Глава 5

Пострадавшего погрузили на каталку и повезли в больничный блок. Охранникам удалось загнать крыс назад в виварий и наглухо закрыть ведущую в коридор стальную дверь. Обессиленный, Ихара опустился на винтовой табурет возле барокамеры. Он тупо следил за тем, как работники вычерпывают ведрами воду из коридора вместе с дохлыми крысами и носят ее в туалет.

– Господин Ихара, – подошел к нему оператор. – Вас требует к себе его превосходительство генерал Иссии.

– Сейчас, только переоденусь.

Ихара сбросил мокрый халат, надел свежий. Вскоре он уже входил в просторный кабинет генерала.

– Простите, ваше превосходительство, – вздохнул Ихара. – Все предусмотреть невозможно. Последствия случившегося мои сотрудники ликвидируют в ближайшее время. Потери среди лабораторных животных невелики. Но они уже попробовали кровь, и их придется использовать для других опытов. Я предоставлю отчет…

Генерал, не мигая, смотрел на руководителя отдела, тот осекся, поняв, что говорит не то, что хочет от него услышать Иссии. В изящно обставленном кабинете повисла гнетущая тишина. Генерал поднялся из-за письменного стола, прошелся по мягкому ковру, заглянул в глаза Ихара.

– В императорской армии сейчас большой недобор медиков, – тихо произнес он. – Забирают даже преподавателей медицинских институтов. Работа в «Отряде 731» до поры до времени давала вам право избегать фронта. Но вы не представляете, с каким давлением мне приходится сталкиваться, чтобы отстоять своих сотрудников.

– Я очень благодарен вам за это, господин генерал.

– Поголовье крыс можно восстановить, хоть это и затормозит на какое-то время процесс производства черных блох.

– Мы выполним задание в срок.

– Не сомневаюсь. Но сейчас меня волнует другое. Как вы помните, к нам прибывает гость из Германии. И мы должны его встретить. Немцам есть чему у нас поучиться, но и их исследования представляют для империи большой интерес. Эта встреча помогла бы сократить время на дублирующие исследования. На вас была возложена обязанность найти переводчика.

– Заведующий виварием сильно пострадал от крыс. Он не сможет…

– Я не спрашиваю, сможет именно он или кто-то другой, – в голосе генерала появились железные нотки. – Я говорю о вашей обязанности.

– Думаю, в Токио можно быстро найти подходящего человека, знающего немецкий язык, имеющего медицинское образование.

– Я не стану лично искать его в Токио, переправлять в Харбин самолетом. Хватит того, что по вашей просьбе я обеспечил вашу лабораторию внеочередным, нигде не учтенным «бревном». В ваших же интересах, Ихара, найти подходящую кандидатуру.

* * *

Бетонный подвал, хоть и был просторным, но отсутствие окон угнетало. Было даже не понять, ночь на дворе или уже утро. Захваченные в тифозном квартале люди понемногу смирились со своим положением, больше они не пытались выяснить свою дальнейшую судьбу. Жандарм за столом зорко следил за пленниками. Николай Галицкий дремал на лавке рядом с проститутками. Когда заскрежетала железная дверь, он вскинул голову.

– Всем встать! – громко скомандовал по-китайски жандарм.

Люди просыпались, поднимались с насиженных мест, щурились. В подвале появился жандарм-офицер. Он прошелся перед шеренгой пленников, вглядывался в лица, словно искал кого-то знакомого, затем удовлетворенно хмыкнул и устроился за письменным столом, открыл папку, положил перед собой чистый лист бумаги и авторучку. Жандарм стал подводить к столу людей по одному. Офицер практически безразличным голосом интересовался именем, фамилией, родом занятий, адресом, все ответы аккуратно записывал, затем спрашивал о здоровье.

Вскоре очередь дошла и до Галицкого. На лице у жандармского офицера наконец-то появилась хоть какая-то заинтересованность. Перед ним стоял не очередной житель бедного квартала в пригороде, а бывший офицер, медик, свободно общавшийся с ним по-японски. Записав ответы, офицер указал Николаю встать рядом с теми, кто уже прошел собеседование.

