10

Мясо потрескивало, и кровь стала выступать на поверхность, смешиваясь с шипевшим на огне жиром.

– Еще раз перевернуть, и будет готово! – объявил Рой Макдэрмотт, орудуя длинной вилкой из нержавеющей стали. Секрет приготовления хорошего говяжьего стейка в том, чтобы перевернуть его правильное количество раз и верно рассчитать время в промежутках. И еще хороший домашний соус!

– Том бы назвал это святотатством, – заметила Оливия. – Он ест стейк только с щепоткой крупной соли.

Ее муж энергично закивал головой, а затем взглянул на Чада и Оуэна, игравших в американский футбол на газоне старика. Малышка Зоуи, сидя на покрывале возле деревянного стола, пыталась запихнуть синий квадрат в круглое отверстие и сердилась, что это никак ей не удавалось. Приглашение к соседу на обед пришлось очень кстати, подумал Том. После прошлой ночи им необходимо было развеяться. Зоуи никак не хотела засыпать, пока ее не положили на родительскую кровать между мамой и папой, к тому же Оливия была сама не своя. Тому пришлось шепотом уговаривать Оливию, чтобы она наконец рассказала ему о своем «бэд-трипе»^[3]. Чье-то присутствие, холод – они испытывали почти ощутимый ужас и никак не могли от него избавиться, пока не заснули, пошатываясь от усталости. Наутро Оливия уже отмахнулась от ночных кошмаров и была в полном порядке. Она была исключительно прагматичной и твердо стояла на земле, а при свете солнца все казалось спокойным, и она решила, что ей померещилось из-за усталости и криков Зоуи. Эпизод был исчерпан, когда Том пообещал, что больше не будет брать напрокат фильмы ужасов или, по крайней мере, будет смотреть их один.

Оливия указала на большой старинный дом Макдэрмотта.

– Вы живете один, Рой?

– Нет-нет, я при случае представлю вам Марджери. Она не выходит из дома, это слишком тяжело для ее хрупких костей.

– Она там? Внутри? Но мы не можем обедать в вашем саду и даже не представиться! – возмутилась Оливия.

– Не беспокойтесь, она спит. Мы пойдем поздороваться во время десерта. Я приготовлю Марджери тарелочку. Она обожает мясо! Хоть его и трудно жевать. Когда стареешь, приходится постепенно отказываться от всех радостей жизни. Поэтому я стараюсь держаться изо всех сил. Вы слышали об этом законопроекте, который хотят у нас ввести? После определенного возраста запретить водить машину!

– Ничего этого не будет, – возразил Том, – пустая болтовня политика, который хочет, чтобы его заметили.

– А я вам скажу: никто не запретит мне садиться за руль! Нет уж, дудки! Медосмотр для получения прав – это пожалуйста, но идиотский запрет на вождение по возрасту – ну уж нет. А потом что? Нам всем назначат срок годности? «Знаете, уважаемый, вам пора и честь знать, надо уступить место молодым, вы свое пожили, воздуха и еды на всех не хватит, умирайте уже, будьте так любезны!»

Рой Макдэрмотт понял, что его занесло, и замолчал, покачав головой. Он проткнул мясо двумя зубцами вилки, положил его на разделочную доску и принялся нарезать на тонкие ломтики, в то время как Чад и Оуэн усаживались за стол. Макдэрмотт закончил нарезать мясо и постучал пальцем по кости:

– Отнесите своей собаке, пусть и у нее будет воскресная пирушка.

