Исключительной особенностью Лайма было то, что если он не хотел быть найденным, никакое материнское чутье и магическое видение не помогало.

Поиски проходили в темноватой, таинственной шуршаще-постанывающей и шуршаще-матерящейся теплой семейной обстановке. Жаль, что я не особенно хорошо изучила обстановку гостиной этой конкретной семьи при свете, шишек было бы на порядок меньше. Судя по постепенно приближающемуся нецензурному ворчанию с противоположной стороны, Мар тоже столкнулся с некоторыми обстоятельствами. Скорее всего, его голова мало где пролезала, вот он и матерился, пытаясь ощупывать тайное пространство под мебелью рукой, посчитав ночное видение не слишком надежным в деле отлова дитяти тьмы. Он изредка сиял в мою сторону синими зенками и бесконечно, как заевший рингтон, транслировал: «Нашла?».

Я отвечала ему общеизвестным словом со всеобъемлющим отрицательным смыслом, продолжала свой скорбный путь и прислушивалась к организму. Внутри было тихо, как в… не, не, яжмать… просто тихо. Прожорливое детище мирно спало, убаюканное моими движениями, как в люльке. Я методично обследовала подкомодье, подскамеечное пространство и поддиванную тьму, заглянула в тайное укрывище в уголу за шторой, где наткулась на ошеломленную моим вниманием мышь.

Спустя некоторое время мы с Мареком, обогнув гостиную, встретились под столом. Второму дитяти надоело болтаться или оно просто проснулось, потянулось…

– Ик!

Огненный плевок был мелкий, случалось и покруче. Только ковер малость подпортился. И то Мар быстренько притушил, пока до елки докатиться не успело. Я подняла на него виноватые глаза.

– О, Тьма, – почти шепотом почти простонал он, – когда этот бездный срок закончится и вы будете по отдельности…

– А что ты хочешь? – возмутилась я, дитя возмутилось вместе со мной, наподдав макушкой, и очередной огненный ком помчался к елке.

– Я хочу обратно свою жену, нормальную, а не помесь дракона и гарпии в период линьки, – шипел Марек, едва не голой рукой изловивший исторгнутое.

– Холин, ты что… ты меня сейчас лысой обозвал?

– Тихо! Молчи! – шикнул он на меня, да еще и рот закрыл.

4

Ладонь пахла куриными крылышками в карамели, и мне сразу же захотелось есть. А еще поясницу дико ломило от странной позы. Я на четвереньках с ясельного возраста столько не ходила. Зачем вообще некоторым такие огромные гостиные…

– Хиииссс, – едва слышно доносилось откуда-то со стороны тлеющей светгирляндой елки.

– Мика, – таинственно прошептала стоящая рядом на четвереньках тьма, переходя в режим «уррр», мерцая бликами отражающейся в темных глазах гирлянды, – ты сейчас такая… красивая. – И потянулся к губам.

– Мар, что ты творишь? – не слишком настойчиво уворачиваясь от поцелуев, шептала в ответ я. – Надо быстрее Лайма найти.

– Да вон он под елкой, за коробками, нашел конфеты, налопался, перепачкался, как вурдалак, и спит. Мика…

– Мар, ты маньяк.

– А зачем ты меня весь вечер коварно соблазняешь? – урчал Холин, подбираясь вплотную и руки распустил. – Дразнишься, пальцы облизываешь, намекаешь на всякое, в позы любопытные встаешь, в укромное место меня заманила и дышишь провокационно, – продолжал свою неприличную деятельность супруг, покрывая мои губы и лицо быстрыми горячими поцелуями и ненавязчиво укладывая меня на спину. Дышалось мне и правда тяжеловато и не только от коварных действий Марека.

– Холин, ты псих и извращенец, мы под столом в чужом доме, о чем ты думаешь…

– А ты? – поблестел глазами некромант и явно собирался припасть к в перспективе кормящей, а потому значительно увеличившейся груди.

– Забирай… ох… нашего вурдалака, и поехали… домой. Быстренько… Очень-очень… Мммм… Мар… – простонала я, и его губы были тут ни при чем. – Мне… Мне как-то… Ой…

– Мика? – он склонился надо мной.

– Мар, – дрогнувшим голосом просипела я, чувствуя как подо мной стало влажно и неуютно, – кажется, я окончательно испортила Эфарелю ковер и… у тебя магфон с собой?

Холин дернулся впилившись макушкой в крышку стола, ругнулся тьмой и сообщил, что вообще его с собой не брал, предложил сбегать в магмобиль и вызвать бригаду скорой целительской помощи оттуда, но я схватила его за руку и угрожающим шепотом простонала, что если он меня сейчас тут бросит…

– Понял. Я пошел эльфа будить.