Через какое-то время вновь заскрежетала железная дверь, весь проем закрывал кузов все того же, на котором их привезли сюда, грузовика. Раздалась команда грузиться. Ехали по городу, потом вырвались на шоссе, это ощущалось по скорости, свисту ветра и хлопкам брезента. Дорога заняла около получаса. Людей высадили во внутреннем дворе большого здания, встречали их люди в белых халатах. Как знал Галицкий, вблизи от Харбина не было стационарных медучреждений. И городская больница, и военный госпиталь располагались в самом городе. В воздухе навязчиво пахло то ли сильно прокисшим бульоном, то ли протухшими костями. Двое японцев в белых халатах, ничего не объясняя, повели прибывших в здание. Внутри ярко горело электричество, стены укрывала белая плитка. В трубах, идущих под потолком, булькало, гудело. Здание отапливалось хорошо. Было даже жарко.

Прибывших мужчин и женщин построили в шеренгу, приказали раздеться догола. Одежду сразу же унесли. Один из медиков прошелся вдоль строя, придирчиво разглядывая тела, просил поднимать руки, смотрел под мышками. Спрашивал о перенесенных болезнях. Затем на короткое время словно забыл о стоявших нагишом, стал негромко переговариваться со своим коллегой. До слуха Галицкого пару раз долетело странное слово «бревна», причем оно явно относилось к прибывшим, и эти «бревна» следовало «правильно распределить», вот только «заявок было больше, чем бревен». Так и не решив, как точно распределить «бревна», люди в белых халатах загнали привезенных в душ. Горячая вода с хорошим напором лилась из раструбов.

Галицкому казалось, что он попал в какой-то заколдованный круг, из которого невозможно вырваться. Николай понимал, что находится на секретном объекте Квантунской армии, а это не сулило ничего хорошего.

Воду в душе перекрыли, людей вновь выгнали в просторное помещение, построили в шеренгу, сначала мужчин, потом женщин. Вольнонаемный шел вдоль строя, макал кисточку в тушь и выводил на груди у каждого порядковый номер. Счет начинался с «775». Галицкий машинально прикинул, что ему достанется номер «781», но тут в помещении появился коротышка в белом халате. Было видно, что он спешил оказаться здесь. К нему относились уважительно. Тихо перебросившись парой слов с «каллиграфом», Ихара сразу направился к Галицкому.

– Вы медик? – спросил он.

– Да, в прошлом я военный медик, меня уже спрашивали об этом.

– Хорошо, очень хорошо, – заулыбался Ихара. – Немецким языком владеете?

– Немного хуже, чем родным – русским.

– Переводчиком сможете побыть?

– Думаю, что – да.

– Тогда одевайтесь.

Ихара вывел Николая из шеренги.

– Во что одеваться? – Галицкий пожал плечами.

– Ах, да, вашу одежду уже унесли, – спохватился японец.

Вскоре Галицкий уже сидел в небольшом кабинете Ихара. Белый халат, который ему подыскали, был мал. Коротышка поил Галицкого чаем, торопливо рассказывал, зачем ему понадобился переводчик с немецкого на японский.

– Завтра к нам прибывает представитель медицинской службы вермахта. А мой штатный переводчик заболел… – Вы же служили на фронте, видели тяжелые ранения, трупы, так что вид ран, обморожений вас не должен смутить?

– Нет.

– И в «анатомическом театре» вам приходилось бывать. Так что при виде вскрытого тела в обморок не грохнетесь?

– Уверен, что нет.

Ихара еще подлил чаю.

– Переночуете сегодня в нашем «отряде», а завтра с утра мы поедем встречать немца на наш аэродром.

Прозвучало многообещающе. Оказывается, в этом странном заведении имелся еще и свой аэродром. Галицкий не стал рисковать, отнекиваться от предложения поработать какое-то время на японцев. С ними в Маньчжурии лучше было не ссориться.

Ихара лично отвел его в жилой поселок, находившийся на территории «отряда». Тут имелось что-то вроде ведомственной гостиницы с крошечными номерами. С Николая сняли мерку, принесли ему ужин и оставили в покое. Давно уже Галицкий не видел некоторых продуктов. Креветки, устрицы, колобки чистейшего риса, свежие овощи. В небольшом керамическом графинчике плескалось подогретое саке. Конечно же, Николай предпочел бы классическую, а не японскую водку, холодную, а не теплую, но выбора ему никто не предлагал. Выставив грязную посуду на тележку в коридоре, Галицкий погасил свет и устроился спать на узкой кровати, стараясь не думать о том, что поджидало его завтра.

