Ей хотелось отползти на край сиденья, но она боялась выдать себя. Надо было помнить, что это деловой обед, на котором он сообщит ей, чего ждет от нее в вопросах, связанных с его дочерью. Только это, и ничего больше, ничего личного. Так почему же она нервничает?

– Вы все еще напряжены, Пенни.

Она вскинула голову. Он смотрел на нее улыбающимися глазами и явно чувствовал ее замешательство, видел, как напряжено ее тело и все еще крепко сжаты руки. Все это было абсолютно не похоже на нее: обычно она излучала уверенность, ничто не волновало ее.

Кроме этого человека.

Черт! Что особенного было в нем, кроме огромного богатства, конечно? Да и оно не могло настолько выбить ее из колеи. Однако он был еще и потрясающе привлекателен, и это ее беспокоило. Она еще не встречала таких людей. Были симпатичные мужчины, хорошие друзья, забавные, некоторые даже считали себя подарком для любой женщины, но Санто был из совсем другой весовой категории.

В школе Пенни принимала участие в постановках школьного театра, и хотя с тех пор ей не приходилось прибегать к актерскому ремеслу, сейчас ей надо было проявить весь свой талант. И она улыбнулась, пожала плечами и сказала:

– Меня не слишком воодушевляет обед с работодателем в первый же день. Такое чувство, что меня будут допрашивать. Я не права?

– Мы будем говорить, о чем захотите, – ответил он, не отрывая от нее своих невероятных глаз.

К облегчению Пенни, машина остановилась, но ее радость испарилась, когда они вошли в закусочную. В ее понимании закусочная представляла собой простенький ресторанчик: столики на тротуаре, столики в помещении, покрытые клетчатыми скатертями, свечи в бутылках с потеками воска по бокам, милая и непринужденная обстановка.

Здесь ничего этого не было.

Для начала закусочная выглядела ужасно дорого. Комната была просторная и строгая. Столики с белыми скатертями довольно далеко стояли друг от друга, на них стояли свежие цветы и лежало поблескивающее столовое серебро. Здесь точно не подавали картошку фри, скорее фуа-гра и икру, но Пенни подняла голову и сделала вид, что привыкла бывать в таких местах.

Если бы так! Одна трапеза здесь стоила, наверно, ее недельного заработка.

Санто почтительно поприветствовали теплым рукопожатием: было очевидно, что он здесь постоянный клиент.

– Не такого я ожидала, – сказала она, когда их подвели к столику.

– Вам не нравится? – быстро спросил он. – Мы могли бы поехать куда-то еще, если...

– Нет, – перебила Пенни, – я просто ожидала чего-то менее формального. Я бы не назвала это закусочной.

– Для меня это закусочная, – легко сказал он. – Здесь очень спокойно, а еда просто потрясающая. – Он соединил указательный и большой пальцы, образовав кольцо. – Вам понравится, обещаю.

Ей хотелось спросить, зачем он делает это? Пытается произвести впечатление? Она надеялась, что он не замышляет чего-то более серьезного. Думать о нем – одно дело, совсем другое – позволить себя скомпрометировать.

Однако волноваться не стоило, Санто был джентльменом. Он подробно обсудил с ней меню, и к концу обеда она полностью расслабилась. Они говорили обо всем, кроме самих себя. Она выяснила, что он из Рима, но углубляться в подробности он не захотел. Она не осмелилась даже спросить, живы ли его родители и есть ли у него братья и сестры, хотя ей было очень любопытно. Со своей стороны он узнал, что ее любимый цвет – коричневый.

– Коричневый? – недоверчиво спросил он. – Не может быть. Я вижу вас в чем-то небесно-голубом или зеленовато-голубом, подчеркивающем потрясающий цвет ваших глаз. Вы пробовали носить эти цвета?

Потрясающий цвет ее глаз! Что еще он заметил в ней? Мысль напугала Пенни. Ей не нравилось, что ее наниматель так подробно рассматривает ее.

– Большая часть моих вещей в осенней гамме, – призналась она, – а это, – она развела руки в стороны, оглядывая юбку и кремовую блузку с крошечными коричневыми цветочками, – один из моих любимых нарядов.