Седовласый великан уселся с гостями за стол под тенью величественного дуба, и они стали обедать. Макдэрмотт совершенно не разбирался ни в радио, ни в телевидении, но ему было бесконечно интересно слушать про эти столь от него далекие сферы. Оливия развлекалась, рисуя мир телевидения безжалостными штрихами, и делилась обедом с Зоуи, сидевшей на своем одеяльце. Бывшая звезда экрана, любящая мать, ослепительная женщина и обходительная соседка – Том восхищался легкостью и изяществом, с которыми его супруга чередовала роли. Затем она попросила Макдэрмотта рассказать о себе. Почти полвека он держал в городе скобяную лавку: начав в четырнадцать лет обычным грузчиком, он постепенно выкупил ее, отремонтировал и наконец продал незадолго до своего семидесятилетнего юбилея. Целая жизнь среди полок, пропахших клеем, пластиком и свежеспиленным деревом.

– Значит, вы и правда старый, – вслух сказал Чад.

– Чадвик! – негодующе воскликнула мать.

– Йу-у-у! – смеясь, взвизгнула Зоуи.

– Нет, ничего, я уже в Мэхинган Фолз, считайте, местный памятник. Мальчики, если вам как-нибудь зададут в школе сочинение об истории наших замечательных мест, приходите, у меня найдется для вас парочка занятных рассказов.

– Вы, наверно, знали Билла Тэнингема? – спросил Том.

– Бывшего владельца дома? Конечно, да. Довольно замкнутый тип из Нью-Йорка. Приезжал только на каникулы и длинные выходные. Не представляю, как ему удалось провернуть столько работы, полностью все обновить, ведь он тут практически не бывал. Вот же некоторые не знают, куда деньги девать. Вы не подумайте, я не про вас говорю! Вы – это другое дело, вы здесь теперь живете. Ну а теперь плоды его ремонта принадлежат вам. А сам он даже ими не насладился.

– У Тэнингема вскоре возникли финансовые трудности, и ему пришлось избавиться от большей части своих загородных домов.

– Да, я об этом слышал… Тесса Кащинская не упускает случая растрещать обо всем, что ей известно. Если у вас есть секреты, ни в коем случае не рассказывайте ей!

– Я заметил, – пробубнил Том с набитым ртом.

– А какой раньше была Ферма? – спросила Оливия.

Взгляд почти прозрачных глаз Роя устремился в направлении их скрытого зеленью дома, и, прожевав мясо, он сказал:

– Такая же, только без свежей краски. Думаю, что бóльшая часть работ была внутри. Электричества не было, ему пришлось делать все с нуля, потом утеплять, красить, повсюду новые материалы… Кажется, он передвинул несколько стен, комнаты были для него слишком маленькими, и он хотел их объединить. Но я не заходил внутрь.

– Правда? – удивленно спросила Оливия, отправляя Зоуи в рот последнюю ложку пюре. – Надеюсь, вы к нам зайдете, у Тома всегда припасено холодное пиво для гостей. Вы будете у нас первым гостем. Марта Фельдман рассказывала, что наш дом – один из самых старых в Мэхинган Фолз. Получается, она не выдумывала?

– Очень может быть. Это, ммм… особенный дом…

– То есть? – вздрогнул Том.

– Ну, он повидал немало на своем веку. Марта ничего вам не рассказывала?

Оливия покачала головой и обменялась с мужем обеспокоенным взглядом.

– Есть что-то, что нам следует знать?

Рой со смущенным видом отложил нож и вилку, затем вытер рот платком, который он достал из кармана.

– Вы не подумайте, – успокаивающим тоном сказал он, – просто это дом с историей, вот и все.

– Какой такой историей? – настаивал Том.

– Я не сильно в этом разбираюсь, но когда я был мальчишкой, говорили, что это ведьмина Ферма. Знаете, ведьмы, которых сожгли в Салеме?

– Только этого не хватало, – произнесла Оливия, скрестив на груди руки.

– Но это все басни для детей. Родителям не очень нравится, когда их отпрыски бродят по заброшенным местам.

– А Ферма лежала в руинах? – заинтересовался Оуэн.

