– Ясно, эта безобразная мачта, которая портит весь вид.

– Послушайте, скажу вам прямо: ваша работа здесь стала бы отличной рекдамой нашей маленькой станции. Но у меня нет средств, чтобы платить вам, как вы привы…

– Остановлю вас сразу, Пэт, мне плевать на мою известность, и я делаю это не для денег. Наоборот. Я хочу повеселиться, поработать для удовольствия, никакого давления. Какое время вы могли бы мне предложить?

Директор пожал плечами и произнес:

– Как вам будет удобно, я подстроюсь. У нас есть немного строгих договорённостей – по выходным несколько часов отведены городским спортивным командам. Также у нас по будням есть программы с гостями, которые очень нравятся нашим слушателям, но мы найдём для вас удобное время.

– Я предпочитаю прямой эфир. Я подумала о программе, где бы мы приглашали человека и рассказывали о нем, о его работе или каком-то смелом поступке, выдающемся событии и все в таком роде. Не только из местных, можно и шире, из всего округа. И я могла бы принимать звонки в конце передачи.

– Нужно будет организовать небольшой колл-центр, но нас вряд ли завалят звонками, так что это осуществимо. И вы бы хоте…

Ужасный скрежет прервал их разговор, в наушниках раздались помехи, которые заставили их поморщиться. Оливия тут же проверила, что ненароком не задела небольшую приборную панель, расположенную перед ней, – но нет, дело было не в этом. Звук вскоре прекратился. Марк Доденберг с изумленным видом изучал собственную рабочую панель. Оливия увидела, что Пэт говорил ей что-то через толстое стекло, но она ничего не слышала и стала жестами объяснять ему это, указывая на наушники. Вдруг в барабанные перепонки ударил низкий голос, коорый чеканил слова. Они раздались так громко, что Оливия не могла их разобрать, как будто это был иностранный язык. Тут же десять разных голосов принялись орать так яростно, что она потеряла дар речи, а затем все перешло в вопль страдания, невыносимой боли, заставив Оливию сорвать наушники с головы.

Напротив неё Пэт и Марк застыли, мертвенно-бледные, с широко раскрытыми глазами.

Снова стало тихо. Они ошеломленно смотрели друг на друга, затем мужчины обменялись парой фраз, и Пэт открыл дверь в студию.

– Что это было? – спросила Оливия, не вполне оправившись от шока. В ушах гудело.

– Я в самом деле очень извиняюсь, я не понимаю. Марк сейчас проверяет…

Оливия потерла виски. Все это длилось совсем недолго, но было необыкновенно громко и нестерпимо. Сначала утробный мужской голос, почти пугающий, а затем чудовищный хор голосов.

– Вы разобрали, что говорил этот тип в самом начале? – спросила она.

– Он говорил не на английском.

– Может, поблизости есть самодельные приёмники?

– Нет, и даже если бы кто-то решил собрать радиоточку, он не смог бы ворваться на нашу частоту, это исключено. Признаю, что я несколько сбит с толку. Марк поработает над тем, чтобы это не повторилось, я вам обещаю.

Оливия помотала головой – отчасти чтобы показать, что это не страшно, отчасти – чтобы выкинуть из головы отголоски воплей, которые всё ещё звучали у нее в ушах. От ужаса у неё побежали мурашки. Крики будто бы исторгали люди, испытывавшие невыносимые муки.

* * *

Оливия специально припарковалась на некотором расстоянии от студии, чтобы несколько минут прогуляться. Теперь она поднималась по Мейн-стрит, сжимая в руке горячий кофе и размышляла о пробах, которые, бесспорно, оказались во всех отношениях успешны. Ей даже предоставили возможность самой выбирать программу и расписание. Что ещё можно пожелать? Оставалось только получать удовольствие и при этом не расслабляться. Если тебе позволяют более или менее все, необходимо быть требовательной к себе, чтобы не начать творить что попало. Деммель, кажется, славный малый, с серьёзным подходом – изучает все, что попадает ему в руки, чтобы только развивать свою маленькую станцию. Оливия вдруг снова вспомнила кошмарные крики и поморщилась. Она сначала приняла это за какое-то нападение, трансляцию из непонятного мрачного места, неведомыми путями прорвавшуюся в их эфир. Но чем больше она думала, тем сильнее убеждалась, что это невозможно. Это было похоже на фильм. На сцену ужасов. Или на хэви-метал – однажды она застукала Чада, который ночью слушал такую музыку в Интернете. Что за игру вели те, кто стоял за глупой шуткой? Специально ли они вторглись в эфир? Здесь, в таком маленьком городишке, это было смешно. Обрушиться на региональную или даже федеральную станцию – такое еще можно понять. Для маргинала, жаждущего признания, подобный отчаянный поступок равнялся бы подвигу. Но здесь, в Мэхинган Фолз! Оливия решительно не понимала, зачем такая выходка могла кому-то понадобиться.

