Глава первая

Германия, земля Северный Рейн – Вестфалия, г. Ахаус

Одноместный номер в небольшом трехэтажном отеле немецкого города Ахаус, где остановился капитан 2-го ранга Сергей Редин, не блистал роскошью, но был удобным и уютным. Гостиная с телевизором, отдельная спальня, ванная комната с душем. Что еще могло понадобиться привыкшему к походным условиям и стесненной обстановке морскому офицеру? А главное, гостиница располагалась всего в двадцати минутах неторопливой ходьбы от специализированного Центра, куда он был откомандирован из Москвы в качестве инспектора-наблюдателя за подготовкой и отправкой в Россию большой партии радиоактивных отходов.

Собственно, делать ему здесь было нечего: работы проводились с безукоризненной немецкой педантичностью, точно по установленному графику, а уж качество… И если бы не один нюанс, его присутствие было бы вовсе не обязательным: груз был опасным, радиоактивным. Вот и решили в российском Комитете по контролю за переработкой, утилизацией и хранением радиоактивных отходов отправить в Ахаус своего высокопоставленного представителя, чтобы, так сказать, «обозреть на месте, констатировать готовность и сопроводить морским путем до пункта назначения». А это был Санкт-Петербург.

День Сергей проводил в Центре, а потом безмятежно отдыхал в своем уютном номере, почитывая привезенные с собой книги и лишь изредка включая телевизор. Он только что принял душ, даже поплескался в небольшой сидячей ванне и, накинув халат, расположился на диване. Чашечка растворимого кофе с сигаретой должна была достойно увенчать очередной «трудовой будень».

Редин пошарил в карманах брюк в поисках зажигалки. Вместо нее рука наткнулась на в несколько раз сложенный листок из обычной тетради. Никаких записей Сергей не вел, даже авторучку с собой никогда не носил. Он вытащил и развернул бумагу. Это оказалась записка в несколько строк, выполненная простым мягким карандашом на русском языке: «Через три квартала налево после главной церкви имеется пивной бар. Будьте там завтра в 11 часов утра. Это очень важно. К вам подойдут». Подписи, естественно, не было. Зато в двух десятках слов было полдюжины грамматических ошибок. И все-таки Сергей не сомневался, что записку писал русский. Наверное, немец никогда бы не написал «церковь».

Не надо быть великим сыщиком, чтобы догадаться, что послание подброшено ему во время пребывания на работе: в хранилище, переодеваясь в специальный костюм для посещения зоны строгого режима, он оставлял всю свою одежду в удобном шкафчике безо всяких запоров. Редин еще раз перечитал записку, и возникшее сначала желание посетить тайную встречу стало угасать на глазах: явственно потянуло затхлым душком каких-то закулисных интриг. Разведомания, шпионофобия, призраки «штази» и КГБ… Эти «игры» не в его вкусе.

Записка полетела в мусорную корзину, а Сергей Михайлович, откинувшись на упругий валик дивана, щелкнул кнопкой на телевизионном пульте. Минут через десять он уже дремал под отрывистые звуки немецкой речи и бравурной музыки, сопровождавшей обзорные выпуски теленовостей.

…В 11 часов утра капитан 2-го ранга уже сидел за угловым столиком в меру уютного пивного бара, что находился в трех кварталах от главной церкви, и неторопливо потягивал очень приличный янтарный напиток из высокого фирменного бокала. Посетителей в этот час было немного, человек пять-шесть. Один расположился на круглом стульчике у стойки, двое лениво перебрасывались фразами за соседним столом, остальные поодиночке разместились в небольшом, почти квадратном зале.

Сергей еще продолжал размышлять, что же все-таки сподвигло его на эту опрометчивую встречу, когда мужской голос над самым ухом неожиданно произнес:

– Я присяду рядом с вами, а не напротив, если вы не возражаете, так?

