Отзывы на книги автора «Максим Замшев»

Метроном на обложке это рецензия в стиле хойку. Все 500 с лишним страниц меня качало из классно в картонно, из года 1948 в 1985, от любви к злобе.

В основе романа реальная история советского композитора Александра Локшина. Этого мальчика угораздило родиться в реальности Диктатуры пролетариата. Идеальный кандидат на травлю и оговор - интеллигент, талантливый композитор и еврей. Наивно решивший написать музыку на стихи Бодлера. Это в 1939-то году.

Наглеца за такое из консерватории вышибли естественно. И запомнили. И при удобном случае ввернули фигурантом в архитектуру доносов и обвинений. Ни талант, ни поддержка коллег по цеху Локшина не спасли. Сын композитора Александр 20 лет исследовал обвинения против отца и выпустил две книги, где приведены доказательства его невиновности.

В книге две ведущие сюжетные линии - история опального композитора, в романе он Лапшин, что написана почти дословно, документально. И семейная сага коллеги и учителя Лапшина Льва Норштейна. В центре этой истории внук Льва, Арсений. Талантливый, но страдающий от жесткой психологической травмы музыкант-исполнитель. Обе истории развиваются паралельно, мало пересекаясь друг-с-другом. Повествование в обеих скачет между 48 и 85 годами, ничуть не напрягая читающего. Манера письма у Замшева мягкая, читалось легко.

Сначала озвучу минусы - часть второстепенных персонажей у автора прихрамывает, кое-что из фактов искажено “для красного словца”: оперативник Отпевалов вышел по балаганному, очень уж упивается злобой; работник французского посольства шатается по московским коммуналкам и пьет водку со студентами, в 48-то году; да и слишком большой срок за распространение самиздата в середине 70-х получился у Саблина. Однако, господа, это все же художественный роман, а не документальная хроника. Пусть его врач и француз, но опер все же черноват вышел.

Теперь о хорошем. В нем все что так любилось в детстве и юности.

Все эти московские дворы и переулки. Филигранно прописанная разница меж румяной московской уличной толчеей и сырой резкостью летящих питерских проспектов.
То, что сейчас ни за какие коврижки не найдешь. Москва и Питер брежневских и горбачевских времен, канувшие в Лету без возврата и права на помилование.
А еще, увы я капитан очевидность, в романе много музыки - “Течение мыслей его сейчас напоминало музыку Дариуса Мийо — нервную, не находящую покоя, в чем-то безоглядную, а в чем-то эстетски осмотрительную”, инструментов “инструмент его тут, насупившийся какой-то, будто сгорбленный, глядящий на все исподлобья”.
Повторюсь, но язык у романа хорош, читалось мягко, легко, “Концертмейстер” замечательная компания для зимнего вечера. Понравится любителям семейной прозы, больше московских, чем питерских историй, тем, кому будет интересно узнать мужскую точку зрения на чувства, ну и к звукам причастным любителям классики. Жаль только концовка подкачала. Слишком уж все хорошо закончилось. Сказочно.

Если у книг есть душа, то у этой она полна музыки. Музыка, музыка, музыка. На каждой странице, в каждой главе. И ничего удивительного тут нет, ведь речь в ней идет о семье музыкантов и композиторов. И это просто отличная семейная сага.
Метроном на обложке не случайно. Взмах — и мы в 1947 году в послевоенной Москве. Еще взмах — в 1985 между Ленинградом и Москвой. А между ними переплетенные судьбы людей.
Нота за нотой нам раскроется вся партитура произведения. Кто друг, кто враг, а кто просто стал жертвой стечения обстоятельств и коварных интриг. Зачитаешься.

Если у книг есть душа, то у этой она полна музыки. Музыка, музыка, музыка. На каждой странице, в каждой главе. И ничего удивительного тут нет, ведь речь в ней идет о семье музыкантов и композиторов. И это просто отличная семейная сага.
Метроном на обложке не случайно. Взмах — и мы в 1947 году в послевоенной Москве. Еще взмах — в 1985 между Ленинградом и Москвой. А между ними переплетенные судьбы людей.
Нота за нотой нам раскроется вся партитура произведения. Кто друг, кто враг, а кто просто стал жертвой стечения обстоятельств и коварных интриг. Зачитаешься.

Всё начиналось как история гнусного предательства (почти детективная), а закончилось сладенькой, домашней, холёной мелодрамой.

