Русские армии наступали порознь, в обход Мазурских озер (1 я армия от линии реки Неман, с востока; 2 я армия от линии реки Нарев, с юга), где немцами был создан сильный крепостной район. Наступление русских армий на различных направлениях в итоге обозначило вторжение русских в Восточную Пруссию не как фронтовую операцию, в которой армии связаны общностью цели и взаимной поддержкой, а как две разрозненные армейские операции^[87].

С утра 4 августа, на шестнадцатый день с объявления войны, войска 1 й армии стали переходить государственную границу. Против генерала Ренненкампфа были развернуты основные силы германской 8 й армии. В этот же день 1 й германский корпус был отброшен от Сталлупенена, и воодушевленные первым успехом русские бросились вперед. 7 августа развернулось первое значительное сражение на Восточном фронте – под Гумбинненом, где 8 я германская армия потерпела первое поражение. Известие о выдвижении 2 й русской армии к государственной границе побудило командарма-8 начать отход в глубь Восточной Пруссии.

В 21 час 7 августа генерал Притвиц, ошеломленный результатами Гумбинненского сражения, отдал приказ об отступлении за Вислу – то есть об очищении Восточной Пруссии. Поздно вечером 8 августа, когда под давлением собственного штаба опомнившийся от первоначальной паники генерал Притвиц уже переменил свое решение и приступил к разработке операции против 2 й русской армии, начальник германского Генерального штаба ген. Х. Мольтке-младший предложил кайзеру сменить командование 8 й армией.

В итоге 10 августа на Восточный фронт прибывает новое командование – ген. П. фон Гинденбург и его начальник штаба ген. Э. Людендорф. Этим людям предстоит командовать Восточным фронтом до середины 1916 года, после чего они возглавят Верховное командование Германии, а значит, и всего Центрального блока. Впоследствии оба генерала сыграют чрезвычайно важную роль в передаче высшей власти в Германии национал-социалистскому режиму А. Гитлера.

Само по себе назначение Гинденбурга и Людендорфа уже означало, что они обязаны наступать во что бы то ни стало и отразить русское вторжение в Восточную Пруссию. А так как единственным наработанным шаблоном для действий германских войск в этом районе были данные предвоенных полевых игр графа Шлиффена, то действия Гинденбурга во многом были заранее запрограммированы данным обстоятельством: после отхода немцев перед 1 й русской армией операция на окружение предполагалась против 2 й русской армии. То есть в результате неудачи под Гумбинненом и последовавшего вслед за этим отступления перенести удар на русскую 1 ю армию уже не представлялось возможным: в этом случае русские действительно брали немцев в клещи.

Между тем медленно двигавшаяся к германской границе 2 я армия ген. А.В. Самсонова официально включала в себя шесть армейских корпусов (из которых один вскоре убыл в 1 ю армию (2 й корпус)) и три кавалерийские дивизии. Таким образом, на бумаге 2 я армия представляла собой внушительную силу, способную если и не разбить в одиночку 8 ю германскую армию, то как минимум успешно ей противостоять. На деле перспективы наступления 2 й армии выглядели вовсе не так радужно.

Во-первых, 1 й армейский корпус находился в непосредственном подчинении Ставки Верховного главнокомандования. Назначенный главковерхом, дядя царя, великий князь Николай Николаевич, рассчитывая открыть третье операционное направление (на Берлин), категорически запретил продвижение 1 го армейского корпуса севернее городка Сольдау, находившегося на левом фланге наступавшей 2 й армии. Верховный главнокомандующий посчитал, что, располагаясь в Сольдау, 1 й корпус и так сумеет прикрыть фланг 2 й армии ген. А.М. Самсонова.

Во-вторых, 6 й армейский корпус также выпадал из распоряжения генерала Самсонова, подчиняясь напрямую главнокомандующему армиями фронта ген. Я.Г. Жилинскому, который двигал войска комкора-6 ген. А.А. Благовещенского на север, на Бишофсбург, рассчитывая где-то там соединиться с частями 1 й армии. А так как конница, в свою очередь, обеспечивала фланги фактически не подчинявшихся генералу Самсонову корпусов, то ясно, что командарм-2 не мог руководить действиями своей кавалерии в должном объеме. Центральные же корпуса почти не имели корпусной конницы, а следовательно, не имели и разведки.

