1.4

Это случилось позавчера, а кажется, неделя прошла – столько суматохи Огаст своей кончиной развел. Накануне скорбного утра было очень пасмурно и весь день стоял туман. К вечеру же он сделался настолько густой, что приходящая служанка боялась идти домой в Кронен – на два шага вперед не было ничего видно. Но все же пошла, будто ночевка у нас пострашнее тумана. Мы с Бальцей отжалели ей фонарь со светсферой, и я снова предложила заночевать в усадьбе, но она только губы сжала и нырнула с крыльца в серый студень. Я подсознательно почему-то ждала каких-то звуков, вроде причмокивания или сытого урчания, но было тихо, только плотная, почти не тающая дымка вяло ползла на порожек в дом. Бальца захлопнула дверь. Я сказала, что хочу лечь и вернулась к себе.

После ужина, за которым я удостоилась целых двух фраз и кривоватой ухмылки перед тем, как традиционно уединиться наверху, Огаст велел растопить камин в холле.

Моя комната примыкала одной стенкой к каминной трубе. Воздух в помещении прогрелся и стало даже тепло, поэтому грелку мне Бальца не принесла, ограничилась чашкой чая и насыпала на подоконник зерна.

– Зачем? – спросила я, впервые за две недели вымывшись без цыпок по всему телу, а ночная сорочка и халат не казались вынутыми из склепа.

– Не нравится мне это, – ворчала экономка. Зерно она выровняла аккуратным рядком, пошептала и солью еще один ряд насыпала, а разбирая постель, сунула мне под матрас две плетенки с бусинками и мелкими куриными костями. – Чай пейте, а то стынет.

Чай пах лимонником и мятой, но меня и без того в сон клонило, и мысли были вялые, будто в голове такой же туман.

Уснула я тогда практически сразу, как орчанка ушла, почти что без своих обычных метаний.

Думала, что уснула.

– Если вы боитесь, что вас подозревать станут, так с чего? – по своему оценила орчанка мое молчание, громыхнув кастрюлей. – Какой из вас некромант, когда вы даже светсферу сами зажечь не можете. Лучше шли бы переодеться, а то подол весь в грязище. Только дверь на засов закройте, а то ходят тут всякие…

– Сплетничаете? – раздался у входа низковатый и какой-то урчащий голос пристава.

– Поминаем, – отозвалась я и с сожалением посмотрела в опустевшую чашку.

– Жаль отвлекать от такого увлекательного времяпрепровождения, но там нотариус прибыл и господа из Управления по магическому надзору, – ластящимся дворовым котом затарахтел вампир. У меня даже рука дернулась кровопивца за ухом почесать.

Довольный произведенным эффектом пристав просиял улыбкой из коридорного полумрака, явил себя на свет и подал локоть.

Я вздохнула. Переодеться не успела и на ногах вместо приличной обуви вязаные чуни, которые мне Бальца дала. Да и бездна с ними, можно подумать, они хуже, чем грязь на подоле и выбившиеся из прически локоны.

Пристава я проигнорировала. Лучше проверенная трость, чем случайный локоть.

После протопленной кухни я мгновенно покрылась мурашками и пожалела об оставленном пальто. Новоприбывшие топтались в холле. Присесть там было уже некуда, разве что на ступеньках лестницы. Я пригласила всех в столовую. А куда еще девать такую ораву? Тем более что там, как ни удивительно, стулья еще стояли.

Нотариус нудно читал с листка, а я засмотрелась на некроманта. Случается же в природе такое сочетание красоты и мужественности. Хо-о-олин… Как карамельная тянучка. И воспитанный. Нос не морщил и не кривился при виде моего платья и выглянувшей простецкой обувки. Не то что тот, что с ним был. Форма похожая, только нашивки разные. И выражения на лицах.

“От уксуса куксятся, от горчицы огорчаются”, – пропело у меня в голове забавным девчоночьим голоском.

Этому типу, судя по физиономии, сегодня перепало и того, и другого.

Мне протянули стопочку бумаг для подписи, и я ответственно принялась их изучать. Читала я медленно, потому что приходилось едва не заново всякий раз вспоминать, как бук… знаки речи выглядят, но если начинала проговаривать вслух, дело шло быстрее. Начну бормотать – еще примут за сумасшедшую. Подождут. Их тут не семеро. Хотя, этот хмурый яду на десятерых уже налил. И мне досталось больше прочих, так как он сидел рядом.