В тысяча девятьсот сорок девятом году в Москве, в Борисоглебском переулке "нарисовалась" шумная околобогемная тусовка. ("Там были девочки: Маруся, Роза, Рая и ихний спутник — Васька Шмаровоз"). Много бухали, а ещё занимались тем, чем сегодня занимаются твиттерские балаболы, то бишь хаяли действующую власть. Но... недолго музыка играла, недолго фраер танцевал. Кто-то донёс и двоих тусеров (самых буйных) отправили по этапу. ("По тундре, по железной дороге...")

Первая половина романа построена на занимательной интриге — кто же из друзей-приятелей засланный казачок, стукач, эмгэбэшный осведомитель? ("Он пил, как все, и был, как будто, рад. А мы? - его мы встретили как брата! А он назавтра продал всех подряд. Ошибся я, простите мне, ребята!") Но что-то пошло не так. Видимо, Замшева порядком задолбала горькая тема сталинских репрессий и он решил её немного подсластить, добавить клубнички. Начиная со второй половины автор всецело отдаётся любовной романтике — сопливой и слюнявой, как носовой платок гриппозника.

Тридцать страниц они гуляли по городским улицам, держась за ручки, болтая о всякой необязательной фигне, ещё двадцать — разглядывали тарелки и большим половником наливали дымящийся суп. Сорок страниц он мечтал о ней, а на сорок первой она его трахнула.

Так, постепенно, книга превращается... книга превращается... превращается книга... в нечто бульварное, вроде одноразовых любовных романчиков с обязательным хэппи-эндом.

Всё начиналось как история гнусного предательства (почти детективная), а закончилось сладенькой, домашней, холёной мелодрамой.

В тысяча девятьсот сорок девятом году в Москве, в Борисоглебском переулке "нарисовалась" шумная околобогемная тусовка. ("Там были девочки: Маруся, Роза, Рая и ихний спутник — Васька Шмаровоз"). Много бухали, а ещё занимались тем, чем сегодня занимаются твиттерские балаболы, то бишь хаяли действующую власть. Но... недолго музыка играла, недолго фраер танцевал. Кто-то донёс и двоих тусеров (самых буйных) отправили по этапу. ("По тундре, по железной дороге...")

Первая половина романа построена на занимательной интриге — кто же из друзей-приятелей засланный казачок, стукач, эмгэбэшный осведомитель? ("Он пил, как все, и был, как будто, рад. А мы? - его мы встретили как брата! А он назавтра продал всех подряд. Ошибся я, простите мне, ребята!") Но что-то пошло не так. Видимо, Замшева порядком задолбала горькая тема сталинских репрессий и он решил её немного подсластить, добавить клубнички. Начиная со второй половины автор всецело отдаётся любовной романтике — сопливой и слюнявой, как носовой платок гриппозника.

Тридцать страниц они гуляли по городским улицам, держась за ручки, болтая о всякой необязательной фигне, ещё двадцать — разглядывали тарелки и большим половником наливали дымящийся суп. Сорок страниц он мечтал о ней, а на сорок первой она его трахнула.

Так, постепенно, книга превращается... книга превращается... превращается книга... в нечто бульварное, вроде одноразовых любовных романчиков с обязательным хэппи-эндом.

«… не в те ли годы

Наш день, как будто у груди

Был вскормлен образом свободы,

Всегда мелькавшей впереди.»

А. Фет

В двух (других пока нет) отзывах на эту книгу, написанных до меня, наблюдается интересная коллизия.

Первый автор чуть не увидел в произведении заказ Ассоциации рестораторов, – так много в романе главный герой Антон «шляется» со своей девицей Майей по кафе, ресторанам, пирожковым, вареничным и пельменным. Но не увидел. Считает рецензент: этого не может быть, потому что Максим Замшев слишком малоизвестный писатель, чтобы получить такой дорогостоящий заказ. Вообще, по мнению первого, в романе все плохо: Антон «снимает шлюх», детективная линия «притянута за уши», а девушка-ромашка превращается в развратницу, пособницу террористов и лидера оппозиционной журналистики. Советский Союз конца 70-х не похож сам на себя, не могло быть там организованного бандитизма, связанного со строительством объектов государственного значения и манипулирующего ЦК КПСС.

Ничего этого в книжке нет. Что-то подобное, но не это. И не важно, что автор рецки, в силу занятости, видимо успел лишь проглядеть книжку, –главное, что роман ему не понравился.

