Год спустя

1

Гора Худ находится в пятидесяти километрах к востоку от Портленда, штат Орегон. Она напоминает колосса с содранной кожей, скрюченного и обезглавленного временем. Ее окружают другие горы и холмы, похожие на ласковые волны и следующие за ней на многие десятки километров. Густой лес, покрывающий весь пейзаж и пронизанный клочками тумана, заканчивается где-то далеко на горизонте. Это дикая территория Национального лесного заповедника «Гора Худ», огромного растительного мира, полного опасных бездн и бурных водоворотов.

Крошечный автомобиль, поблескивающий в лучах июньского солнца, был похож на жемчужину, затерявшуюся в самом сердце этого изумрудного ложа.

В кабине джипа раздался треск рации.

– Адриен?… Адриен?… Это Джим.

Адриен Арк положил кирку на кожаное кресло автомобиля и взял в руки микрофон.

– Это Адриен. В чем дело?

– Нам позвонили из Агентства по охране окружающей среды. У них по-прежнему нет новостей от их сотрудника по имени Флетчер Салиндро. Не мог бы ты пойти проверить? Он вышел сегодня утром в направлении большой поляны за Игл Крик. Поляна Игл Крик Семь.

Адриен поставил ногу на борт джипа и облокотился о крышу.

– Хорошо, я проверю. А что там делал этот Флетчер? – спросил он.

– Ничего особенного. Он ушел в сторону поляны, после чего не отправил ни одного сообщения по рации и не отвечал на вызовы коллег из Портленда. Они хотят, чтобы мы убедились, что с ним все в порядке. Сделай, что сможешь. Спасибо.

Адриен снял шляпу и бросил ее на заднее сиденье вместе с собранными образцами мха и веток.

Мотор взревел, подняв в воздух стаю птиц, и джип помчался по обрамленной кустарником дороге.

Адриен работал здесь уже три года и знал все местные тропы как свои пять пальцев. Это была его стихия – дикий парк площадью почти девяносто на шестьдесят километров, западная часть которого находилась в его ведении. Работа Адриена заключалась в том, чтобы наблюдать за флорой и фауной, за жизнью леса, предупреждать пожары и – крайне редко – проводить спасательные операции. Туристы-новички почти никогда не сходили с помеченных троп или же удалялись от них не настолько далеко, чтобы заблудиться. Лес был слишком велик, чтобы пробудить жажду исследований в том, кто был к этому не готов. Все знали, что потеряться здесь означает погибнуть.

Адриен двигался на север по крутому склону. Проехав десять километров вдоль бурной реки, он миновал заброшенную хижину на Игл Крик – груду досок, бывшее пристанище охотников – и остановился на поляне.

Он с наслаждением укрылся в тени пихт и, обойдя вокруг поляны, заметил за кустом папоротника красный пикап. Ключи торчали в замке зажигания, стекла были опущены, на переднем сиденье лежала раскрытая карта. Скорее всего, этот тип где-то поблизости. Адриен наклонился, чтобы осмотреть поляну из-под навеса листвы.

Она была очень большой и слегка поднималась вверх в форме полумесяца. Из высокой травы то тут то там выступали одинокие деревья, груды упавших стволов или развороченные пни, напоминавшие волшебные замки.

Выйдя из спасительной тени листвы, Адриен почувствовал, как на него свинцовой тяжестью навалилась жара. Откуда-то, будто в знак приветствия, донесся одинокий крик сокола.

Лесник достал из кармана очки, чтобы хоть как-то защитить глаза от палящего солнца.

Этот Флетчер, должно быть, где-то рядом. Может, поднялся по поляне вверх или вздремнул где-нибудь в тени…

Сложив ладони, Адриен позвал:

– Эй! Флетчер! Флетчер Салиндро!

В ответ пронзительно крикнул сокол.

Три месяца назад сюда еще заходили случайные туристы, чтобы устроить пикник или просто полюбоваться красотой пейзажа. А потом произошла серия несчастных случаев. Четверо раненых, одна женщина очень тяжело. Всего за три месяца, одним и тем же способом…

Сокол снова издал печальный крик.