Редин бросил быстрый взгляд на посетителя: лет под сорок, большие серые глаза, прямой нос, очень светлые, почти белые длинные волосы, но не альбинос, потому что яркие брови и густые ресницы были значительно темнее. В общем, приятное, если не сказать красивое лицо. «Вот таким я и представлял себе истинного арийца с фашистских плакатов времен войны», – подумал Сергей, почему-то забыв, что изначально определил незнакомца как русского. «Ах да! Говорит-то он по-русски. Совсем без акцента».

Редин молча указал на соседний стул. Мужчина легко и аккуратно присел вплотную к столу, поставил на него локти и уперся подбородком на отставленные большие пальцы рук, закрывая костяшками остальных пальцев свое лицо до самых глаз. «Интересно, от меня или… – Сергей, не торопясь, оглядел весь бар, но никто даже не повернул головы в их сторону. – Все равно, он явно страхуется. Вот, черт, мои подозрения о фобиях начинают потихоньку сбываться. А жаль!»

Мужчина между тем спокойно заговорил, повернув голову к собеседнику, но не расцепляя сплетенных пальцев:

– Очень благодарен, что вы откликнулись на мое письменное приглашение. Признаюсь, что слегка сомневался в этом до последнего момента. И продумывал варианты других контактов.

– В этом есть такая насущная необходимость?

Мужчина не ответил, но очень четко представился:

– Меня зовут Виктор Гейденрейх. Родился и первую половину жизни прожил в Советском Союзе. В 90-е годы как этнический немец переселился в Германию по программе воссоединения семей. Имею специальность физика-ядерщика, поэтому оказался в атомном Центре…

Редин не перебивал. Пусть человек выговорится. Неторопливый официант поставил перед мужчиной бокал пива и неслышно удалился.

– Начал с простого подсобника в хранилище радиоактивных отходов, теперь вот работаю мастером целой смены. Предлагают хорошую карьеру в заводском управлении.

Мужчина потянулся к бокалу и мгновенным цепким взглядом окинул помещение бара.

– Никто не проявляет никакого интереса к нашей беседе. Никто не вышел и не появились новые посетители. Значит, ни вы, ни я не привели за собой «хвост».

«Начинается…» – с тоской подумал Сергей и стал подыскивать в уме достойный предлог, чтобы ретироваться. Все-таки открыто обижать соплеменника не хотелось.

– Тогда к делу, – мужчина правильно оценил состояние и скрытое желание собеседника и, наконец, решился. – По большому счету на вас лично, господин Редин, мне глубоко наплевать…

«О! Весьма многообещающее начало, – подумал Редин. – Но так мне нравится больше».

– Переедет ли вас автомобиль или на голову упадет кирпич… Меня тревожат возможные последствия, которые коснутся сотен и тысяч жизней ни в чем не повинных людей, создадут глобальные проблемы всему миру, поставят его на грань катастрофы…

«У-у-у, как все запущено!» – подумал Сергей и, не собираясь выслушивать описание апокалиптических картин конца света, довольно резко произнес:

– Ближе к телу, предводитель!

Собеседник стушевался, пытаясь осмыслить последнюю фразу, и вдруг вспомнил.

– Ха-ха! Замечательно! Прелестно! Так говорил Остап Бендер Кисе Воробьянинову. Когда-то в юности это была моя любимая книга. Ха-ха-ха!

«Да ты вовсе не потерянный для жизни человек!» Впервые Сергей с интересом посмотрел на Гейденрейха. Этот смех снял напряжение и с «русского немца». Тот заговорил легко, не стараясь подбирать выражения, а сосредоточившись на желании максимально точно донести свою мысль до собеседника.

– Я имею очень серьезные подозрения, что готовится крупная акция…

Заметив, что собеседник замялся, Редин подбодрил:

– Называйте вещи своими именами! Или вы не можете подобрать соответствующее русское определение? Говорите, как думаете.

– Не в этом дело. Я боюсь, что вы потеряете интерес к моему рассказу, приняв меня за одержимого манией преследования или идеей какого-то всемирного заговора.

«Ты не слишком далек от истины, дружок. Но я обещаю выслушать все».