В итоге выходит, что фактически ген. А.М. Самсонов командовал только центральными корпусами (23 м (в составе одной пехотной дивизии), 15 м и 13 м), стремившимися перерезать железную дорогу Кенигсберг – Алленштейн – Остероде – Торн, чтобы совместно с 1 й армией окружить всю германскую восточнопрусскую группировку. Итого – пять пехотных дивизий вместо тех девяти пехотных и трех кавалерийских дивизий, что числились «на бумаге». В таком варианте численность войск А.В. Самсонова резко уступала неприятелю, не говоря уже об артиллерии. И чем дальше на север двигались войска генерала Самсонов, тем больше «провисали» их фланги, подставляя свои тылы под удар противника, задолго до войны подготовившегося к проведению как раз такой операции по разгрому русской Наревской армии.

В свою очередь, генерал Людендорф, фактически руководивший действиями немцев, превосходно сознавая мощь русских перволинейных дивизий, сразу же понял, что сражение с обеими русскими армиями одновременно грозит ему поражением. Таким образом, следовало бить русских поодиночке, пользуясь тем преимуществом в маневре, что предоставляла в руки немцев заблаговременно подготовленная оборонительная система Восточной Пруссии: железнодорожная сеть, система складов, укрепленные районы.

План штаба 8 й армии устанавливал: 17 й армейский и 1 й резервный корпуса сдерживают продвижение русской 1 й армии, в то время как 20 й армейский, 1 й армейский и Сводный (части гарнизонов крепостей Торна, Кульма, Грауденца и Мариенбурга) корпуса готовятся обойти 2 ю русскую армию с левого фланга. При этом 20 й и Сводный корпуса непосредственно противостоят центральным русским частям, а 1 й корпус производит обходной маневр через район Сольдау – Уздау с последующим выходом в тыл 2 й русской армии. В случае же если 1 я армия русских не озаботится быстрым преследованием отходящей главной немецкой группировки, то 2 я русская армия берется в кольцо двойным охватом. Именно так эту операцию разрабатывал еще граф А. фон Шлиффен, и именно здесь немцам с русской стороны «подыграли» Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич и главкосевзап ген. Я.Г. Жилинский, подчинившие самим себе фланговые корпуса 2 й армии.

Обеспокоенное обозначившейся возможностью очищения Восточной Пруссии, Верховное германское командование 8 августа, одновременно с назначением Гинденбурга и Людендорфа, распорядилось о первых перебросках с Запада на Восток. Главной причиной этого решения стали колебания германского военно-политического руководства в связи с успешным вторжением русских в немецкие пределы. Поражение под Гумбинненом от 1 й русской армии, подкрепленное успехами 2 й русской армии у Орлау – Франкенау, побудили ген. Х. Мольтке-младшего перестраховаться. Три армейских корпуса были изъяты из группировки, дравшейся во Франции (при этом два корпуса – из ударного правого крыла), и двинуты для посадки в эшелоны. Гвардейский резервный и 11 й армейский корпуса прибыли к Гинденбургу уже после поражения 2 й русской армии, но при их активном участии из Восточной Пруссии была выбита 1 я армия. 5 й армейский корпус был затем возвращен на французский фронт, но опоздал к началу битвы на Марне.

Таким образом, наступление русских в Восточную Пруссию ослабило германцев на Западном фронте накануне решительного сражения и в самом ответственном участке фронта. Генерал Людендорф – один из наиболее верных и последовательных учеников графа Шлиффена – больше своего главнокомандования опасался за судьбу решающего сражения, отказываясь от помощи. Но наплыв беженцев в Берлин и давление определенных политических, финансовых и придворных кругов вынудили ген. Х. Мольтке-младшего послать на Восток подкрепления с Запада. По иронии судьбы, эти войска были взяты с главного направления, на котором решалась судьба всей войны, ибо выигрыш битвы на Марне отдавал немцам Париж и Францию^[88].

11 августа 1 я русская армия, подчиняясь директивам штаба Северо-Западного фронта, начала свое движение на крепость Кенигсберг по обоим берегам реки Прегель, тем самым еще более отдаляясь от 2 й армии. П.К. Ренненкампф донес Я.Г. Жилинскому, что 1 й и 17 й германские корпуса, скорее всего, отступают в крепость: командарм-1 стал инициатором движения на Кенигсберг, а главнокомандующий войсками фронта поддержал его. В итоге на юг из состава многочисленной кавалерии 1 й армии (до двадцати тысяч сабель) отправился только слабый конный отряд ген. В.И. Гурко.

