Лоскутов поймал на себе взгляд своего шефа и кивнул. Значит, аврал! Вообще-то они готовили поездку президента на Дальний Восток, но готовили в штатном режиме. И речь шла о совещании по итогам строительства объектов саммита АТЭС. Проводить его планировалось в офисе ФГУ «Дальневосточная дирекция Министерства регионального развития РФ». Это тоже было приказом президента, хотя сама дирекция официально в подготовке объектов саммита не участвовала. Значит, речь пойдет и о координации работы на Дальнем Востоке. Значит, дирекция только официально не принимала участие, а фактически несла ответственность. Вот откуда информация.

Телефон в кармане завибрировал, и Лоскутов быстро посмотрел на экран, продолжая думать об изменениях регламента поездки. Звонила жена…

Такси остановилось прямо напротив арки на четной стороне Красной Пресни. На тротуар вышел статный плечистый человек в хорошем костюме с небольшим кейсом в руке. От бросил взгляд вправо и исчез в арке между двумя домами. Чувствовалось в его осанке, в посадке головы, что этот человек привык командовать, принимать решения и нести высокую ответственность. Такое чувствуется всегда, но даже не у всех больших чиновников. Некоторые создают немного иное впечатление. Например, такое, что в случае опасности, в случае грозы, которая может разразиться сверху, со стороны верхних эшелонов власти, этот человек сумеет увильнуть, отскочить, ловко вывернуться. Возможно, подставить ближнего своего. Такое видно по взгляду. Одни привыкли быть в ответе за все, другие ни за что.

Пройдя дворами, человек подошел к зданию, на фасаде которого по обеим сторонам входных дверей висели таблички приемной ФСО. Возле турникета его ожидал молодой человек с безразличным лицом и цепкими взглядом.

– Роман Дмитриевич? Пойдемте со мной.

Они не пошли через турникет, не двинулись к окошкам бюро пропусков, а свернули в боковой коридор. Молодой человек шел впереди и только в самом конце коридора остановился и открыл перед визитером дверь без таблички.

– Ну, здорово! – улыбнулся гость и снял темные очки.

– Здравствуй, Рома, – с улыбкой поднялся из-за стола моложавый мужчина средних лет с седыми висками и шрамом на подбородке. – Давненько не виделись.

Крепкое мужское рукопожатие, короткий обмен многозначительными взглядами, легкий хлопок по плечу – вот и все, что могло сказать о давнем знакомстве и отношении друг к другу этих двух мужчин.

– Проходи. Если хочешь, я пороюсь тут насчет чайку или кофе. Хуже нет встречать старых друзей в чужих кабинетах.

– А ты бы принял в своем, – улыбнулся гость. – Ты же теперь генерал! Ты просто обязан иметь кабинет и секретаршу с длинными ногами. А? Как насчет секретарши, Сергей Иванович?

– Ладно тебе, – мужчина сделал вид, что смутился. – Да и дело, по которому я тебя позвал… лучше не мелькать тебе в наших коридорах и кабинетах.

– Это я понял, – кивнул гость и уселся в кресло возле небольшого столика у окна. – Я понял, что ты меня пригласил не пивка попить и кубок лиги посмотреть, и не на шашлычок приглашал. Что-то случилось?

– Пока нет.

Вопрос прозвучал спокойно, но в нем было столько понимания, такая глубина осознания проблемы, которые могли быть присущи только специалисту. И хозяин – человек, которого назвали Сергей Иванович, ответил в тех же интонациях. В его ответе было достаточно много информации, которую мог понять и оценить лишь специалист. Пока не случилось, но случиться может с очень высокой степенью вероятности. С такой высокой, что это становится серьезной опасностью. И специалисты понимают, что нужно принимать все возможные меры.

Сергеем Ивановичем называли генерала ФСО Кравцова. Его гостем был бывший коллега, с которым они начинали работать много лет назад еще зелеными несмышлеными лейтенантами. Роман Дмитриевич Громов был генералом в отставке и возглавлял частное охранное агентство «Панцирь».