“Ели бы сдобу – добрели…”

Представила его с булкой в руке. Нет. С калачом. Тертым. Картинка настолько не вязалась с угрюмым лицом…

– Нашли что-то забавное?

Пусть улыбка слегка с истеринкой, у меня все шансы снискать лавры веселой вдовы. Полный дом мужчин на меня одну: пристав-вампир с помощником, нотариус, некромант и калач. А во дворе еще грузчики с ящерками…

– Подписывайте уже.

Это же надо уметь разговаривать не разжимая зубы! И ноздри дергаются. Нервный какой, ему бы чаю с ромашкой.

– Не знаю, что вы за птица, уважаемый, но ощущение, будто вас на улице воспитывали, – не сдержалась я, заслужила заинтересованный взгляд красавца-некроманта и смутилась. А вот хладен Лодвейн совсем не смущался и даже позволил себе рассмеяться.

– А вы точно не были знакомы, Пешта? А то она о вас подозрительно много знает.

– Как хорошо, что хотя бы кому-то происходящее доставляет удовольствие, – отозвался калач.

– У меня жена на сносях, и мне теперь все, что не дома, доставляет удовольствие.

– Холин, я зря теряю время, – поименованный Пештой шумно отодвинулся вместе со стулом, встал и направился к выходу. Некромант поднялся следом, проходя мимо, коснулся моего плеча и снова меня смутил.

– Прошу прощения, госпожа Арденн. Мы поднимемся наверх, в кабинет вашего мужа.

Всегда к некромантам с подозрением относилась, но вот с этим даже под сирень гулять бы пошла, несмотря на выпирающие корни, или даже как раз из-за них, чтоб нечаянно упасть прямо в его гла… Ладно, он все равно слишком хорош для такой, как я.

– Надеюсь, эти стервятники там ничего не трогали? – эхо в пустом холле гуляло просто великолепно и в столовой все было слышно.

– Как ты и просил, но что ты хочешь там найти, все осмотрели уже не единожды, и ты сам в том числе.

Выходит, господин из надзора здесь не впервые. Но ничего удивительного, что я его не запомнила. В тот день, когда все произошло, в усадьбе резко стало столько народа, что у меня случился социальный шок, и к вечеру лица дознавателей слились в один аморфный лик. Я, кажется, только на инквизитора реагировала, и то только потому, что он был в бордовом, а не в черном или темно-синем, будто снегирь среди ворон и галок.

Как только исчез раздражающий фактор, я быстро закончила с бумагами. О том, что усадьба, все, что в ней есть, и земля, на которой она стоит, больше не является собственностью семьи Арденн, мне сообщили еще в день кончины Огаста. Теперь Дат-Кронен принадлежит инквизиции. Самое время порадоваться, что покойный супруг меня в завещании даже не упомянул. Не знаю, чем он руководствовался, но явно не добрыми помыслами и заботой о моем будущем. Вот и вышло так, что долги остались при нем, а подаренная его матушкой лавка – при мне.

1.5

Руководствуясь позицией пепел к пеплу, попросила Бальцу растопить камин в холле. К чему теперь уж дрова экономить? В процессе реквизирования дом выстудили до звона, и после бумажных дел у меня зуб на зуб не попадал. Господа представители властей так и сидели в пальто, а я, как дура, в своем вдовьем платье, которое ни теплое ни разу, пусть и по традиции максимально закрытое. Зато я в черном очень стройная. Теперь мне придется долго стройной быть. Может даже еще постройнею, потому что совсем не представляю, на что мне дальше жить.

Сейчас бы самое время поскорбеть, благо, поводов хоть отбавляй, но дела до моей скорби никому не было, вот я и не скорбела. Хотя нервничала изрядно. Столько полярных эмоций кого угодно переживать заставят: некромант с карамельной фамилией и его желчный товарищ, урчащий котом вампир с незаметным помощником. А когда я нервничала, то доставала из комода блокнот для эскизов, пару угольных карандашей, стащенных из кабинета Огаста, и рисовала, не слишком следя за тем, что именно. В голове в этот момент делалось пусто и спокойно, что мне, собственно, и было нужно.