– Так о чем вы конкретно подумали? Честно!

– О террористическом акте! – выпалил Гейденрейх и наконец вздохнул с облегчением. Слово было произнесено. Дальше откровения полились сами. – На своей работе я достаточно насмотрелся на действия всякого рода правозащитников, охранников дикой природы и окружающей среды… Но это было, как бы сказать, извне. Вот. И все их поступки не имели скрытого, тайного характера. Наоборот, чем виднее и громче, тем для них лучше. Телевидение, пресса, реклама… А сейчас всё не так! Идет подготовка изнутри.

– Говоря «изнутри», что вы имеете в виду? – уточнил Сергей.

«Немец» даже удивился его непонятливости:

– Ну, конечно же, наш Центр, наше хранилище! Началось все с банальной случайности: в поисках нужной мне одежды я однажды забрел в дальний супермаркет на выезде из города, который до этого вообще ни разу не посещал. С непривычки быстро устал и расположился за столиком кафе на втором этаже. Он находился вплотную к распахнутому на открытую наружную галерею, но завешанному тяжелой гардиной «французскому окну». Едва я сел, как до меня стали долетать обрывки разговора, который вели двое посетителей за столом на галерее. Первые же фразы не просто заинтересовали меня, а по-настоящему удивили и встревожили. Правда, слышимость была плохая, потому что собеседники говорили достаточно тихо, и это еще больше насторожило меня. Разговор шел о нашем Центре! Причем сообщались настолько специфичные подробности, что не вызывало сомнений: главный рассказчик является сотрудником хранилища. Он говорил о предстоящей отправке радиоактивного груза в Россию! Называл известные лишь персоналу даты, сообщал количество этого груза и его… как это… характеристики. Все было точно! По голосу я не мог узнать ни этого болтуна, ни его собеседника. Как оказалось, я попал на конец беседы, потому что не более чем через пять минут этот собеседник покинул галерею…

Гейденрейх прервал рассказ, сделал большой глоток пива и продолжил:

– Потом встал и болтун, расплатился и направился в противоположную сторону. Тут я решился выглянуть наружу. Сделал это очень аккуратно, чтобы никто меня не заметил. Когда мужчина стал спускаться по винтовой лестнице на улицу, я хорошо разглядел его лицо. Это действительно был один из наших сотрудников! Причем не самого низкого ранга.

Гейденрейх явно был доволен собой и победоносно взглянул на Редина. Сергей едва заметно пожал плечами:

– Может, просто разговорились два сослуживца. Вы ведь не видели второго? Ну, выпили пивка мужики – и потянуло, как часто водится, на разговоры о работе.

Как только Сергей начал говорить, «немец» сразу же отрицательно замотал головой:

– У нас… то есть здесь так не водится. Никогда! Но, конечно, для серьезных выводов этого материала было недостаточно, и я решил не просто внимательно присмотреться к болтуну, а и разузнать о нем все, что возможно. Оказалось, работает он у нас только восемь месяцев. Пришел после того, как закрыли одну из АЭС на побережье. Поэтому и получил сразу должность обер-мастера. Семьи нет, живет один, друзьями не обзавелся… Но не это главное! – Гейденрейх заторопился, видя, что Сергей со скучающим видом начал оглядываться по сторонам. – Однажды я слегка задержался после своей смены – надо было проверить, как убрали помещение мои подчиненные. И застал там обер-мастера! Он не видел меня и, воспользовавшись полным одиночеством, сосредоточенно фотографировал страницу за страницей. Это был журнал размещения и состояния отработанных стержней. Представляете?! Это же самый полный и подробный источник данных о нашей работе!

Наверное, Гейденрейху показалось, что Редин не до конца осознал степень важности сообщенного ему факта, потому что он настойчиво поинтересовался:

– Вы хоть понимаете, что это значит?

