Глава 3

Оливия разглядывала бирюзовые зеркала озер и серебряную струнку реки, извивающейся среди горных хребтов и гребней песчаных дюн, проплывавших под ними. «Должно быть, крокодильи лагуны, – поеживаясь, подумала она, – такие уродливые доисторические монстры, а живут в такой красоте!»

Усадьба Кала-Кури раскинулась на фоне отвесной скалы, склоны которой переливались всеми оттенками охры – от кремового и желтого до розового, красного и черно-коричневого. Оливия ожидала увидеть что-нибудь в колониальном стиле с непременными верандами, но то, что предстало ее взору, удивляло и поражало воображение. В полной гармонии с раскинувшимися повсюду песками поместье было выстроено в марокканском стиле и даже с воздуха казалось огромным.

Мак-Элпайн посадил вертолет рядом с просторным ангаром, способным, судя по виду, вместить целый парк аэробусов. Прибывших уже поджидал высокий бородатый мужчина. Он стоял, облокотившись на бампер полноприводного вездехода с сине-золотой эмблемой фермы на дверце. Такую же эмблему Оливия уже видела с вертолета на крышах построек поместья.

Мужчины поздоровались, и Мак-Элпайн познакомил Оливию с бородачом. Это оказался Норм Кэртрайт – управляющий поместьем. Со своими помощниками он занимался всем, что касалось пастбищ и фермы, а его жена Кэт руководила работами по дому. Норм сразу понравился Оливии, и она предположила, что с Кэт у них тоже сложатся хорошие отношения. До сих пор все встретившиеся ей австралийцы оказывались людьми очень приятными и дружелюбными. Правда, предстояло еще познакомиться с жуткой Мэригол, бывшей женой Мак-Элпайна. Оливии уже доводилось сталкиваться с подобными высокомерными дамочками. Досадно было вспоминать, что Мак-Элпайн в свое время и ее саму назвал Снежной королевой, хотя Оливия вовсе таковой не была, а просто очень хорошо играла роль.

Вскоре Норм домчал своих пассажиров к усадьбе, окруженной четырехметровой светло-желтой стеной, сплошь увитой виноградом и гроздьями розово-рыжей бугенвиллеи. Массивные кованые ворота открылись, и путники очутились в настоящем раю, напоминающем прекрасные восточные сказки.

Оливия выросла в окружении роскоши, но умела понимать и ценить красоту. То, что предстало ее взору, поражало и восхищало. Усадьба ничуть не напоминала привычную европейскую постройку, она была оформлена в восточном духе. Перед домом красовался прекрасный фонтан – вода стекала по нескольким каменным чашам в длинный вытянутый бассейн, в котором красовались кувшинки. По всей площади внутреннего дворика протянулись каналы, в которых также журчала вода. Дом в типичном марокканском стиле был выкрашен в более темный, чем стены усадьбы, цвет. На внешней стороне были арки, а к центральной входной двери нужно было пройти через классический двухуровневый портик. Тут и там высились стройные финиковые пальмы. Форма их раскинувшихся листьев перекликалась со струями фонтана.

– Смею надеяться, вас все устраивает, мисс Бэлфор? – вкрадчиво произнес Мак-Элпайн.

– Место просто волшебное! – искренне откликнулась Оливия.

– Невероятно приятно слышать подобное из ваших уст. От вас ведь нелегко дождаться похвалы, – сухо отозвался мужчина. – Когда мы приземлились в Нару, вы бросали на меня такие взгляды, что я уже подумывал, а не отдать ли вас крокодилам.

– Какая ерунда… – Неужели он все-таки заметил, в каком смятении она была?

– На вашем месте я бы не зарекался. У нас тут крокодильчики-то водятся. Как пообвыкнетесь, я вам обязательно покажу. А теперь не пройти ли нам в дом? Вам должно быть жарко тут на солнцепеке.

– Удивительно, но я, кажется, привыкаю к местному солнцу. Кроме того, фонтан и эти ручьи вокруг создают иллюзию свежести и прохлады. Какая находка! И как все удивительно точно и тонко решено! Этот марокканский стиль! Все просто восхитительно, не терпится взглянуть, что же внутри!

– Я просто счастлив, мисс Бэлфор! Позвольте же проводить вас в дом.

От его смеющегося взгляда Оливию бросило в дрожь.

– Пожалуйста, оставьте этот покровительственный тон.

– Ну что вы, и в мыслях не было. С вами мне все равно не тягаться. Я лишь хочу помочь вам освоиться, почувствовать себя австралийкой.

– Боюсь, на это бы потребовалось больше чем пять месяцев, – холодно заметила Оливия.

– Боже правый, я все время забываю, что счастье лицезреть вас у нас продлится столь недолго. – Соблазнительный и сексуальный рот скривился в усмешке. – Такая досада, право слово. Знаете, возможно, вы и оскандалились на родине, но, похоже, приходите в себя. Настроение у вас вполне боевое.

– Послушайте, вы постоянно меня подкалываете – каждый раз, как мы встречаемся.

– О, так вам запомнились наши встречи!

От его улыбки сердце Оливии забилось быстрее. Призвав на помощь все свое самообладание, она холодно ответила:

– Я только не поняла тогда, вы ненавидите женщин в принципе или я одна удостоена такой чести.

– Главным образом мою бывшую жену, – резко ответил Мак-Элпайн. – Когда мы с вами виделись в прошлый раз, она весьма омрачала мое существование. Но если мои слова расстроили вас хотя бы на мгновение, прошу извинить.

– Некоторые мгновения тянутся вечность. Но вы не беспокойтесь. – Оливия махнула рукой, ощущая, как неведомый ей доселе жар разливается по телу.

– Так вы не из тех, кто спокойно воспринимает критику?

– Критику? Просто критикой ваши замечания не назовешь. – Девушке хотелось поскорее выпить чего-нибудь ледяного, чтобы погасить жар, сжигающий ее изнутри.

– Как это ни странно, несмотря ни на что, вы мне симпатичны, – заявил австралиец и взял гостью за руку, двигаясь с непередаваемой грацией хищника. – И о чем только думал Оскар, отправляя вас ко мне!

– Могу лишь сказать, что отец питает необъяснимую симпатию к самым странным личностям, – язвительно сообщила Оливия.

Мак-Элпайн расхохотался, смех его звучал совершенно искренне.

– Вот значит, каким вы меня видите! Странной личностью!

– Прошу прощения, – спохватилась англичанка. – Но вы все время будто бы провоцируете меня, уж и не знаю, чем я заслужила такое отношение.