– Я помню, Рома, как создавалось твое агентство, – разглядывая ногти на правой руке, сказал Кравцов. – Идея была хорошая, особенно что касалось большей свободы в выборе методов работы в частности и свободы действий вообще.

– Ты был в курсе? – с улыбкой спросил Громов. – Однако! А мы секретились по полной программе.

– Я тебе ребят подбирал, – очень серьезно ответил Кравцов. – До меня довели, что вы будете специализироваться на элитных заказах. Суперсложные операции. Ну, и супердорогие. И финансироваться вы будете сами. Но это уже история.

– Давай тогда, Сережа, возвращаться к действительности.

– Давай, – согласился Кравцов. – Нам, Рома, нужна твоя активная помощь. Через три дня президент собирается в авральном порядке прибыть в район работ по реконструкции автомагистрали «Амур». Это две с лишним тысячи километров через тайгу от Читы до Хабаровска. Сам понимаешь, что качественно подготовиться мы не успеваем, а безопасность обеспечивать нужно.

– Что это он? – вскинул брови Громов. – Вроде опытный человек… Да-а, такие променажи готовятся месяцами. В рамках запланированных поездок. Изучить район, освоить ландшафтные особенности, вписаться в желаемый маршрут босса, разработать схемы физической безопасности и транзитного эскортирования, изучить криминогенную обстановку, расстановку сил внутриполитических и коммерческих, отработать внешние связи.

– Вот именно, а у нас людей не хватит, потому что все силы в плановом порядке занимаются Владивостоком. Его ведь тоже не бросишь.

– Подготовка к саммиту АТЭС?

Кравцов кивнул.

– Сережа, а ты ведь недоговариваешь, – укоризненно заметил Громов. – Я ведь тебя, старого плута, хорошо знаю, ты ведь когда пытаешься убедить человека, то всегда в глаза смотришь, с ногами туда забираешься и душу пальчиками щупаешь.

– Верно, – снова кивнул Кравцов, вздохнул, убрал руку и посмотрел Громову в глаза. – Верно, Рома, верно. Мог бы поднять на уши территориальные органы ФСБ, местные ГУВД. Вообще-то, мы их уже подняли. ФСБ в открытую, ГУВД втемную. Но… у тебя, говорят, в лаборатории хитрую охранную систему ребятки собрали?

– Н-ну ты… – Громов расхохотался и хлопнул себя ладонью по колену. – Ай Сергей Иваныч, ай жук! Узнали? Ну, я шкуры поспускаю со своих болтунов. Секретная лаборатория, секретная организация…

– Ты вообще-то сам хвалился, – напомнил Кравцов без признаков веселья в голосе, – пару недель назад. В одном высокопоставленном загородном доме. Ты мне тут цирк не разыгрывай, ты же себе рекламу делал.

– Да-а? – сделал сконфуженное лицо Громов. – Пожалуй. А тебе, значит, аппаратура моя нужна? Вообще-то это решение, но лишь закрывающее часть вопросов.

– Эта часть – наша страшная головная боль. Президенту же там придется с населением встречаться. Массово!

– Да, это самое неприятное. Мы всегда за голову хватались, когда наши подопечные в народ шли. В страшном сне не приснится: вокруг человек двести народу, а вокруг «объекта» всего пятеро твоих ребят, и в толпе пытаются осмотреться еще столько же. Чердаков неосмотренных в округе штук десять, припаркованных машин тоже с десяток… жуть!

– Жуть, жуть, – согласился генерал. – Так что? Подключишься? О ваших расценках мы в курсе, источником финансирования располагаем, начальство «добро» дает.

– Ладно, подключимся, – согласился Громов. – Работа интересная, только есть обязательное условие: с аппаратурой работать будет мой оператор. А значит, он должен быть все время рядом, в основной группе.

– Разумеется.

– Не знаю как, но куратор всей поездки должен соглашаться на наши условия по ходу работы.

– Ты нашего президента знаешь, он решения принимает неожиданно и без согласования. Так что не от куратора все зависит.

– Ну, это тоже неплохо. Неожиданные решения – они для всех неожиданные. И все же.

– Ладно, договоримся. Только это не все, Роман. Мне нужна там твоя оперативная группа. Уже завтра утром. Гнилое это место, там пошерстить надо.