– Спокойно! – осадил его Сергей. – Не подпрыгивайте на стуле и понизьте голос на пару тонов. Вероятно, вы забыли, что я нахожусь здесь в качестве инспектора и, значит, безусловно, являюсь экспертом в области практической радиологии.

– Да-да, простите, пожалуйста! Я очень волнуюсь.

– Думаю, что для этого есть некоторые основания…

– Хо! Некоторые! Послушайте дальше. Я решил по мере возможности вообще не выпускать этого подлеца из виду. Благо, что свободного времени у меня оказалось предостаточно. Квартиру обер-мастеру выделили в доме, где проживало большинство наших сотрудников, так что здесь он практически всегда был на виду. А все остальное время я тайно сопровождал его. И вот совсем недавно моя слежка дала нужные результаты. В небольшом старом сквере за церковью он встретился со своим собеседником.

– Это был тот же человек, что в кафе?

– Да. Я сразу идентифицировал его голос. На этот раз слов мне разобрать не удалось, хотя, кажется, обер-мастер обращался к долговязому по имени Карл. Они обменялись небольшими конвертами. Думаю, что в одном были фотографии, а в другом – деньги.

– Скажите, Виктор, а почему все это вы рассказываете именно мне? Если вы подозреваете какой-то криминал, то надо обратиться в местную полицию.

Гейденрейх ответил сразу же:

– Я знал, что вы непременно зададите такой вопрос! К нам, «русским немцам», здесь очень хорошо относятся: пенсии, пособия, социальные льготы, жилье… Грех жаловаться. Но не настолько еще, чтобы всерьез воспринимать детективные изыскания бывшего советского гражданина…

– Достаточно, я понял…

– Позвольте, я все-таки уточню. А вы – не простой гражданин с улицы, не обычный русский турист или иммигрант. Таких людей не присылают без согласования с компетентными органами. Я ведь не задаю вам глупые вопросы о связях с ФСБ или разведкой, чтобы не слышать в ответ предельно аргументированные возражения…

«А ты достаточно умен и практичен!» – подумал Редин.

– Хочу остаться при своем твердом убеждении, что, если понадобится, вы сумеете поставить в известность кого надо и найти пути для… э… противодействия реальной угрозе. Моя задача – это заставить вас поверить в существование такой угрозы и убедить, что она реальна и опасна не только для Германии, но и для России. Для всего мира.

– Считайте, что вам это уже практически удалось.

– Еще один маленький нюанс: к сегодняшней нашей встрече я не смог добыть подтверждение одному очень подозрительному факту. Дело в том, что, продолжая свою слежку за обер-мастером, я увидел, как он делает какие-то пометки на контейнерах, приготовленных к отправке в порт. Причем опять это происходило явно втайне от рабочих, на складе, перед самой отправкой. Мне же удалось осмотреть эти контейнеры уже на автомашинах. Но я ничего на них не обнаружил! Совсем ничего, никаких пометок. И только вчера мне пришла в голову мысль, что наносить условные знаки можно специальным маркером, след которого виден лишь в определенном спектре. Ну, как при организованной поимке с поличным взяточника, понимаете?

«Иногда вовсе не вредно смотреть полицейские сериалы», – подумал Сергей и кивнул.

– Так вот, теперь у меня есть такой «читающий» прибор, и завтра на отгрузке я проверю всю поверхность контейнеров. Это же будет железная улика: обер-мастер прямо отсюда, из хранилища, зная характеристики того или иного «изделия», подает знак портовой команде, куда загружать тот или иной стержень…

– Да-да, понятно. Это, определенно, очень весомый аргумент. Но, пожалуйста, будьте предельно осторожны. Это чудо, что вас до сих пор не засекли!

По губам Виктора Гейденрейха скользнула довольная улыбка.

– Я постараюсь. Это будет совсем не сложно, ведь проверка контейнеров – тоже часть моих обязанностей.

Он взглянул на часы.

– Однако мне пора на работу. Я рад, что нашел в вашем лице такого понимающего человека. Мы очень скоро увидимся снова. Когда именно, я сообщу вам уже испытанным способом.

