Устало привалился к дверному косяку. Этот день подошел к концу. Невероятный и такой печальный. За все то время, что служу Академии, мы впервые потеряли адепта. Впервые в этих стенах произошло циничное и изощренное убийство.
Завалился в комнату и буквально рухнул в кресло. Хотелось приложиться к крепкому шипучему вину. Чтобы оно ударило в голову и позволило хоть на секунду забыться. Принять случившееся.
Когда-то у меня получилось это. Обнуленный, бесправный, я пришел сюда за искуплением. Получил его. Но если б знал, во что выльется поход в драконов лабиринт…
Дверь бесцеремонно открылась, и в кабинет вошли двое. Ухмыльнулся. Этой парочке здешние замки нипочем. Впрочем, я ждал их появления. Устало спросил:
– Один из ваших многочисленных братьев убыл?
Ректор Академидис зло посмотрел в мою сторону. Он вообще недолюбливал меня. Не мог упрекать его в этом. Столько лет безраздельно и спокойно править, а потом – хлоп, и хранитель души нарисовался. Тем более что этой должности не было пару сотен лет.
Но кто ж знал, что меня выберет драконов устав. И то, что живет в недрах Академии. Никто достоверно и не знает, что там прячется, а куб – лишь крошечное воплощение мощи хрустального лабиринта.
– Убыл. Дракон с ним, фанатик своего дела. Все орал и ахал, как так получилось. Записывал в древний теледит правила, озвученные уставом. И откуда он их знает? Уж правила футская…
– Правила футская, дорогой мой друг, придуманы где-то в этих стенах. Не удивлюсь, если душа Академии и стала прародительницей всеми любимого спорта.
Ксавье Монтесорри сел на свободный стул. Постучал по столу. Это намек такой, что гостей надо бы угостить. Но сил не было, и я лишь насмешливо развел руки в немом жесте. У нас сегодня самообслуживание, академик.
Тот хмыкнул, поднялся и твердым шагом прошел в знакомом направлении. Там порылся в моих личных запасах и достал ихтрамарское лунное. Я закатил глаза: истинный фанатик самых лучших спиртных напитков.
– И что теперь с этим делать? Ну, кроме того, что полчаса назад я выставил обнуленных адептов за пределы мраморных ворот.
Ректор выглядел усталым. В последние годы на него много навалилось. Но это не та должность, с которой можно уйти на пенсию. Нет. Только ногами вперед в погребальном саване.
Каждый из нас сможет покинуть Академию только так. Иной дороги нет.
– Они заслужили это. Даже устав подтвердил. А вот что делать с оставшимися…
Монтесорри, как всегда, строил далеко идущие планы. Задавал вопросы, на которые ответ нужен не был.
Настал мой черед усмехаться. Перед глазами встали горящие ненавистью прозрачные голубые глаза. Правильно, девочка, ненавидь меня. Это гораздо лучше того чувства, что испытываю к тебе я с того момента, когда ты врезалась в меня в холле резиденции.
– Учить, господа ректор и академик, учить.
Старый дракон хмыкнул и отпил своего любимого напитка. Прищурился в блаженстве. Ну хоть кому-то хорошо. Хотя правильнее было бы сказать погребальный тост. Если бы Норберн не был такой гелидой…
– А о чем вы говорили за завесой с моей внучкой? Перед тем как поставили первый в истории шести полисов блок дракону.
Снисходительно уставился на ректора. Опять все сначала. Он будет делать вид, что ему не наплевать на нее, а я должен состроить подобострастное выражение лица. Но не в этот раз.
– Это вас не касается.
Монтесорри присвистнул. Ректор же налился красным цветом, как спелый торуз. Но сейчас было не до него. Хотелось выпроводить их поскорее и узнать, прав ли я оказался…
– Бекойн, а не много ли вы берете на себя? Хранитель души – это почетно, вне сомнения, но это не значит, что можно игнорировать меня! Тем более когда дело касается моей внучки!
Зло посмотрел на него. За столько лет так и не удалось разгадать, каков Сильвестр Академидис на самом деле. То он искренне ратовал за все происходящее в Академии, то безразлично относился к самому себе… Ну, в драконовой семейке каждый из пяти братьев не был прост. Хотя самый младший еще не безнадежен…
– Ректор Академидис, вот я никак не пойму: то вы страстно желаете, чтобы Мими покинула Академию, то заботитесь о ее благополучии… В чем соль?
Тот закатил глаза. Он не обязан передо мной отчитываться в этом вопросе, но все же… К удивлению, вместо него ответил академик Монтесорри. Еще одна темная лошадка в этом странном месте:
– Магистр Бекойн, как друг Сильвестра скажу, что тема семьи для него весьма болезненна. Наверняка он сам еще не в курсе, как относиться к присутствию внучки здесь. Видите ли, он до сих пор не простил Элеоноре, что она так с ней поступила и ему запретила брать девочку под свое крыло.