Да что с ним такое?

Заслонив глаза от солнца, Адриен внимательно посмотрел на птицу.

Она кружила низко над землей. Адриен заметил, что диаметр спирали не изменился с тех пор, как он взглянул на птицу первый раз. Обычно этот хищник описывает круги над добычей, постоянно сокращая их, пока наконец не бросится на жертву. Однако сейчас он, казалось, был не готов пикировать, будто заметил добычу, но не решался на нее напасть.

Что с тобой, дружище? Что тебя тревожит?

Озадаченный, Адриен направился к тому месту, над которым кружил сокол. Оно находилось всего в десяти метрах от него.

Трава там оказалась такой высокой, что доставала почти до пояса. Воздух был тяжелым от зноя.

Ноздри лесника уловили запах.

Едкий, кислый. Запах подгнившей плоти.

Адриен увидел черный кожаный сапог, согнутую ногу и тело мужчины, лежащего под солнцем.

Он поднял глаза и посмотрел на лицо того, кто должен был быть Флетчером Салиндро.

Несмотря на невыносимый июньский зной, у Адриена застучали зубы.

2

Вечернее солнце садилось, рисуя на деревьях оранжевые узоры. На склоне холма стоял дом-шале с террасой из белого кедра. Издалека он напоминал маленькую бригантину, затерянную в зеленом океане. Длинная терраса делала шале похожим на пиратское судно, центральная свая которого поднималась из земли и на высоте шести метров пронзала плоскую крышу, как обнаженная мачта. Одна из дверей застекленной террасы была открыта.

Когда в дом проникли последние пурпурные лучи света, из него донеслись звуки музыки.

Это были меланхоличные переливы фортепиано, гармоничные, порой неуверенные. Судя по всему, музыкант не был мастером своего дела: в музыке для него гораздо важнее были эмоции, а не техника. Произведение отдаленно напоминало «Лунную сонату» Бетховена.

За лакированным роялем «Бëзендорфер» сидел мужчина. Его длинные пальцы ритмично опускались на клавиши. Он играл для себя, импровизируя свой воздушный монолог на незнакомом языке.

Джошуа Бролен резко остановился, опустил крышку и тихо пересек гостиную, ступая босыми ногами по мягкому ковру. Он был раздосадован тем, что уровень мастерства не позволяет ему выразить себя в полной мере. Плеснув в стакан ликера, он вышел на террасу. Кедр, гладкий и горячий, еще хранил нежный поцелуй прекрасного полудня.

Из земли медленно вырастали тени, поднимаясь по деревьям вокруг шале. Солнце на горизонте сжалось до крошечной цветной точки.

– Ну вот, – пробормотал Бролен. – Снова ночь.

Его черные волосы колыхались на ветру, и на мгновение длинные волнистые пряди закрыли глаза. Определить возраст этого мужчины было непросто. Судя по лицу, ему не исполнилось и тридцати (что было недалеко от истины), но глаза принадлежали человеку, который прожил как минимум на двадцать лет больше.

Шелковая рубаха билась на ветру, как парус.

Там, в сумерках, скрывалось его прошлое. Портленд, в котором он работал инспектором полиции, тихий городок на западе с рекой Уилламетт и ее странными туманами, из которых три года назад вышло чудовище. Он глотнул ликера и посмотрел на окружающий лес, затерянный уголок, который выбрал сам. Здесь он был наедине со своим одиночеством, вдали от суетливой цивилизации, смеси форматированного счастья и виртуальной близости. Чтобы чувствовать себя хорошо, ему не нужна была иллюзия других жизней. Для этого ему вполне хватало пения птиц и шелеста листвы.

Прибежавший Сапфир вывел его из задумчивости. Пес, помесь немецкой овчарки и лабрадора, уселся у ног хозяина и приветливо посмотрел на него. Брошенного щенка Бролен нашел на старом складе в Нью-Йорке пять месяцев назад.

Бролен осушил стакан и пошел в дом. Сапфир последовал за ним.