– Нет, не то чтобы в руинах, но в плохом состоянии. Здесь долгое время никто не жил, пока в конце 60-ых не приехал из Калифорнии один тип и не взялся за ремонт. Он пробыл тут целых десять лет, пока не перепродал Ферму семье из Мейна. Они, кажется, хотели устроиться в солнечном месте. Но сами понимаете, они жили в Новой Англии и не могли изменить все так сразу, и Мэхинган Фолз был только временным пунктом для их постепенного переезда в Джорджию или Флориду.

– А они долго прожили здесь? – спросила Оливия.

– Думаю, лет пять. Потом, помнится, на Ферме случился пожар. Не слишком серьезный, но его оказалось достаточно, чтобы отпугнуть потенциальных владельцев. Так она стояла до начала нулевых, пока ее не купил адвокат из Нью-Йорка, который ее вам и перепродал. Он начал было отделывать ее под себя, но не слишком усердно. Они с женой приезжали сюда не слишком часто. Догадываюсь, что жена и дети слишком уж жаловались на недостаток комфорта, и он продал ее практически сразу. Вот так.

Рой распрямил свой огромный корпус и знаком показал, чтобы гости оставались на месте.

– Я схожу за десертом, пожалуйста, не вставайте. Ну разве что дети могут пойти поразмять ноги. Я-то понимаю, что в вашем возрасте мальчишки только и думают, как бы порезвиться.

Пока он направлялся к дому со стопкой грязных тарелок в руках, Чад и Оуэн достали мяч и отошли, чтобы поиграть с ним невдалеке, а Оливия повернулась к Зоуи, чтобы вытереть ей рот. Малышка умудрилась вымазаться пюре с ног до головы. Том наклонился к супруге.

– Тесса Кащинская, конечно, еще та сплетница, но она как-то забыла рассказать нам все это!

– А что такого особенного, что могло бы тебя отпугнуть?

– Ну не знаю… Отдавать деньги за дом, который половину двадцатого века пустовал?..

– Тэнингем все отремонтировал, и сейчас дом в порядке.

Том вздохнул.

– Ну да, ты права.

И все же он не мог отделаться от неприятного чувства. Почему все эти подробности им раскрыли наутро после ночи, когда у его жены и дочери были кошмары? Оливия казалась спокойной, будто на нее совсем не повлияла вся эта история. В итоге больше всех волновался именно он. У него так и стояло перед глазами искаженное ужасом лицо старушки, за секунду до того, как она бросилась под пикап. Вечерами, засыпая, он слышал душераздирающий звук, с которым ее тело и кости врезались в радиаторную решетку. Он все еще не переварил эту драму. Этот кошмарный случай до сих пор его не отпускал. И однако сейчас его больше беспокоила не бедная старушка, а собственная семья. Они с Оливией привыкли прямо говорить друг другу о своих переживаниях, это было частью их обязательных ритуалов, позволявших оставаться надежной и крепкой парой даже спустя пятнадцать лет брака. Поэтому Том не стал ходить вокруг да около, а спросил напрямик:

– Как ты думаешь, не могут в нашем доме водиться призраки?

– Что, прости?

– Я просто спрашиваю твое мнение.

Оливия подавила смешок, который прозвучал как негромкое фырканье.

– Ты сейчас серьезно?

– Не знаю… Ты же сама была так напугана сегодня ночью! И Зоуи все никак не спит, так что…

Том увидел, что Оливия задумалась над его предположением. Он достаточно ее изучил, чтобы считывать жесты.

– Милый, я работала на телевидении, поэтому верю в чудовищ. Я встречала их достаточно, но призраков – нет, никогда.

Том кивнул.

– Хорошо. Ты у нас рационалист, а я лирик и просто выложил свою версию как есть.

Оливия ласково кивнула и поцеловала его в щеку. Том любил, когда она так делала – неторопливо и нежно. Между тем Рой появился на крыльце дома с белой кошкой на руках.

– Дорогие друзья, – громогласно произнес он, – познакомьтесь с Марджери!