– Ну, это само собой. Проведем разведку, выкладки доложим. Аналитиков уже сегодня включу в работу.

– Рома, мне Рокотов нужен.

– Что-о? Рокотов? Почему он?

– Мы с Вениамином тогда в Украине вместе работали. Помнишь, когда покушение на «главного» готовилось?

– Помню, – прищурился Громов. – Но тогда ведь почти всех взяли? И «подругу» мы тогда по договоренности со сцены убрали. Разве там точку не поставили? Она сидит, президент лояльный, НАТО больше не суется. Все довольны, все смеются!

– Не совсем. По оперативным данным, кое-кто из организаторов и идеологов той операции остался на свободе. Мы тогда не всю верхушку срубили. Есть основания полагать, что будет «дубль-два».

– Ладно, будет тебе Лев, – покусывая губу, протянул задумчиво Громов. – Только какая разница…

– Есть разница. Рома. Лев единственный, кто видел этого человека.

– В лицо? – быстро спросил Громов.

– Нет, – покачал головой генерал.

Этот быстрый обмен сказал многое обоим. Узнать в лицо человека, которого хоть раз в жизни видел, может любой. Не вспомнит сам, так есть специальные способы помочь в этом. Но только профессионал высочайшего класса способен опознать человека, которого он видел со спины. Здесь нужен огромный опыт и специальная подготовка. Нужна невероятная наблюдательность и очень цепкий глаз, чтобы узнать по характерному жесту, посадке головы, по знакомому повороту, другим мелочам, которых могут быть тысячи. Причем не сравнить с одним предоставленным тебе объектом, а выбирать, выбирать и выбирать. Постоянно, ежеминутно, ежесекундно. Из десятков людей, которые постоянно проходят перед тобой.

– Ладно, подготовьте ему приличную легенду.

– Есть легенда. Он будет числиться представителем пресс-службы.

– И он будет руководить группой!

– Как скажешь, Роман.

Альберт Николаевич Лоскутов выскочил на служебную парковку и еще раз бегло глянул на часы. Большого смысла в этом не было. Времени как было 16.45, так и осталось. Он смотрел на часы меньше минуты назад, но сознаваться самому себе, что нервничает, Лоскутову не хотелось. Это всегда неприятно, когда свыкаешься постепенно с мыслью о том, что ты личность, что ты сильный мужик, что ты значимый человек, что у тебя статус, и вдруг… Часто Лоскутов начинал убеждать себя, что слабости есть у всех. Брежнев вон иномарками увлекался, целый гараж собрал. Ельцин любил выпить, даже в ущерб работе. А нынешний… Лоскутов вспомнил только что закончившееся совещание. У нынешнего, пожалуй, слабости найти трудно. Говорят, с женой что-то не ладится, но кто же точно знает!

Нет, успею, решительно подумал Лоскутов, усевшись в новенькую «Тойоту Камри», точно успею. Он получил задание от руководства доехать до Минтранспорта на Рождественке и решить пару вопросов в связи с предстоящей поездкой. Точнее, вопросов дополнительных, о которых по телефону лучше не говорить. Рождественка и Цветной бульвар совсем рядом. В министерство, потом домой, потом назад к себе. В двадцать один ноль-ноль совещание по предстоящей поездке. Уже решено, что Лоскутов едет. Видимо, ночью.

Рука нервно вытащила телефон, и пальцы забегали по интерактивному экрану, передвигая символы.

– Люба! Что звонила? Я был на заседании правительства…

– Алик, ты со своим правительством совсем не думаешь о семье! – ворвался в голову пронзительный голос жены.

Лоскутова примерно год бесило то, что Люба стала называть его Аликом. Иного ласкательного от имени Альберт она придумать не смогла с тех пор, когда они познакомились, когда стали впервые близки. Потом поженились, прошло уже почти двадцать лет с тех пор, Лоскутов давно привык к этому «Алику», но нет-нет да и всколыхнется антипатия к этой кличке.