Пенни немедленно пожалела об этих словах. Блузка была с вырезом на тесемках и почти открывала плечи, и она только что привлекла к ней внимание Санто. Она чувствовала, что он смотрит на ее грудь, которую, к ее ужасу, начало покалывать, и она никак не могла избавиться от мысли, как это, когда его пальцы поглаживают ее. Ее чувства забурлили, сердце заколотилось, и ценой огромных усилий она заставила себя выбросить это из головы.

Они ушли очень вовремя: она больше не могла сидеть там и думать об этом. Она посмотрела на часы:

– Мне надо успеть забрать Хлою.

– А мне пора возвращаться к работе. Мне было хорошо с вами, Пенни. Теперь я знаю вас куда лучше и с удовольствием поручаю вам мою дочь.

– Вы могли бы сами забрать ее из школы, – осторожно предложила Пенни. – Ей бы это понравилось.

Но Санто покачал головой:

– У меня еще одна встреча в три. Эдвард довезет вас до дома, а я могу дойти отсюда пешком.

– Вы вернетесь до того, как Хлоя заснет? – спросила Пенни.

– Не уверен, но скорее всего нет. Пожелайте ей доброй ночи за меня.

– Хлоя так редко видит вас, – сказала она. – Столько работать нечестно по отношению к ней. Хорошо бы вам постараться выкроить для нее немного времени. – Тут она прижала руку к губам. – Простите, мне не следовало говорить так. Это не мое дело.

– Вы чертовски правы, – яростно ответил он, из его глаз ушла мягкость. Я не был бы сейчас там, где я есть, и у Хлои не было бы возможности жить так хорошо, если бы я столько не работал.

«Но сейчас-то тебе это не нужно», – подумала Пенни, но мудро промолчала.

Удивительно, но он вернулся довольно рано. Хлоя была уже в постели, но было только чуть больше восьми, и Пенни сидела на улице с книгой на коленях. Был теплый вечер, сквозь деревья было видно, как блестит озеро в лучах закатного солнца, и Пенни не уставала благодарить судьбу за эту работу.

Многие ее друзья нашли бы одиночество скучным. Им нравились люди, музыка и вечеринки, но она по ним не скучала, по крайней мере пока. Хотя, возможно, ее привлекало что-то другое – например, хозяин дома. Пенни давно отказалась от мужчин, поэтому не могла понять, откуда эта тяга к Санто. Закрыв глаза, она представила его лицо, как он сидел напротив нее в ресторане. Эти восхитительные глаза, способные наполнить женщину трепетом без единого произнесенного вслух слова. Одна мысль о нем заставила ее задрожать, откинуть голову и облизнуть внезапно пересохшие губы. О черт, подумала она, неужели это происходит на самом деле?

Пенни.

Его голос был мягок – и совсем близко! Она подумала, что ей это кажется, но на ее плечо легла рука.

– Пенни, с вами все в порядке?

– Санто! – Она даже не поняла, что назвала его по имени. – Вы меня напугали! Я не слышала, как вы пришли.

– Очевидно. – Его глубокий голос пронесся по ее венам.

Это был самый сексуальный голос из всех, что она слышала, и ей безумно захотелось услышать, как он шепчет слова любви. Она была уверена, что одно это, даже без прикосновений, довело бы ее до невменяемости.

– О чем вы думали?

– Ни о чем, – быстро ответила она. – Вы рано вернулись.

Он криво улыбнулся:

– Решил последовать вашему совету и повидать Хлою перед сном, но, похоже, все равно опоздал.

– Вы разминулись всего на полчаса, – сообщила Пенни.

По крайней мере, разговор о девочке дал ей возможность выровнять дыхание.

К ее ужасу, он взял стул и сел рядом с ней.

– Тогда только вы и я.