– Нет! Не смей! Я ему в глаза смотреть не смогу. Давай я тут полежу, оно успокоится, и мы быстренько… Мммм, Хоооолин! – я вцепилась в его руку и некромантские пальцы подозрительно хрупнули. – Почему это сначала так хорошо, а потом так больнооо… – И зловеще прошипела: – Это ты виноват! Снимай штаны…

– Что? – опешил некромант, набитый личами склеп не испугал бы его так как то, что сейчас происходило. В прошлый раз все было как-то цивилизованнее: палата, целители, обезбол, улыбающаяся жена и никаких хрустящих пальцев и просьб избавиться от штанов…

– Да не свои! Мои! Мммм…

Так… Ладно… Когда-то давным-давно, на общих курсах по целительству, он, как всякий слуга закона, сдавал зачет по родовспоможе… Тьма… И из этих знаний ни бездны не осталось, только какие-то размытые фразы про успокоить, уложить, развести… Ну вот, уложил, развел… Успокоиться бы не помешало.

– Марррр, – зверела от боли я, – что ты там возишься, мне все самой делать?

Наконец штаны были сняты, а Холин с очумевшим лицом (из-за возвышающегося живота я видела только его глаза и свои торчащий по обеим сторонам от него голые коленки) успокаивающе поглаживал меня рукой по бедру, а второй пытался сплести диагност, но пальцы странно подрагивали будто он… боялся? Потом сбросил плетение и приложил пятерню к низу живота.

– Ммм, – простонала я в очередной раз.

– Холин? – ошеломленно раздалось сверху и одновременно с этим зажегся свет, явив новым участникам действа Холинскую спину и мои голые ноги. – А что вы здесь делаете?

– А… мы… мы тут, кажется, рожаем.

Стол куда-то делся, забегала, разыскивая магфон, встрепанная раскрасневшаяся Лисия в легкомысленном халатике, рядом со мной опустился на колени прекрасный, ласково улыбающийся эльф в одних пижамных штанах и взял меня за руку.

– Альвине, прости… – покаянно проблеяла я, – я нечаянно.

– Все хорошо, солнышко, – пропел он и меня затопило эндорфинами.

– Холин, – продолжил он совсем другим голосом, – вы знаете, что делать?

– Эм… теоретически.

– Тогда рожаем. – И мне: – Звездочка моя, теперь твоя очередь…

И…

Было как-то тихо. Очень. Я даже слышала, как сопит под елкой Рикорд, которого таранным заклятием не разбудить, если уж уснул. Стояла, прижимая к себе стопку мягких полотенец, Лисия, беспокойно распахнув глаза так широко, что они, казалось, заняли половину лица. А внутри копилась пустота и сила уходила куда-то вовне.

Слабость придавила к полу, но я поднялась. Альвине продолжал улыбаться… Не так, как раньше. Придержал меня… Держал меня своим светом. А чудовище держало на руках, на сгибе локтя костистой руки, черноволосую головку со следами обвившейся вокруг шеи пуповины и грань дышала холодом.

– Мар, – шепотом, прозвучавшим в тишине колокольным набатом, – почему она молчит? Альвине?

– Зови ее, зови, свет мой. Холин? Вы ведь уже дали ей имя? Зовите оба!

Но у нее еще не было имени, мы и Рикорда назвали только спустя сутки после его рождения. Тогда эльф отпустил мою руку, одним движением оказался рядом с Маром, сияя рядом с его тьмой чистым бледным золотом, положил на грудь и животик малышки длинную узкую ладонь и позвал сам. Безмолвно. Светом. Сутью. Я никогда не слышала, как он поет изнутри. Никто никогда не слышал. Потому что никто не знал, что он это может – звать из-за грани.

Крошечный ротик приоткрылся. Вдох… Прозрачные веки в стрелках слипшихся черных ресниц дрогнули, и на нас посмотрели два темно-синих звездчатых омута.

– Здравствуй, Элена, – проговорил Альвине, – сияй снова.

– Элена, – повторила я, тоже наконец вдохнув, – мне нравится.

Дитя тьмы сморщило нос, дернуло ногами и разразилось оглушающим воплем. Все отмерли и принялись суетиться. Лисия помогла Мару завернуть ребенка в полотенце, Альвине подсунул мне под спину пуфик и подушку, чтобы я не заваливалась. Потом мне дали наконец моего ребенка, потом явилась бригада целителей и меня вместе с дочкой запихали в кресло-перевозку и почти оттранспортировали к выходу.

Я оглянулась.

– Какой бездны происходит, Эфарель? Что ты сотворил? – Холин стоял почти вплотную к Альвине серьезный и слегка страшноватый.

– То, что должно. И… это не я сотворил. Это ты и она. Поздравляю с рождением дочери, Холин.

– Мар… Лайм!

– Не переживай, пусть побудет у нас, – ответил эльф, покосившись под елку с таким видом, будто самолично туда Рикорда спать уложил, и улыбнулся тепло и счастливо. – Спасибо за чудесный подарок, свет мой.

ПыСы от автора. Я не медик и не слишком хорошо уже помню, как все на самом деле происходит, так что простите физиологические неточности, если они тут есть. Все-таки это немножко сказка.