Ошарашенно смотрел на обоих мужчин. Интересное открытие. Ректор буркнул, нервно ерзая на стуле:
– Ксавье, совсем не обязательно посвящать его во все мои семейные дрязги. Тем более что у Бекойна явно не отеческий интерес к Минерве.
А вот это заявление смутило. Да так, что я перевел взгляд в небольшое окно. Там на фоне ночного неба будто бы мелькнула тень летящего дракона. Черного. Нахмурился… Но надежда на то, что Мими все-таки сморило в конце этого дня, не угасала.
– Не отрицаешь… Ну что ж, все мы рано или поздно влюбляемся не в тех людей.
Голос нашего многоуважаемого, себялюбивого и железного ректора дрогнул. С удивлением посмотрел на в момент постаревшего мужчину. Он невесело ухмыльнулся. Я же ответил тем же, добавив:
– Я ее никогда не трону. Пусть лучше обратит внимание на Чейза. Парень явно к ней неравнодушен. Станут самой красивой и знаменитой парой игроков в футскай.
Еще бы в голосе в последний момент не просочилась горечь, но, видно, события дня делали свое черное дело. Я устал контролировать все. Ректор поднялся и поманил за собой друга.
– Никогда не говори «никогда». Я достаточно успел узнать Минерву, чтобы понять, что эта стервочка не станет слушать никого, кроме себя. И это ее самая большая проблема.
Подумал о том, что, хвала святым правящим, девочка меня ненавидит. Давно и прочно. У многих в головах засел образ молодого парня, предавшего свою первую любовь, дружбу и честь. Хоть Эва и простила меня, но не каждый может быть таким щедрым. И не должен. Никто никому ничего не должен.
– Пойдем, Ксавье. Надо решить вопрос с чествованием Норберна. Хоть от него не осталось даже пыли, традиции есть традиции. Академия должна сказать свое слово.
– А мы разве не обсудим расследование?
Тоже встал. И чего пришли, спрашивается? Обсудить то, какие планы у меня на ректорскую внучку? Никаких. С той стороны, что они боятся, никаких, а так постараюсь сделать все, чтобы она успешно окончила Академию и была счастлива.
Потому как за пределами замка я теперь мало на что способен.
– Нет, магистр. Расследования не будет. Это не наша компетенция, и вы не хуже меня знаете, что убийство организовано не в Академии.
Кивнул. Устав бы сразу указал на виновного. Он строг, и ничто из того, что здесь происходит, не остается в тайне. Несмотря ни на что и ни на кого.
Мужчины пожали руки и попрощались легким наклоном головы. Оставили меня одного. Грузно опустился обратно в любимое кресло. Усталость снова накатила, придавив, словно булыжник. Не знаю, сколько просидел так. Думал и думал, гадал и предполагал.
Тяжело вздохнул. Не стоит снова откладывать. Хлопнул в ладоши и сказал в темноту комнаты:
– Я готов.
Передо мной мгновенно возник светящийся шар. Радужный, прекрасный, но холодный и бесчувственный. Не раз убеждался в этом на собственном примере.
– Какова цена спасения меня и адептки с двумя драконами?
Еще никогда не чувствовала такого опустошения. Внутри словно дракон все выжег. Хотя… Ведь так оно и должно было быть?
Меня не оставляли до самой комнаты. Ни команда, ни наши академики. Лишь магистр Бекойн сразу же устранился. Небось стресс с Сапфир снимать пошел. Туда ему и дорога!
Зои, лишь увидев меня, хотела было броситься на шею, но я не дала. Отшатнулась. Девушка, ставшая за это время подругой, понимающе сложила руки впереди себя и не трогала меня.
Прекрасно понимала, что я хочу побыть одна. Без жужжащих над ухом людей. Наедине со своими мыслями, роившимися в голове. Состояние напоминало легкое опьянение.
Как тогда, когда я втихаря в одиночестве попробовала контрабандную бутылку лунного ихтрамарского. Чтобы никто не нашел, просто заперлась в каморке и напилась до дракончиков.
Вот и сейчас меня вело, а перед глазами все качалось. Надо прийти в себя. Схватила из шкафа большое банное полотенце. Оно вкусно пахло, было мягким, и на мгновение показалось, что я снова в маленьком доме на берегу океана.
Нигде не была счастлива, как там в течение жалких нескольких недель пребывания. Надеюсь, когда вырвусь отсюда, то вернусь туда. Приглашу Венуса и зависну с дедушкой и вером Хортоном на пару месяцев.
Кажется, произошедшее слишком сложно даже для такой, как я. Хоть и считала себя не робкого десятка, но, как показало время, оказалась совершенно не готова к событиям этого дня.
Мы выиграли. До сих пор в голове не укладывалось. А все потому, что сразу после финального свистка Ксандр невольно нарушил одно из правил: сделал дыру в куполе стадиона. Оказывается, портить имущество категорически нельзя.
