громко выдохнула. Пока все спят, надо сгонять к морю. Потом неизвестно, что ещё случится. Натянув сарафанчик, я выползла в кухню «для бедных», чтобы отпиться водичкой после ночных кошмаров, и тут же уткнулась глазами в атлетический торс. Очень рельефный. Хоть бери и лепи с натуры. Спасибо, что сегодня Мистер Наглость шорты надел… И всё равно от воспоминания вчерашней выходки в моём горле запершило так, что я закашлялась.

– Привет! Будь здорова! – громко сказал владелец кубиков, взъерошенный и заспанный, как и я. – Я проспал общий сбор на йогу. Ты меня на пирс не проводишь?

– Нет.

Он глянул на меня волком, а я добавила:

– Экскурсии в услугах не предусмотрены. Но совершенно случайно я собираюсь в ту же сторону. Если успеешь собраться за две минуты, следуй за мной.

– Ты бьёшь стандарты антисервиса с рекордной скоростью, – с изумлением сказал он.

– Это ещё не самая большая. И лыжи готовь.

– Зачем? – удивился миллиардер.

– К морю спускаться. Тут такие горки, что выбор невелик: на попе, на лыжах или с искрами от подошв.

– Искушаешь, – заявил он.

– Через две минуты, – ответила я и скрылась в номере, судорожно вспоминая, где купальник и понимая, что только что превзошла уровень вредности за все свои двадцать шесть лет.

И вдруг до меня дошло, что я могу быть безответственной и вести себя как в голову взбредёт: уволить того, кто не нанят, невозможно! И начальника у меня нет. И обязанностей, – всё сплошной пшик и фикция. По телу пробежали мурашки: такого опыта у меня ещё не было! И от внезапного чувства вседозволенности мне стало хорошо, как никогда.

Да здравствуют халатность и разгильдяйство!