2

Четверг, 30.01.1975 г.

Не доходя до гостиницы, свернул к магазину. Набрал там жратвы всякой примерно на три рубля с лихуем: колбасы докторской, хлеба, сырков плавленых штук шесть, лука зеленого с большими головёшками и итогово подчеркнул всё бутылочкой портвешка три семерки. Ввалился со всем этим желудочным безобразием в подвал. Кроме Вовки, радостно встретившего меня, нагруженного припасами, там сидели еще несколько разновозрастных пацанов.

Подвал этот никогда не закрывался, и никто не крал отсюда матрасы на лежаках, старенькую радиолу и гитару-шестиструнку. Здесь было тепло зимой и прохладно летом. Здесь пережидали родительские репрессии матерые двоечники. Здесь просто так сидели и общались пацаны, когда им надоедало слоняться по городку и мозолить глаза взрослым и ментам. Чужаки опасались сюда заходить без спроса. К нарушителям применялись различные меры воздействия, вплоть до набивания морд и пинания других частей тела.

Лампочка светила только в самой большой комнате. В других частях подвала было цивильно только в близлежащих комнатах, но со свечным освещением. Там тоже располагались лежаки. В остальных помещениях было грязно, вонюче и клопно. Для ночевки на всякий случай место показалось вполне удобным. Удовлетворившись мыслями и немного поев, предоставил телу право насладиться дальнейшим насыщением. Чуть не угробил этим парня. Чика подавился куском колбасы и долго откашливался. Затем принялся упрекать Вовку:

– Ты чего мне в рот сунул? Чуть не сдох из-за тебя.

– Ничего я тебе в рот не совал. Сам откусил, сука, – возмущенно заорал Медик, – Если у тебя мозги отсохли, то это к Перлику. Он тот ацетон тогда притаранил. От которого чуть все не сдохли.

– Причем здесь я? – возмутился мелкий веснушчатый пацан, – Я предупреждал. Сами то духло захотели нюхать.

Наоравшись и не переставая работать челюстями и кадыками, подростки переключились на другие темы, которые мне были абсолютно по барабану. Я прислушался к разговору в момент, когда Змей заинтересовался у Чики происхождением еды. Тот с удивлением ответил:

– Зачем спрашиваешь?

– Потому и спрашиваю, что если у матери, деньги стырил, рубль мне верни? – терпеливо объяснил Вовка.

– Не, мать я не обносил. Собирался только, да и забыл чё-то. Поперся сюда, как обещал, – ответил Пашка.

– А откуда вся эта жратва, бухло? – начал заводиться Змей.

– Мне откуда знать? – тоже завелся Чика.

– Все пацаны видели, как ты ввалился сюда весь из себя такой счастливый. Лыба до ушей. Я прямо тебя не узнал сначала. Всё это притащил, – орал Вован.

– Да, ладно! – не поверил Чика и вдруг обмер.

Его пальцы нащупали в кармане бумажки купюр. Не веря себе, пацан вытащил руку из кармана. На ладони лежали целых три рубля. Пацанье счастье!

– Что это? – прошептал потрясенно Чика.

– Деньги, – ответил просто Змей, – Рубль мне верни!

– Ребята, вдруг это нечистая сила со мной играет? Я слышал про такое от маминых подруг. Надо бы эти деньги в святую воду бросить.

Я про себя ухахатывался. Такое ни в одном театре не увидишь.

– Чика, кончай, комедию ломать. Будто я тебя не знаю. Любишь всегда придуриваться. За сегодня несколько раз меня развел. Тренируешься перед контрольной, чтобы математичку обмануть? Давай мой рубль, а остальное можешь кидать в любую воду, – злился Вовка.

Чика без возражения отдал рубль, положив остальное в карман.

– Слышь, Чика. Если тебе деньги не нужны, то отдай мне, – предложил ему Шило.

– И мне… И мне, – загалдели другие ребята.

Тело никому не ответило, продолжая безучастно смотреть в одну точку.

– Ладно, отвалите от него…, – решил Змей.