К таким выводам Оливия успела прийти, когда заметила Джемму Дафф – она стояла чуть поодаль на крошечной парковке между аптекой и бакалеей. Девушка горячо спорила с каким-то парнем – высокий брюнет, коротко стриженный, футболка команды «Патриоты Новой Англии», руки покрыты татуировками. Джемма скрыла от нас, что у нее есть парень! И довольно крутой… Впрочем, приблизившись, Оливия разглядела черты его лица, скорее отталкивающие и искаженные гневом. Он резко толкнул Джемму к дверце машины. Оливия так и застыла на месте от неожиданности.

– Ты за кого себя принимаешь? – кричал парень, который был на две головы выше Джеммы. – Да ты знаешь, сколько девчонок хотели бы быть на твоем месте?

Он замахнулся, сжал кулак и ударил себя в грудь, чтобы выплеснуть гнев. Затем он помахал указательным пальцем прямо под носом у Джеммы.

– Без вопросов, все будет, как я сказал! – гаркнул он. – На кого я иначе буду похож, а? Нет уж! И потом, ты просто понятия не имеешь, на что я способен, нельзя просто так взять и меня продинамить! Так что слушай сюда: в субботу вечером я за тобой заеду, и пойдем прогуляемся вместе. Узнаешь меня поближе. Да, так и поступим. Вот увидишь, тебе еще понравится. Ты мне это задолжала.

Джемма была не в силах произнести в ответ ни слова. Она заикалась, ошеломленная угрозой физической расправы, и Оливия могла различить только тщетные попытки выразить свое несогласие.

Оливия вскипела, к ней разом вернулось её врождённое самообладание. Она поспешила подойти к паре и заявила своим самым уверенным голосом:

– Не получится, мне жаль, но в субботу Джемма работает у нас.

Парень повернулся к ней, Оливию поразил его ледяной взгляд. Вблизи он был ещё крупнее, чем она думала.

– А вы ещё кто? – спросил он, даже не пытаясь казаться любезным.

– Оливия Спенсер-Бардок, и Джемма сейчас работает у нас. Она нужна мне практически всё время, так что, к сожалению, пока что она будет занята.

Молодой человек с досадой посмотрел на Джемму.

– Это правда? – нервно спросил он.

Джемма быстро закивала.

– Я… В этом дело, Дерек, у нас с тобой ничего не получится… У меня совсем не бывает свободного времени.

Оливия поняла, что Дерек сбит с толку её вторжением, и решила не давать ему собраться с мыслями. Она указала на старенький «Датсун» Джеммы.

– Мы опаздываем, Джемма, уже пора идти.

Все так же уверенно она открыла переднюю дверцу со стороны пассажирского сиденья и велела девушке следовать за ней. Джемма, не мешкая, заняла водительское кресло и завела машину. Напоследок Оливия добавила, обращаясь к совершенно оцепеневшему Дереку:

– Мы очень дорожим Джеммой, даже не пытайтесь меня уговаривать, ничего не выйдет. Я собираюсь оставить её у нас на все лето и, возможно, в свободные часы в учебном году. Придётся вам понять, Дерек, Джемма права: у ваших отношений нет будущего.

Оливия посмотрела на парня в зеркало заднего вида, в то время как Джемма спешила скорее выехать с парковки. Дерек был в ярости. Её вмешательство, подобное буре, видимо, притушило на время его злость, но теперь, когда Оливия и Джемма уезжали за пределы его досягаемости, гнев снова поднялся в нём, как цунами.

– Спасибо, – прошептала Джемма, когда они выехали на Мейн-стрит.

Оливия заметила, что бедняжка дрожала. Да и у нее самой сердце бешено колотилось. Какой жуткий тип!

– Не знаю, что между вами происходит, но, честно говоря, думаю, что вы совершенно правильно хотите держаться на расстоянии.

– Мне очень жаль, мадам Спенсер, правда…

– Я вам уже говорила, зовите меня Оливия. Мы ещё мало знакомы, но в моей профессии у меня не было возможности узнать людей, так что я научилась их чувствовать и полагаться в своих суждениях на инстинкт, а он подсказывает мне, что вы хороший человек, Джемма. Вы заслуживаете лучшего, чем этот бандит.

Джемма с готовностью кивнула:

– Никто не заслуживает Дерека Кокса.