Как только выяснилось движение войск генерала Ренненкампфа на Кенигсберг, Э. Людендорф приступил к организации маневра по двойному охвату армии Самсонова. На направлении движения войск 1 й русской армии были оставлены всего-навсего кенигсбергская ландверная дивизия с северного фланга и две кавалерийские бригады, отступавшие завесой по фронту. Все прочие силы были брошены на юг, против 2 й русской армии. 10 августа Гинденбург отдал директиву по производству необходимой перегруппировки для нового сосредоточения, которая должна была происходить на ходу, еще до выхода войск в район операции. В этот же день, 10 августа, штаб 2 й армии, встревожившись упорным сопротивлением противника в бою у Орлау – Франкенау, запросил штаб фронта о подкреплении левого фланга армии. Пока подкреплений не было, ген. А.М. Самсонов попросил придержать темпы наступления. Ответом главкосевзапа ген. Я.Г. Жилинского стало обвинение Самсонова в трусости: «Видеть неприятеля там, где его нет – трусость, а генералу Самсонову быть трусом я не позволю!»^[89]

Теперь 2 я армия, подстегиваемая своим оскорбленным начальником, бросилась вперед без оглядки, навстречу гибели. 20 й германский корпус отходил перед 2 й армией на северо-запад, по направлению к Остероде. Центральные русские корпуса бросились за ним, полагая, что настигают главные силы противника, и тем самым подставили свой правый фланг и тыл подходившим с северо-востока неприятельским 17 му и 1 му резервному армейским корпусам. Левый же фланг, куда выходил германский 1 й армейский корпус, «провисал» вследствие распоряжения Ставки не продвигать 1 й корпус севернее Сольдау.

Пока русские надеялись организовать разгром неприятеля, немцы уже приступили к проведению маневра на окружение, пропагандировавшегося графом А. фон Шлиффеном под наименованием «Канн». Германский 1 й армейский корпус ген. Г. фон Франсуа 13 августа перешел в наступление против русского 1 го корпуса в районе Уздау. Франсуа намеревался отбросить русских за Сольдау, чтобы открыть себе прямую дорогу в тыл всей русской 2 й армии. Кроме комкора-1 ген. Л.К. Артамонова, сейчас никто другой не мог прикрыть фланг, оголившийся в ходе погони за германским 20 м корпусом к Остероде. И именно поэтому 1 й армейский корпус должен был удержать свои позиции во что бы то ни стало, вплоть до того момента, как решится успех в центре.

Сражение 1 го корпуса у Уздау – Сольдау стало ключом ко всей операции: владение этой позицией давало победу. Но здесь свою роковую роль сыграла сама личность комкора-1, который приказал отступать за Сольдау, не исчерпав всех своих возможностей для сопротивления, за пять минут до того доложив командарму, что «держится как скала». Командир корпуса был немедленно отрешен от должности, и ген. А.М. Самсонов приказал 1 му корпусу «во что бы то ни стало удерживать позиции впереди Сольдау». Запоздалая попытка контрудара, организованная сменившим Артамонова генералом Душкевичем и представителем штаба армии полковником Крымовым, провалилась. И тут же генерал Самсонов, решивший, что в такой момент его место в войсках, сообщил штабу фронта, что 1 й армейский корпус отступил, а сам командарм-2 выезжает в центр, снимая аппарат Юза, служивший для связи с Я.Г. Жилинским^[90].

В это время на правом крыле 2 й армии 6 й армейский корпус и приданная ему 4 я кавалерийская дивизия потерпели поражение севернее Бишофсбурга от германских 17 го и 1 го резервного корпусов. При этом комкор-6 ввел в дело только половину сил, а после их отхода под давлением неприятеля приказал отступать всему корпусу. Итак, русское фланговое прикрытие, вследствие малодушия корпусных командиров, рухнуло. Теперь немцы получили возможность двойного охвата русских флангов, что создавало им условия для полного уничтожения центральных корпусов 2 й русской армии.

Пока 15 й армейский корпус генерала Мартоса и 23 й армейский корпус генерала Кондратовича в упорных боях теснили германский 20 й корпус, 13 й армейский корпус генерала Клюева спокойно продвигался вперед, занял Алленштейн и только теперь был остановлен для оказания поддержки соседям. Поздно вечером 14 августа Гинденбург, убедившись в невозможности окружения всей русской армии, приказал окружить только 13 й и 15 й русские корпуса.