Гейденрейх с чувством пожал руку собеседника, поднялся со стула и не спеша вышел из бара. Сергей медленно допил пиво и выкурил целую сигарету. Никто из посетителей не последовал за его наблюдательным собеседником. Ни одна машина не отъехала со стоянки. Все было спокойно. Прошло не менее двадцати минут, прежде чем Редин расплатился и покинул заведение. В хранилище он решил сегодня не ходить, а отправился медленным прогулочным шагом по чистым улицам небольшого городка. Ему надо было о многом подумать.

Еще минут через пять в пивном баре мужчина преклонного возраста, сидевший за дальним столиком лицом к стене, закрыл крышку компактного нетбука, оставил под бокалом несколько денежных купюр и вышел на улицу. Здесь он быстро подошел к неприметному «Опелю» у обочины и опустился на заднее сиденье. Машина резко рванула с места.

…Вторая смена в хранилище заканчивалась поздно. Еще почти час уходил на переодевание и обязательную душевую процедуру. Так что освободился Виктор Гейденрейх незадолго до полуночи. Он не воспользовался услугой специального пассажирского микроавтобуса, который развозил по домам закончивших работу специалистов. Зачем, если от Центра до его квартиры медленным шагом не более пятнадцати минут ходьбы?

Но главной причиной столь поздней прогулки стало, безусловно, прекрасное настроение, в котором пребывал Гейденрейх. Он великолепно справился со своей задачей: обнаружил таинственные надписи на контейнерах, которые оставлял обер-мастер. Не только обнаружил, но и сумел сфотографировать! Как это можно сделать в свете спецприбора, еще вчера объяснил ему один знакомый местный фотограф. Кстати, тоже из русских. А сделать фотографии было непременно надо: буквы, цифры и знаки определенно представляли собой какой-то код, расшифровать который в спешке Виктор не смог. Ничего, он сейчас займется этим в уютной тишине своей небольшой однокомнатной квартиры-студии. Не беда даже, если у него ничего не получится: завтра он передаст все материалы русскому инспектору, а там…

Гейденрейх не сомневался, что господин Редин сотрудничает с определенными силовыми структурами России и всегда может связаться с кем надо через советников российского консульства. А теперь неопровержимых улик для этого было вполне достаточно.

Весь небольшой четырехэтажный дом был погружен в темноту, жители давно спали. Виктор прошел в экономно освещенный подъезд, поднялся на второй этаж, легко открыл входную дверь собственной квартиры и шагнул в глубину просторной прихожей. На голову опустилось что-то мягкое, влажное и плотное. Он инстинктивно втянул в себя воздух, пытаясь закричать, но в легкие через горло проникла какая-то странная медицинская субстанция со сладковатым запахом, заставившая Гейденрейха поперхнуться. Он хотел вскинуть руки, но почувствовал, что не может оторвать их от тела. Ни на что другое мгновенно не осталось сил, мозг начало заволакивать туманом, который почему-то показался Виктору ярким и розовым. Он даже попытался улыбнуться, но так и застыл с растянутыми губами и не до конца прикрытыми веками. Гейденрейх спал.

Опускающееся на пол безвольное тело подхватил крепкий мужчина, который до этого стальным обручем прижимал руки жертвы к туловищу, легко поднял его и негромко приказал:

– Быстро освободи его голову! Нам вовсе не надо, чтобы в легкие попало много испарений. Хотя вряд ли это определит экспертиза. И спрячь полотенце в целлофановый пакет.

Его такой же коренастый напарник беспрекословно выполнил распоряжение и прошел в комнату, куда проследовал и главарь со своей живой ношей. Бандиты действовали молча и слаженно. Уложили спящего Гейденрейха на диван, раздели до трусов и майки, тщательно обыскав все карманы и возможные потайные места одежды. Потом старший достал уже заполненный бесцветной жидкостью шприц и, немного подумав, аккуратно ввел иглу в волосистую часть головы у основания черепа. Жертва даже не дернулась.