То правило восходит еще к временам, когда стадионы для футская были на вес хрусталя. А когда на поле двенадцать драконов – сохранить целостность непросто. Вот и ввели такое правило. Правда, со временем снизили штраф, нивелировав его до одного балла.
Но этого нам хватило. В сегодняшней игре установилось равновесие. Такое хрупкое и по своей природе невозможное, потому как игра равнялась суду. Странному, изощренному, но в конце одной из сторон обязательно должен был быть вынесен приговор.
С кубом общался грандтренер. Один спрашивал, второй – выбрасывал мерцающие ленты с сообщениями. Толкование было сложным, и даже самый опытный человек в шести полисах недоумевал.
После пары минут выяснения дальнейших действий он развернулся к нам и изрек:
– Победа присуждается команде черных.
Челюсти бледного Бура и стоявших за ним ребят отвисли. Они явно не ожидали подобного. Возмущение нарастало, перекрывая боль от смерти Ксандра.
– Но почему? Как такое возможно? Требую еще один период!
Но Аврелий Стадионис отрицательно покачал головой, объясняя:
– Нет. В случае равенства очков проводится пенальти капитанов. Но ваш капитан погиб, поэтому победа автоматически присуждается команде соперника.
Несправедливо. Ксандр выиграл этот матч, забросив последний мяч и добыв очко. Это их победа. Не его вина, что дракон под приказом пробил купол стадиона. Да и умирать он явно не собирался.
А наша команда в молчании наблюдала, как орущих и возмущающихся адептов выпроваживают со стадиона. Сейчас пыталась стереть это воспоминание. Смыть под струями горячего душа…
Они лились на обнаженное тело, оставляя алые следы. Горячо. Очень. Но сейчас мне необходимо было чувствовать себя живой. Ксандр сказал, что покушение на меня случится сразу после матча. Чувствовала, что случилось.
Если бы не Тим и радужное сияние, то я бы сгорела заживо сразу после Ксандра. И Вита последовала бы за мной. Тот, кто планировал нападение, не Норберна хотел убрать, а меня…
Он прекрасно знает, на что я способна и как буду действовать. Хотя, скорее всего, Ксандр тоже неспроста попал под горячую руку. Возможно, этот кто-то был в курсе нашего спора.
Голова разболелась. Едва не раскалывалась на миллион маленьких частей. Выключила воду, замоталась в полотенце. Маленькая ванная наполнилась паром, и видимость упала. Прямо как тогда, сразу после матча, там, за пределами купола.
Внезапно стало невыносимо тошно, тоскливо, и я стряхнула полотенце, бросила его, накидывая на ходу на голое тело халат. Под завесой Дара, появившейся, едва только подумала, вырвалась из ванны наружу.
Не могу больше здесь находиться, мне нужно на волю. Вита. Где Вита? Я хочу в воздух!
Словно почуяв мое состояние, дракон отозвалась. Я скорее почувствовала, что она спешит ко мне навстречу. Не хотелось медлить ни минуты. Поэтому… Рванула из комнаты к ближайшему окну. Пара мгновений – и распахнула его. Морозный воздух врезался в легкие, заполнил их до болезненного спазма.
По щекам заструились слезы, а я шагнула в бездну, чтобы быть подхваченной своим побратимом. Ее стихия – ночь… Как и ночной стражник, она сливалась с небом, которое словно в насмешку стало кристально чистым. Большая редкость для Нортдара.
Холод окутал, прокрадываясь под халат, и кожа покрылась мурашками. Накинула на себя завесу – немного помогло.
На самом деле метель улеглась, и на улице стало тихо. Ветер успокоился, и волосы раздувало только от ускорения Виты. Она заскользила вдоль замка. Наверняка завтра встану с простудой, ведь вылезать на мороз сразу из душа – чистейшее безумие.
Но еще большим безумием было бы завернуться в одеяло и сидеть на кровати, глядя в стену. Поэтому обжигала легкие с каждым вздохом, чувствуя, как ветер размазывает слезы по щекам. Кудрявые волосы растрепались, лезли в глаза.
– Выше, девочка, выше!
Я почти кричала, умоляя ее подняться так высоко, где не достанут взгляды людей, драконов или вообще кого-нибудь. Хотелось одиночества, хотелось спрятаться, как когда-то в детстве. Как в тот день, когда собственными глазами наблюдала, как тело отца падало вниз с невероятной высоты.
В тот день винила себя, как никогда в жизни. Впервые о чем-то жалела. И молилась. Всем святым правящим, драконам и пустыне. Всему, что приходило в голову. Лишь бы он выжил, лишь бы не умер. Из-за меня…
А потом пустота и отрешенность, потом Эва и личный отряд спасателей и моя Вита. Маленькая черная смерть с фиолетовыми глазами, покорившими с первого взгляда. Сколько их было еще потом, прежде чем не села и не взлетела на ней к самому солнцу.
О проекте
О подписке