Цитаты из книги «Магия шипов»

Напомните мне, господин – уже в третий раз я вытаскиваю вас из тюремной камеры? Натаниэль кашлянул. – Абсолютно незначительные недоразумения в обоих предыдущих случаях, – заверил он Элизабет. Сайлас отцепил один из ключей от кольца и отпер им кандалы на запястьях Натаниэля. Пока тот возился с Элизабет, демон выбрал второй ключ и попробовал открыть дверь. Он произнес мягко, почти незаметно закатив глаза: – По крайней мере, на этот раз вы одеты, хозяин. – К вашему сведению, – сказал Натаниэль, – это был несчастный случай, против которого публика, конечно, не возражала. Одна женщина даже прислала мне цветы, – он повернулся к Элизабет и добавил: – не волнуйся. Ей было сорок и ее звали Милдред.

Определенно, было бы гораздо правильнее сойтись лицом к лицу со злом, чем трусливо прятаться от него, избегая возможности научиться чему-то новому.

Не понимаю, – прерывающимся голосом пробормотал Эшкрофт. – Он же не приказывал тебе этого делать. Сайлас поднял глаза. Выражения лиц обоих были диаметрально противоположны. Лик Сайласа – лик святого, высеченный из мрамора. Его не искажали ни эмоции, ни боль. Эшкрофт, в свою очередь, – обычный смертный, столкнувшийся с тем, что он просто не мог осознать. – Если бы ты дал ему умереть, – продолжал Канцлер, – условия вашей сделки были бы выполнены. Ты получил бы обещанную тебе жизнь. Однако теперь ты потерял все. – Верно, – прошептал Сайлас. – Я чувствую это. Сделка расторгнута.

Смутная, почти нечитаемая в сумерках фраза на латыни гласила: «OFFICIUM ADUSQUE MORTEM». Девиз хранителей. Долг до самой смерти.

Но ты знаешь магическую истину: величайшая сила истекает только из страданий.

Нет необходимости выбираться отсюда самостоятельно. Сайлас придет и спасет нас.

Одна мысль о том, что мир может рухнуть из-за решений одного-единственного недалекого человека, имеющего власть, приводила ее в бешенство…

– Никому не дано знать, сколько лет жизни отведено человеку и как он умрет. Жизнь – как масло без лампы. Она может быть измерена, но то, сколько она будет гореть, зависит только от того, как часто будут ее зажигать, насколько ярким и сильным будет ее пламя. Невозможно предугадать, уронят ли, разобьют ли эту лампу. В этом и заключается непредсказуемость жизни. Хорошо, что вы не задаете много вопросов, потому что у меня нет на них ответов. То топливо – жизнь, которая однажды принадлежала вам и Мастеру Торну, – теперь принадлежит мне. Это все, что я могу сказать вам. Все остальное остается неопределенным.

Она чувствовала, как сердце чародея колотится о ее собственно

инч сжал ее плечо так сильно, что кости со скрипом терлись друг об друга.