* * *

Николая разбудил утром деликатный стук в дверь. В номер вошли двое японцев в форме вольнонаемных, принесли плащ, костюм, рубашку, галстук, белье и туфли. Все новое, уже идеально подогнанное на Галицкого. В бумажном пакетике оказались бритва, брусок душистого мыла, помазок и бритва.

– Господин Ихара заедет за вами через час, – сообщив это, вольнонаемные удалились.

Побритый, облачившийся в дорогой костюм, Галицкий выглядел так, словно собирался на дипломатический прием. Он ожидал Ихара, стоя на крыльце. Легковая машина камуфляжной раскраски показалась из-за поворота. Николай устроился на заднем сиденье. После приветствия коротышка, сидевший впереди, спросил:

– Курите? – и протянул еще не распечатанную пачку сигарет и коробок спичек.

– Не откажусь.

Когда Николай хотел вернуть пачку, Ихара тут же замахал на него руками.

– Берите себе.

Машина миновала тщательно охраняемый КПП и покатила степным проселком. Ехали недолго, километров пятнадцать. Впереди показались стоящие посреди степи ангары, выложенная металлическими перфорированными полосами взлетная полоса. Николай и не подозревал раньше о наличии здесь аэродрома. Вообще-то, он раньше не так часто выбирался из Харбина. Ну, что делать в пустынной степи? Весело трепетал полосатый матерчатый конус, указывая направление ветра. Солдат-сигнальщик с флажками неторопливо расхаживал у приземистого здания с маленькими окнами. Господин Ихара выбрался из машины. Утренний воздух был чист, морозен. Местами лежал снег. Новые кожаные туфли Галицкого приятно поскрипывали. Японец смотрел в небо.

– У вас большая практика в городе? – спросил он.

– Как когда, – уклончиво ответил Николай. – Раньше дела шли лучше. Когда война началась, у людей стало меньше денег.

Ихара хмыкнул, ведь сказанное Галицким как бы подразумевало, что война вскоре закончится и все вернется на свои места.

– Нам требуются образованные медики с большой практикой. Есть уникальная возможность проводить научные исследования. И деньги платят хорошие.

– Я бы предпочел практиковать самостоятельно. Помогу вам сегодня-завтра. Я человек консервативный.

– Я тоже так когда-то думал, – проговорил Ихара.

В небе раздался еле уловимый звук двигателей. Вскоре на горизонте показался двухмоторный гражданский самолет. Он шел невысоко, пронесся над головами, заложил вираж и, выровнявшись, опустился, замер после короткой пробежки. С откинутого трапа легко сбежал высокий мужчина в кожаном плаще. Вскинул руку в нацистском приветствии. Ихара сложил ладони у груди и слегка склонился.

– Доктор Ихара, – произнес немец, и Галицкий перевел его. – Я наслышан о ваших опытах в области выживания в экстремальных условиях. Достойная работа.

– Рад слышать это от вас, доктор Гросс. Знакомьтесь, наш переводчик Николай Галицкий.

– Русский? – удивленно вскинул брови немец, пожимая Николаю руку. – Вот уж не ожидал.

– Я и сам не ожидал, – признался поручик. Ко мне обратились только вчера вечером.

– Все, что ни происходит в этом мире, – к лучшему, – ухмыльнулся Гросс.

– Даже война? – не удержался и спросил Николай.

– Война в особенности. Она позволяет решить многие проблемы, на которые у политиков в мирное время не хватает решимости. Да и в медицине, особенно в хирургии, многие открытия совершаются в военное время. Появляется государственное финансирование, обилие человеческого материала.

В машине Гросс с Николаем устроились на заднем сиденье, Ихара рядом с водителем. Немец с некоей тоской во взгляде смотрел на ровную степь, простирающуюся по обе стороны от дороги.

– Пейзаж формирует психику нации, – проговорил немец. – Для кочевника невыносимо видеть вспаханную землю. Ведь она непригодна для выпаса скота. Для него это святотатство. Потому кочевники-монголы и сжигали во время набегов европейские города.