Дверь я оставила приоткрытой, чтобы слышать, когда отправившиеся наверх некромант и надзоровец спустятся. Не знаю, что было в этих комнатах, вернее, комнате и ванной, прежде, до моего появления в доме, но стоило плотно прижать двери, как все внешние звуки пропадали. И действовало это в обе стороны. Я как-то даже поорала ради эксперимента и в свое удовольствие. Никто не бросился проверять. Результат, конечно, сомнительный. Бальца могла не услышать, потому что кухня далеко – три стенки и холл с коридором, а Огасту – просто было все равно. Ему делалось не все равно, только когда я являлась денег просить. Ну, может еще в первый день месяца, что тоже сомнительно. Не верить орке у меня оснований не было, но почему-то верилось с трудом. Не чувствовала я с мужем близости, ни душевной, ни прочей.

Однако моя регламентированная календарем интимная жизнь внезапно обрела подтверждение.

Сначала я услышала голоса и шаги. Не понимаю, какой чер… Демон. Не понимаю, какой демон меня дернул вскочить и бросится к двери, но она распахнулась практически в то же время. Искры из глаз я не только увидела, но кажется, даже почувствовала. А еще почувствовала, какой твердый у калача подбородок, не чета подбородку господина Арденна, чтоб ему не вставалось. Мне тоже хотелось прилечь. Вот прямо в подставленные руки маджена Холина. Естественно, что блокнот тут же был мною безжалостно уронен, чтоб не мешал. А что? Я скорбящая вдова и мне поддержка нужна, пусть и так внезапно.

Едва не лишивший меня сознания надзоровец пошатнувшееся тело проигнорировал, если не считать процеженной сквоз зубы брани, стремительно направился к окну и с видом весьма удовлетворенным подцепил что-то с подоконника.

– Полагаю, незачем ждать до завтра, – высокомерно заявил мужчина. – У меня достаточно полномочий для оглашения обвинения.

– Не слишком ли? Из-за пары зернышек риса на столе в кабинете, – слегка засомневался некромант.

У маджена Холина замечательный голос и теплые руки, даже горячие. А в открытую дверь из коридора сырым воздухом тянет и от него по спине озноб. Или это от взгляда Пешты? Собственно, разницы между этими двумя явлениями совершенно никакой.

– Их могла и служанка обронить, – резонно заметил Холин.

– Могла. Но и госпожа Арденн тоже. И пару зернышек риса, – он с мерзким скрипом провез пальцем по подоконнику, подцепив очередное, только ему значимое доказательство, – и пару капель крови. Или не пару, а чуть побольше, много больше… Вы ведь навещали мужа той ночью?

– Не ваше дело, – возмутилась я.

– Всем сердцем на это надеюсь…

– А оно у вас точно есть?

Надзоровец растянул губы – его щека странно дернулась, будто мышечный спазм, а не улыбка, – и полез под отворот пальто, мигнувший значком надзора. Проверять наличие упомянутого органа?

Вместо сердца там оказался слегка замятый циркуляр, благодаря которому моя жизнь снова совершила головоломный кульбит. Даже внезапная смерть Огаста на нее не так повлияла, как эта гадкая бумажка.

– Госпожа Огаст Арденн, Малена, урожденная Двирен, нола. Настоящим вы обвиняетесь в покушении на убийство вашего мужа господина Огаста Арденна и (или) в содействии оному… Так, это неважно… А, вот… На время ведения следствия Управлением магического надзора при конгрегации и Королевским судом Нодштива вам будет назначен надзирающий офицер. Вам надлежит сообщить представителю УМН о месте проживания и до вынесения приговора не покидать указанное место без сопровождения и соответствующего распоряжения.

Симпатичный некромант отпустил мои плечи и сделал шаг назад. Все верно, к чему убийце, даже предполагаемой, чьи-то теплые руки? Я в замешательстве посмотрела на свои. Царапина выглядела даже не царапиной, старым поджившим шрамом. И чесалась так же, стоило о ней вспомнить.

Оглянулась. Трость стояла у кровати. И я тоже осталась стоять, где была, хотя колено уже принялось протестовать. Похромаю за тростью – буду выглядеть жалко и совсем не привлекательно, пусть я сейчас по всем статьям (ха-ха, статьям!) дама в беде. А мне в кои-то веки хотелось выглядеть привлекательно. Вот… тьма. Не хватало еще влюбиться, как школьница, в случайного некроманта. У него порода на лбу прописана метровыми рунами. А я никто. Я теперь никто без сопровождения и соответствующего распоряжения.