Несколько месяцев назад Бролен стал замечать, что ночь способна подчеркивать недостатки, превращая дневные тревоги и разочарования в страхи и боль. Он догадывался об этом давно, но некоторое время назад начал этого бояться. Он спал все меньше, а украденное у сна время целиком отдавал работе. За удивительно короткий срок он заработал в кругу частных детективов отличную репутацию. Он специализировался на исчезновении людей и считался в этой области одним из лучших специалистов.

Он вошел в отделанный деревом кабинет, по всей длине которого проходили несущие балки. К одной из них была прикреплена паутинка «Ловец снов», такие же паутинки висели и в остальных комнатах дома. По словам самого Бролена, это не было связано с суеверием, а носило скорее символический характер.

В дом со всех сторон стала проникать принесенная ночью свежесть.

Бролен взял с письменного стола досье. Это было его последнее дело: похищение семнадцатилетней девушки, которая на самом деле сбежала со своим парнем. Вовсе не та история, ради которой он поклялся работать не покладая рук. Он бросил досье на пол – дело было раскрыто.

Ища взглядом что-нибудь интересное, он заметил, что в кабинете очень темно, и зажег настольную лампу.

Ноутбук, факс, заставленные папками полки – в этой комнате не было никаких сокровищ и уж тем более тайников. Бролен застыл в нерешительности: уже несколько недель во время таких ночных блужданий он сгорал от желания подойти к телефону и набрать заветный номер.

Может быть, это желание возникло из-за того, что он мало говорил и редко виделся с людьми. Ведь он общался лишь с несколькими полицейскими (Ллойдом Митсом, Ларри Салиндро и другими), но все они напоминали ему о прошлом, о котором хотелось забыть.

Вот почему ему так сильно не хватало ее.

Не физически, не духовно. Просто она была очень на него похожа.

Аннабель. Его подруга.

Они встретились в Нью-Йорке в январе прошлого года в ходе особого расследования и, как говорится, нашли друг друга. Они умели молчать об одном и том же, не испытывая смущения в присутствии другого, и понимали друг друга без слов.

Они не виделись почти пять месяцев.

Вначале он не испытывал ничего, кроме ностальгии, а сейчас в нем пробудилось желание.

Минуту спустя он держал в руке телефон и набирал номер. Он делал это уже сотни раз, но всегда вешал трубку. Теперь он подождал и услышал гудок.

На звонок ответили после третьего сигнала, когда он уже собирался снова струсить и положить трубку. Услышав голос Аннабель, Бролен вспомнил ее длинные волосы и приятный аромат духов, который ему удавалось уловить во время их редких встреч.

– Аннабель О’Доннел слушает.

Бролен едва заметно улыбнулся.

– Алло! – повторила она.

– Добрый вечер, – сказал он.

После короткого молчания Аннабель спросила:

– Джошуа?

– Я не помешал?

– Вот так сюрприз! Я… Прошло столько времени.

– Вот об этом-то я и подумал. Как ты?

В трубке послышался треск. Бролен решил, что Аннабель перешла с другое место, чтобы расположиться удобнее. Ее голос зазвучал более расслабленно:

– Хорошо. Бруклин есть Бруклин. Жизнь идет своим чередом.

Они помолчали.

– Ты… – начали они одновременно и весело рассмеялись, что немного разрядило атмосферу.

– Ты в Портленде? – спросила она.

– Да. Я дома, за городом. Аннабель, уже несколько дней как я думаю приехать в Нью-Йорк. Может, проведем немного времени вместе?

– Конечно, – поспешно ответила Аннабель.

Необычность их отношений нравилась им обоим. Они никогда не были любовниками. Они – как два одиноких человека, два голоса, затерянных в пространстве, которые нашли друг друга. Бролен старался не думать, какие чувства к ней испытывает. Она не была для него ни сестрой, ни любовницей. Она была просто она.

– Я сейчас свободен и мог бы прилететь завтра или послезавтра.

– Отлично, я могу взять отпуск, – обрадовалась Аннабель. – Помнишь Кони-Айленд, как мы гуляли ночью по пляжу? Сейчас отличная погода, и можно туда вернуться. Запастись пивом, как в прошлый раз…

– Я с удовольствием.