Снова они болтали ни о чем. Кто-то включил радиолу. Полилась песня Джо Дассена «Лете Эндиен».

– А я «Летит би» Битлов научился играть, – вдруг сказал Шило.

Ему передали гитару. Он уселся поудобней и, после нескольких проб, заиграл, подпевая подобиями английских слов и немного гнусавя. Очень сносно, даже неплохо сыграл. Парень имел задатки музыканта. Я очень заинтересовался исполнением и незаметно для себя вылез на первый план.

– А что ты еще умеешь? – спросил его.

– «Естедей» Битлов.

Шило старательно попытался воспроизвести сложную композицию, напевая под нос. Получилось не ахти. Не доканчивая, перескочил на незнакомую русскую песенку, по стилистике напоминавшей раннюю «Машину Времени». Оказалось, что я угадал. Незнакомая песня называлась «Продавец счастья». Пацаны с удовольствием подпевали. Подростковые голоса очень органично сочетались с немудрящей песней. За ней последовала «Ты или я». Эту уж я знал. «Солдат», «Наш дом», «Битва с дураками» – все знаменитые песни этой группы. Еще одна неизвестная для меня, про замки в небе. Пацаны смотрели влюбленными глазами на Шило, Сашку Шиловского, длинного, узкоплечего восьмиклассника, с тонкими нервными пальцами, порхающими мотыльками по струнам. Чем-то он мне напоминал юного Кеану Ривза. По чикиной памяти, парень учился неплохо, но предпочитал общение со шпаной.

Из полуприглушенной радиолы полилась знакомая мелодия. Дип Перпл играл свою известнейшую композицию «Дым над водой». Я невежливо прервал Шило, проорав по-английски:

– Smoke on the woter!

И жестом показал желание прибавить звук. Звук усилили, но шорохи и скрипы сводили эффект к минимуму. Музыка с трудом продиралась к нашим ушам. Песня окончилась, на волне заговорили по-немецки. Звук сделали тише.

– Классный музон. Ни разу не слышал такое, – признался Шило.

Он в школе считался знатоком современной музыки, и дома имелись два мафона: катушечный и кассетный, набор записей Биттлов, Роллингов, Высоцкого, Машины Времени. Его брат Анатолий, учась в старших классах школы, создал группу «Спектр». Бацали роковые композы, но и обычную попсу на всяких свадьбах не отторгали. На конкурсах для молодёжных ансамблей пару раз заняли призовые места и даже получили признание от местного сельхозруководства. По правде сказать, признание было обеспечено благосклонностью дочки директора Юлии. Ребячья группа была приглашёна работать в ДК посёлка в качестве полноценного ВИА. Со временем репертуар от ультрасовременного рокового почти полностью стал солиднопопсовым. Состав обновился почти полностью. Парни ушли кто на учёбу, кто в армию, а кто просто психанул и разругался. Зато пришли возрастные креатуры клубного начальства. В ВИА на фоне патлатых валетов замелькали печальноглазые неудовлетворённые дамы и лысоватые пожухлые тузы.

Знакомство с местной принцессой помогло Шиловскому получить направление в МГУ от предприятия, обучаться почвоведению. Учась в Москве, он все равно находил время на репетиции своего детища. Шило младший упрашивал братца взять его в ансамбль гитаристом, но тот отбояривался общими обещаниями.

– Это – Дип Перпл, хардроковая группа. В семьдесят первом у них вышла пластинка «Машин хед» с этой песней, – пояснил я.

– Мой брат со Стасом Наминым из «Цветов» знаком. Обещал и меня с ним познакомить, – решил восстановить пошатнувшийся авторитет Шило и предложил:

– Чика, говорят, что ты на гитаре аккорды разучиваешь? Может, сыгранёшь чего-нибудь?

Играть на гитаре я умел. Вот только надо определиться с тем, что можно исполнять, а что ещё не существует в природе. Я задумался. Пацаны это расценили по-своему и принялись упрашивать. Битлов можно безопасно играть. Сыграю ка я «Рок-эн-Ролл Мьюзик».