И лишь теперь русское командование, не сумев пробиться к железной дороге, прорезавшей всю Восточную Пруссию с запада на восток, и зная, что в тыл армии с обоих флангов заходят германские группировки, было вынуждено приступить к возможно более быстрому отступлению, чтобы спасти войска. Вечером 15 августа общее командование отступавшими корпусами было возложено на комкора-15 ген. Н.Н. Мартоса, но тот попал в плен с оружием в руках в самом начале общего отхода. 16 августа, уже не имея возможности пробиться на юг, через Нейденбург, русские корпуса отступали на юго-восток, к Вилленбергу. К сожалению, отрезанный от главных сил командарм-2 ген. А.М. Самсонов не сделал попытки объединить действия всех трех корпусов для массированного прорыва. Вместо этого он пытался проскользнуть из окружения только со штабом, через леса, где, страдая от болезни, и застрелился, не вынеся позора поражения (штаб вышел из «котла»).

Комкор-13 генерал Клюев во главе четырехтысячного авангарда, за которым следовало еще пятнадцать тысяч штыков, сдался перед последней линией германского кольца. К вечеру 17 августа немцы замкнули кольцо окружения, а Людендорф приступил к частичной перегруппировке сил против 1 й русской армии. 17 й германский корпус запер все выходы из Грюнфлисского леса, где и капитулировали остатки трех русских армейских корпусов. Как впоследствии писал сам П. фон Гинденбург, «надо было одержать над Самсоновым не простую победу, а уничтожить его, чтобы иметь свободные руки против Ренненкампфа. Только таким образом мы могли очистить Восточную Пруссию и получить свободу для дальнейших действий по оказанию помощи австрийцам в решительных битвах в Галиции и Польше».

Как пишет исследователь сражения, «вся операция 2 й армии разыгрывалась без непосредственного влияния на нее русского командования, узнававшего о происходящих оперативных событиях задним числом и поэтому лишенного возможности быть действующим фактором, вызывающим события своими оперативными распоряжениями»^[91]. Действительно, практически в ходе всей операции против Самсонова немцы владели инициативой действий, навязывая их русским. Но порыв русских войск был столь велик, что судьба сражения 13 – 14 числа висела на волоске, и лишь поведение генералов Артамонова и Благовещенского, не сумевших стоять и умирать, дало победу немцам. Общие потери 2 й армии составили около восьми тысяч человек убитыми, двадцать пять тысяч ранеными и до восьмидесяти тысяч пленными (в это число вошли почти все раненые). Противник захватил также до пятисот орудий и двести пулеметов. Потери немцев составили всего-навсего около тринадцати тысяч человек.

Известие о поражении в Восточной Пруссии произвело «крайне тяжелое впечатление» в тылу: «первое серьезное столкновение наших войск с германской армией окончилось такой крупной неудачей... а мы все так были уверены в нашей победе»^[92]. Разгром в первой операции против немцев породил «германобоязнь» не только на фронте, но и в тылу. Но гибель русской армии не была напрасной.

Главной задачей армий Северо-Западного фронта стояло оттягивание германских войск из Франции на Восток. Единственная реальная поддержка французов заключалась в скорейшем и безостановочном продвижении русских в глубь германской территории, чтобы вынудить германское Верховное командование потерять голову и начать переброски с Запада. Ген. А.В. Самсонов был обречен на наступление, отлично понимая, что противник, если захочет, все равно успеет уйти, воспользовавшись железнодорожным фактором. Поэтому генерал Самсонов был одновременно обречен и на вполне вероятное поражение, в случае перегруппировки германцев против 2 й армии, как это подразумевалось отработанным до войны оперативным планированием ген. А. фон Шлиффена.

Конечно, тяжелого поражения было возможно избежать. Русский Генеральный штаб недооценил силу и масштабы сопротивления немцев в сражениях за Восточную Пруссию. Оперативное планирование ген. Ю.Н. Данилова, перед войной разрабатывавшего первые операции русских армий, имело массу изъянов и недостатков. Неслучайно многие русские военачальники (в том числе и ген. М.В. Алексеев) высказывались против этой операции, справедливо считая ее авантюристической.

Многие предлагали сосредоточить главную массу сил против Австро-Венгрии, чтобы вывести ее из войны, однако поражение австро-венгерских армий в Галиции никоим образом не может быть приравнено к капитуляции Франции под Парижем. Русские не могли не наступать