И наоборот. Второй рецензент исполнил такой панегирик, что горевать не приходится никому. Ни то, что маме. Это, мол. роман «о людях, ищущих свой путь», «уникальное сочетание чистой психологической прозы и жесткого детектива, от которого трудно будет оторвать». Что оторвать, не дай бог от кого оторвать? Не понятно. Все в таком высокопарном духе. И наконец, надо, мол, нужно (!) «Вольнодумцев» включать в школьную программу!

Как бы там на было, – мне книжка понравилась. Конечно, это не шедевр, достойный включения в школьную программу, но вполне увлекательный, местами очень достойный современный роман.

В нем, между прочим, раскрыта почти ни кем не поднимаемая сейчас психология молодежи из протестной части нашего общества. Психология борцов с режимом, тайных заговорщиков из вечных студентов, провизоров, мерчандайзеров, охранников ЧОП, несостоявшихся художников, режиссеров, историков, торговцев, массы других несостоявшихся людей. Людей обозленных и зашоренных потоком негатива о «тирании», информации, в которой никто из них не хочет разобраться. Они мечтают разорвать сознание народа и заставить его свергнуть ненавистный режим. И это не пародия, не карикатура. Образы их вполне узнаваемы, каждому из нас кто-то из них обязательно встречался.

Максим Замшев сумел хорошо показать внутреннее содержание, этические принципы и моральный распад их клана, в центре которого неизбежно оказывается завербованный (или добровольный по убеждениям) провокатор-предатель.

Отступник, он не только докладывает полиции обо всем, что происходит внутри протестной, революционной среды. Он обязан являться сторонником самых опасных планов и рискованных действий, отрицания любых компромиссов с властью. Искренние же адепты движения всегда хотят расправиться с провокатором. Узнать бы только кто он …

Все о том же, в России мы это проходили.

Все старо как мир, но интересно в современном изводе.

О любви к литературе, о тяге к чтению написано блестяще.

О любви. О взаимности.

О смертельной болезни. О стремлении помочь.

О Москве. Как-то по-особому, с другого ракурса.

Москва просыпалась неохотно, ранние люди задумчиво шли по мостовым, магазины, лавки, кофейни ещё не открылись, холодная зимняя бесприютность текла из дворов на улицы и останавливалась у проезжей части. Дворники кое-где скребли снег с привычным отвращением к этому занятию. Почему-то сейчас он особо остро ощутил в Москве что-то византийское. Когда учился в школе, история Византии буквально сводила его с ума. Он скупал все книги по этой теме, что находил. И вот теперь его уставшее за непонятную тревожную ночь воображение приписывало сталинскому ампиру Кутузовского проспекта тайное византийское значение.

«Полицейская», детективная линия тоже не дурна.

«За жизнь полицейский обретает массу врагов. Без смертной казни самые отъявленные мерзавцы рано или поздно выходят на свободу. И многие стремятся отомстить тем, кто их когда-то поймал».

Дружба молодых лейтенантов милиции, через много лет ставших полицейскими генералами, оказалась вовсе не дружбой, а взаимной скрытой борьбой за успех, за карьеру и влияние. Кто-то из них готов на любую подлость, любую «подставу», чтобы самому добиться должности.

Молодежь, как слепые котята. Всегда разменная монета в борьбе сильных мира сего.

Много еще о чем, старом как мир.

Точна и бесспорна характеристика романа, данная Александром Мелиховым: "умно, изящно, увлекательно". Но почему же европейская проза? Разве Максим Замшев не продолжает традиции Бориса Пастернака? Когда настоящий поэт пишет прозу, это всегда изящно, образно, глубоко.
Эстетика художественного слова – вот чем особенно ценно это произведение.
Нельзя умолчать и о сложной, до мелочей продуманной структуре романа, о живых героях, действующих свободно, за пределами авторской воли (их лица и даже голоса осязаемы). Роман многослоен, он не только о человеке и его месте в истории, но и о роли истории в судьбе человека, о бесконечной взаимосвязи всего со всем, о возможности выбора и необходимости честного диалога с самим собой.
И, конечно, музыка, звучащая в каждой строке, пронизывающая и окутывающая, выводящая текст на новый уровень... Можно без конца вдаваться в многословие, но лучше книги всё-таки не скажешь. Желаю Максиму Замшеву думающих читателей.