Они снова замолчали.

– Джош… Я очень рада тебя слышать. Мне много раз хотелось тебе позвонить.

В слабом свете настольной лампы Бролен покачал головой. Он тоже много раз хотел ей позвонить и знал, почему она этого не делала. Они понимали, что не смогут поддерживать отношения, общаясь по телефону или отправляя друг другу письма. Все, что их связывало – это родство душ и воспоминание о минутах, проведенных вместе. На мгновение он представил, как она лежит на диване, задумчиво глядя из окна на небоскребы Манхэттена, в четырех тысячах пятистах километрах от него.

– Я позвоню тебе завтра из аэропорта, – сказал он и положил трубку.

Разговор длился не более двух минут. Он вовсе не планировал лететь в Нью-Йорк. Идея родилась внезапно, будто подсказанная внутренним голосом.

Удивленный тем, как все вышло, Бролен покачал головой, встал, снял рубаху и вошел в спальню. Он зажег свечу и, не снимая джинсов, лег на кровать и стал смотреть на огонь.

На этот раз ночь не будет слишком длинной.

Едва погрузившись в сон, Бролен проснулся от звука мотора. Перед домом стоял автомобиль. Когда в дверь постучали, частный детектив уже надевал чистую рубаху.

На дворе стояла глубокая ночь.

За дверью ждал Ларри Салиндро, мертвенно-бледный, с красными от слез глазами.

Вместо обычной полицейской формы на нем были шорты и кеды. Джошуа и Ларри знали друг друга семь лет, но Бролен никогда не видел коллегу в такой одежде.

– Джош… Мой брат… Флетчер… Он умер.

Бролен посмотрел ему в глаза и посторонился, приглашая войти.

Ларри Салиндро сидел, сжав голову руками. Перед ним на столе дымилась чашка чая. На вид ему было около пятидесяти лет. Волосы с проседью, круглый живот…

– Его нашли вчера после обеда. У него такое лицо, будто он умер от страха.

Он произнес это как скороговорку, которую повторял в сотый раз. Бролен смотрел на него из кресла напротив. Пухлые руки друга дрожали в полумраке гостиной. У Салиндро не было ни жены, ни детей. Он жил один, и Бролен знал, что вся его семья – это брат.

– Несчастный случай? – спросил Бролен.

Салиндро тяжело вздохнул.

– Неизвестно. Нужно провести вскрытие. – Он поднял глаза на Бролена. – Джош, я видел его, он будто… напугался до смерти. Он выглядит так, будто умер от ужаса!

Его глаза наполнились слезами, и он с силой сжал челюсти.

– Даже врач был потрясен, – продолжал он сквозь зубы. – Вскрытие проведут сегодня.

Салиндро неловко взял в руки чашку с чаем и сказал:

– Я… Не думаю, что смогу там присутствовать.

Бролен сел на край кресла и наклонился к другу.

Они провели бок о бок сотни часов, как подростки наивно надеясь изменить мир к лучшему. Опытный Салиндро присматривал за Броленом, когда тот только появился у них, играя роль сначала отца, потом друга. Супругой Ларри была Мать-справедливость, и по воскресеньям он часто приглашал Джошуа на свои холостяцкие барбекю, которые проходили на траве под звездами. Они пили пиво и рассуждали о человеческой глупости.

Бролену было больно смотреть на убитого горем друга. Он мгновенно забыл о том, что собирался лететь в Нью-Йорк.

– Ты останешься у меня, – сказал он. – Только ты и я в этом забытом Богом месте.

Салиндро стал было возражать, но, перехватив взгляд Бролена, замолчал. В глазах частного детектива сквозила та же уверенность, что и в голосе.

– Ты останешься здесь на столько, на сколько захочешь. Мы будем гулять, есть на террасе мороженое и болтать о том о сем. – Помолчав, Бролен самым невозмутимым тоном добавил: – Я пойду на вскрытие твоего брата и прослежу за всем.

Салиндро вяло покачал головой и почувствовал, как на его руку легла ладонь Бролена.

Над их головами плавно вращался Ловец снов.