Он выглядел расслабленным, менее сердитым и казался моложе, и в сочетании с тем, о чем она думала перед его приходом, это заставило ее хотеть... Чего? Коснуться его щеки, проследить пальцами ее очертания? Проверить, каково это, когда тебя целует настоящий мужчина? Господи, с ней не случалось такого со времен Макса. Она старательно возвела вокруг себя защитную стену, которая теперь стремительно рушилась. Она не могла позволить себе снова влюбиться не в того человека. Санто не заинтересуется ею надолго. Он видел в ней няню для дочери, которая снимет с его плеч часть обязанностей. И если в перерывах он сможет воспользоваться ее телом – почему бы нет? Она не знала, откуда пришли эти мысли, ведь он не выказывал ни малейшего желания поцеловать ее. Но мужчины всегда остаются мужчинами, она это знала: они всегда пользуются ситуацией. И она оказалась права: он наклонился к ней, и их губы оказались всего в нескольких дюймах друг от друга. Она ощутила слабый аромат кедра. Белки его глаз были такими чистыми, что... что она должна была отшатнуться, пока не утонула в них.

Святые небеса! Она была здесь всего пару дней, это не могло случиться! Он ведь не мог вот так воспользоваться ею, правда?

Санто удовлетворенно улыбнулся и откинулся на спинку стула. Она выдала себя, и теперь он знал, что сможет взять ее в любое время, когда захочет.

– Извините, мне нужно проверить, как там Хлоя, – сказала Пенни, вскакивая.

Она убежала так быстро, как могла. Выдавать свои чувства было огромной ошибкой, которой он может воспользоваться.

Она заглянула к Хлое, спящей, как ангел, со слабой улыбкой на губах, с волосами, так похожими на волосы отца, разметавшимися по подушке. Она была прелестным ребенком, и Пенни не могла понять, почему Санто не уделял ей больше времени, почему продолжал работать допоздна и нанимать других, чтобы присматривать за ребенком.

Покидая детскую не поднимая головы и все еще думая над тем, что она считала несчастьем Хлои, Пенни врезалась в Санто. Внезапный контакт сбил дыхание, и хотя Санто поддержал ее, она чувствовала, что вот-вот упадет.

– Что за спешка? – заботливо спросил он. – С Хлоей все нормально?

Пенни кивнула. Все было нормально, кроме опасных чувств, наполнявших ее, отдачи, которая пошатнула ее, пустила горячую волну по всему телу.

– Тогда что-то не так с вами, или со мной, или с нами обоими?

И прежде, чем она успела разгадать его замысел, запротестовать или хотя бы вздохнуть, он наклонил голову и поймал ее приоткрытые губы.

Пенни знала, что поцелуи Санто будут чем-то совершенно особенным, и все равно оказалась не готова к водовороту наслаждения, опустошившему ее, к тому, как закружился ее мир, пока она не почувствовала, что вот-вот взлетит, если он не отпустит ее. Так давно она сказала себе, что ни один мужчина больше не подберется к ней близко, – и вот это снова происходило, и она не могла это контролировать. Санто дотянулся до тайников ее души и вывернул их так, что она снова стала женщиной с потребностями, нуждающимися в полном и глубоком удовлетворении.

Когда он распахнул дверь и втолкнул ее в комнату, Пенни оказалась в его спальне. Крошечная часть ее восставала против происходящего, другая захлебывалась в чувствах, которые толкали ее в мир, где ничто, кроме этой секунды, не имело значения. И вместо того, чтобы бороться с собой, она сдалась на милость Санто, выдыхая его имя ему в рот, чувствуя, как пламя, зажженное им, охватывает ее целиком.

Санто отвел ее к кровати и притянул к себе, когда они легли. Постель была большая и удобная, и Пенни закрыла глаза, забывая обо всем. Все, что имело значение, – горячее тело Санто рядом с ней и биение их страсти, которое, казалось, было слышно по всей комнате.

Он мягко обвел пальцами контур ее лица. Горячность первого поцелуя прошла, теперь он изучал ее, нежными поцелуями повторяя путь, проделанный пальцами, и Пенни расслабилась, отдаваясь магии момента, крепче прижимаясь к Санто. Он снова поцеловал ее, заставив выгнуться и выдохнуть его имя. Она запустила пальцы ему в волосы и вдруг испугалась нарастающей бури эмоций. Она едва знала этого мужчину, но была в его постели, наслаждаясь его поцелуями, словно он последний мужчина на земле.

Изо всех сил, какие смогла найти, Пенни оттолкнула Санто. Это не должно было случиться, она не могла позволить. Это была худшая форма безумия.