1.6

Получается, что вампир не сразу сообщил о прибытии очередных представителей власти и дал возможность этому калачу пошарить у меня в комнате? Или здесь все осмотрели еще тогда, в день смерти Огаста, пока меня допрашивали? Или чуть позже, когда опись имущества составляли, пометив вещи магическим клеймом, похожим на четырехлепестковый клевер. Неважно. Теперь это не важно.

– Итак? – произнес господин Пешта и выжидающе уставился на меня своими темными буравчиками. Не пойму, кто он такой. Маг? Оборотень? Какой-то полукровый темный? Просто крайне неприятный тип?

– Что?

Голос, кажется, единственное, что осталось устойчивым в моем положении, а руки неудержимо хотелось упереть в бока, но благородные дамы так не делают. До сих пор себя иногда одергивать приходится, раньше – чаще.

– Ведан Пешта как представитель УМН, видимо, желает узнать о месте вашего проживания, поскольку отсюда вам придется съехать в ближайшее время, – вежливо и спокойно пояснил Холин.

– Завтра, – подлил яду калач. – Итак?

– Нодлут, Восточный, улица Звонца, дом шесть, – ответила я, словно дарственная была перед моими глазами. Я любовалась ею – своим единственным имуществом – слишком часто, чтобы не запомнить.

Он кивнул, щелкнул ногтем по значку надзора, будто у него там записывающий артефакт был, и прошествовал мимо меня к выходу. И некроманта забрал. Холин, по крайней мере, попрощался.

Ведан. Значит ведьмак. А мне показалось, что он темный. Впрочем, ведьмы тоже темными бывают.

Я бы так и стояла в полной прострации, если бы рядом не раздались тихие шаги. Источником шума оказался тот самый незаметный помощник пристава, черноволосый, бледнокожий, как все их племя, парень-вампир. Он поднял мой блокнот с пола, какое-то время с удивлением рассматривал, нехотя закрыл и протянул мне. Лучше бы он трость подал.

Надо же было так проколоться… Хотя, что местный житель может понимать в автомобилях, особенно в автомобилях, летящих в реку от того, что лопнула шина, а тормоза старые и дорога недавно после дождя, и ограждение у моста сплошная условность…

До трости я доковыляла сама. Подумала и села прямо на кровать. К демонам приличия.

Вампир смутился. И было видно, что вопросы о рисунке вертятся у него на кончике языка.

– Что вам нужно? – устало спросила я. День все никак не заканчивался, в отличии от моих сил.

– Лайэнц Феррато, госпожа Арденн. Я ваш временный сопровождающий. Мне велено помочь вам собрать вещи и… Завтра утром за вами пришлют экипаж.

Я не ответила ничего. Даже не посмотрела в его сторону. Легла и подтянула к себе ноги, сворачиваясь в клубок. Не видела, как он ушел, смотрела в окно. Большое, но часть его всегда была прикрыта заклинившим косовато висящим наружным ставнем. На ставне сидел ворон. Не ворона, именно ворон. Здоровенный черный птиц с мощным темным клювом и когтистыми лапами. Одно крыло странно оттопыривалось, будто было когда-то сломано и срослось неудачно, вроде моей ноги. Он склонил крупную голову на бок и смотрел прямо на меня круглый глазом, внезапно отдающим огненной желтизной. Глупости. У воронов не бывает желтых глаз, и вороны не подглядывают в окна вдовам. Птица продолжала таращится, я тоже, упрямо открывая слипающиеся глаза.

Пришла Бальца и заставила меня раздеться и приготовиться ко сну. Когда я вышла из ванной, меня ждала чашка, как всегда. Только сегодня чай был другой. Принюхалась – запах тревожил.

– Вам надо, – безапелляционно заявила орка и подхватив чашку своими широкими ладонями поверх моих, поднесла к моему же рту. – Это ведьмачий успокоительный сбор, я иногда делаю вам похожий, только не такой сильный. Пейте. Иначе вовсе не уснете. Глаза совсем дурные. А вам в истерику бросаться сейчас никак.

– Но мне еще…

– Я сама все соберу.

Она подождала, пока я допью, и только потом ушла.

И ворон улетел.