– Он совсем бешеный, сразу видно.

– О да. Это всем известно.

– И никто ничего не делает?

– Добро пожаловать в Мэхинган Фолз.

Оливия повернулась к девушке:

– Он вас ударил?

– Нет, меня – нет. Но не всем девочкам так повезло, к сожалению.

– А полиция не вмешивается?

Джемма вздохнула.

– Дерек Кокс дружит с сыном одного из самых влиятельных людей города, отчасти это его защищает. Думаю, что шеф Уорден уже не раз его отчитывал, но пока его не поймают за руку, он так и останется безнаказанным. Девочки боятся жаловаться, и все врут, чтобы избежать неприятностей. Дерек из тех, кто пробьёт вам шины или отравит вашу собаку, если вы с ним поссоритесь.

– Если позволите, Джемма, я бы советовала вам держаться от него подальше. Я знаю, что плохие парни могут иногда быть соблазнительными, но в результате с ними не выходит ничего хорошего.

– О, я избегаю его изо всех сил, клянусь вам, мадам Спен… Оливия, это он хочет со мной встречаться, а не я! Он так портит мне жизнь! Я у него ничего не просила. Иногда я даже не решаюсь выйти из дома, чтобы его случайно не встретить, вот как сейчас…

Оливия накрыла ладонью руку Джеммы и решила, что пора по-настоящему открыть двери их дома. Она сказала как можно более мягким и ласковым голосом:

– Когда только понадобится, можешь мной прикрываться. Можешь оставаться у нас на ночь, если он будет болтается возле твоего дома. Даже не сомневайся, я как раз приготовлю гостевую комнату, должна же она для чего-то служить… Договорились?

– Это… это очень любезно с вашей стороны. Но мама работает допоздна, а Кори, мой брат, может сам приготовить себе ужин, но я стараюсь не оставлять его на ночь одного.

– Кори спокойно может приходить с тобой, даже лучше. Чад и Оуэн будут в восторге! Я говорю тебе честно, Джемма. Избегай этого Дерека, надо воспользоваться каникулами, чтобы исчезнуть из его поля зрения, и он тем временем переключится на другую жертву.

У Джеммы задрожали губы. Оливия угадала охватившие девушку чувства и ободряюще погладила её по руке.

– Спасибо, – растроганно выдохнула Джемма.

Они добрались до конца Мэйн-стрит, до площади Независимости, где с одной стороны виделась ратуша с фронтонными колоннами, а с другой – вход в городской сад.

– Раз уж мы здесь, покажи мне центр города, – предложила Оливия. – А потом ты отвезёшь меня обратно, чтобы я забрала свою машину. Этот псих тем временем уже уйдёт. Должна тебе сказать, такие неуравновешенные не умеют оставаться на одном месте, не забывай об этом.

Джемма хихикнула. Они свернули на юг в направлении Вест Хилл, и она решилась спросить:

– Вы сейчас говорили, что знаете, чем все кончается с плохими парнями. Мистер Спенсер не очень похож на плохого парня, значит, у вас был в молодости роман с кем-то вроде Дерека?

Оливия усмехнулась уточнению «в молодости».

– Раз уж у нас есть немного времени, расскажу тебе эту историю. Том о ней даже слышать не хочет. Это было уже действительно давно, и парень был по-настоящему горяч, нельзя не признать! Я тебе все рассказываю, но при условии, что потом ты тоже о себе расскажешь, идёт?

Джемма просияла, и Оливия почувствовала растущее внутри тепло, которое всегда охватывало ее, когда ей удавалось помочь людям. Этой девочке так не хватало матери, поверенной ее мыслей и тайн, подруги! Оливия не могла, конечно, стать для нее всем сразу, но, по крайней мере, готова была выслушать Джемму. Что-то ей подсказывало, что в ближайшие месяцы им предстоит много времени провести вместе.

Они проехали до Бельвю Террас, где «Датсун» вскарабкался по петлявшей ленте битума между красивыми особняками и экзотическими деревьями, которые высились на склонах Вест Хилла. На востоке блестел океан под неутомимым лучом маяка, светившего с вершины скалы. На западе гора Венди вздымалась к голубым небесам, а от нее тянулась армия холмов, замыкавших Мэхинган Фолз. Все, казалось, шло к лучшему в этом лучшем из возможных миров. По крайней мере пока что.

И никто в этот вечер не заметил, что в бухте исчезли рыбы, а в ближних лесах стояла мёртвая тишина. Никто не заметил молчания птиц и странного беспокойства собак с приближением сумерек. Каждый был слишком занят собственными заботами. А тем временем неуклонно росли и сгущались тени.