Классно гитара настроена. Звук сочный получался. Я орал по-английски в экстазе. Песенка заводная. У пацанов морды были довольные.

– Ещё! – кричали.

– У тебя неплохо получается. Лабаешь на гитаре вполне профессионально, – высказался Шило.

Сыграл еще им «Мишель», «Хелп», «Энд Ай Лов Хе». С последней песней немного запалился. Если в первых быстрых песнях слова не были явными. То в последней, медленной, они проговаривались четко. Хорошо, что никто, даже Шило не знал особо английский. Подумали, наверно, что как все по-попугайски выражался.

Хотел закончить концерт, но пацаны упросили продолжить.

Решил перейти к русским песням. Высоцкого опасно пока давать. Он в самом разгаре своего творчества. Вилли Токарева? Он только-только эмигрировал в Америку. Некоторые песни еще не родились. Вот и классно. Ничего страшного, что Вилли их сочинит немного позже. Никто про мой подлог не узнает.

 
– Я увлекаюся спортивною рыбалкой:
Ловлю рыбешку в холод, дождь, жару и снег…
 

Пацаны визжали от восторга и подпевали не вполне по тексту:

 
– Эх, хвост, чешуя…
Не поймал я них…
 

Заставили, гады, еще раз исполнить. Шило завистливо пытал насчет песни. Назвал автора, объяснил, что эмигрант. Сбацал еще «Небоскребы», опять несколько раз. Напоследок решил исполнить хитовую «Тетю Хаю». Ну все! Появилось новое пацанячье божество в моем облике. Предмет для обожаний и прочих восторгов.

– Давай еще, – прорыдали ребята.

– Бл…, я чего, нанимался, – завелся я, но тут же натолкнулся на залп из котошрековских взглядов.

Обреченно взялся за гриф и решил напустить романтики. Объявил следующую песню:

– «Ты у меня одна» Юрия Визбора.

Не понял, что случилось. Видимо, я раскрутил какие-то эмоции у пацанов. Перлик шмыгал носом и предательски блестел газами.

Я объявил другую песню:

– Это из Константина Никольского.

– Знаю Костика. Вернее, брат с ним хорошо знаком, – радостно завопил Шило, – В «Цветах» играет на гитаре. Приезжал к нам, вернее к брату на день рождения.

Исполнил первые аккорды, торжественные и печальные…

– О чем поет ночная птица. Одна в осенней тишине. О том, с чем скоро разлучится и будет видеть лишь во сне…

Песня засасывала меня всего. Я словно воспарился ввысь. С каждым словом, с каждым ударом пальцев по струнам, возрастала некая сила.

– …Лети, я песню допою! – орала моя глотка.

Невероятно красивый проигрыш будто вырвался из моих рук, и улетел куда-то вдаль…

Я потерял сознание!

Увидел себя, вернее Чику, со стороны и всю подвальную компанию мальчишек, уставившихся на тощее чудо. Чикино тело медленно, как в замедленной киносъёмке, опрокидывалось на спину. Внезапно вся картинка оказалась будто смазанной. Все светящиеся точки, все фрагменты превратились в вытянутые линии. Светящиеся линии слились в сплошной тоннель, по которому меня стремительно уносила незримая сила.

Меня охватил покой и свет. Неявно проступающие контуры создавали ощущение тумана вокруг меня. Часть фрагментов сложилась в человека, шествующего ко мне. Фигура худощавая, спортивная, вместе с тем одетая в странную хламиду. Вокруг его головы разливалось свечение. Я узнал мужика, не давшего мне зайти в свет.

– Наконец-то удалось тебя вызволить сюда! – с радостной улыбкой произнес подошедший.

– Где я? – задал свой вопрос немного испуганно.

На это мой собеседник равнодушно махнул прозрачными конечностями:

– Это неважно. Одно из незанятых пока мест… Междумирье.

Только теперь заметил, что общался с мужиком без голоса, мыслями.

– Я снова умер? – сразу попытался определиться.

– Относительно реальности твоего носителя – нет. Видишь вон ту серебристую нить? Она связывает тебя с новым носителем.

– А почему я тогда здесь?