И к этому голосу он тоже давно привык. Раньше, в молодости, голос Любы казался ему звонким, задорным. Потом он стал понимать, что голос к ее годам не очень стал подходить. Вроде женщина с положением, вроде за тридцать уже, одевается в стиле бизнес-леди. Потом то же самое он думал, когда им стало за сорок, потом привык. Тем более что Люба умела разговаривать и другим голосом. Это бывало, когда она что-то у мужа выпрашивала, тем более когда выпросить не получилось иными способами. Например, с помощью своих истошных возмущенных визгов. Вот в постели она совсем иные звуки издавала, это у нее уже напоминает кошачье мурлыканье. Грудной глубокий голос, бархатистый такой, обволакивающий. От этого голоса Лоскутова до сих бросало в пучину возбуждения, как мальчишку.

– Что опять не так? – недовольно спросил Лоскутов, стараясь вспомнить, а что же он такое забыл и в чем проявилась его «незабота» о семье.

– Ты про Лешку опять забыл, я тебя когда просила вмешаться? Алик! Два дня уже прошло, а ты так ничего и не сделал! Неужели так трудно поднять трубку и набрать номер. Да там одного твоего слова достаточно, чтобы все стояли на задних лапках. Неужели трудно попросить кого-нибудь из твоих… коллег. Ты вспомни, где работаешь!

Лоскутов поморщился и внутренне застонал. Опять она с этим оболтусом. Вот угораздило ее с родственниками своими. Где она их только берет! Устроил сопляка в МГУ, так за один год уже третий раз вытаскивать приходится. Теперь еще у него в ночном клубе наркотики нашли. Две дозы! А это ведь уже на «распространение» тянет, тут не скажешь, что для себя самого купил. А еще два предыдущих привода! Тогда Лоскутов не особенно афишировал свое вмешательство, тогда удалось малой кровью обойтись и попросить рядовых сотрудников из мэрии.

Это хорошо, подумал Лоскутов, это просто здорово, что я тогда не стал себя выпячивать. Теперь бы кое-кто с удовольствием вспомнил, что Лоскутов из аппарата федерального правительства за наркомана и хулигана впрягается.

– Алик, ты должен срочно приехать, – странным голосом заявила жена. – Ну что тебе стоит?

Лоскутов, который и так запланировал заскочить домой на пару минут, решил немного помотать супруге нервы. Маленькая месть.

– Не сходи с ума, Люба! Я на работе. Ты же сама всегда говоришь, что я не в ЖЭКе работаю.

– Ну Али-ик, – перешла жена на сюсюканье, – ну пожалуйста. Ну мне очень надо. Я кое-что нам купила!

Лоскутов шумно выдохнул и машинально посмотрел на свое отражение в зеркало на лобовом стекле. Нет, сдержался! Не выдал эмоций лицом! За этим он следил всегда и тщательно. Работа в правительстве – это как игра в покер. Всегда нужно помнить о лице, всегда блефовать, всегда нужно иметь хорошую мину при… различной игре. Вот и сейчас на него смотрело узкое холеное лицо, сосредоточенный взор. Немного бледноватое, но бледность вполне аристократичная. Холодные серые глаза, точеный нос, узкий подбородок, плотно сжатые тонкие губы и, как всегда, до блеска выбритое лицо.

Есть от чего переживать. Если бы жена сказала, что она что-то купила себе. На худой конец, если бы она что-то без разрешения купила ему самому, то страшного особенно ничего бы в этом не было. Самое большее – шуба, пусть тысяч за сто, за сто пятьдесят, пусть колье! Он для того ей на карточку деньги и кладет, чтобы она их тратила. Жаль, что сразу и все.

Но когда Люба что-то покупала не для себя и не для него, это всегда для них. В прошлый раз это было антикварное бюро, за которое он должен был внести деньги в течение трех дней. Но не это была самая большая беда. Неприятность была в том, что она перехватила это чертово бюро, которое сейчас стоит дома в кабинете Лоскутова. И перехватила она его у любовницы замминистра. Таких склок ему только и не хватало на работе.

А до этого она ввязалась в покупку участка земли в престижном районе. И вляпалась в скандал, потому что продавцами оказались аферисты. Хорошо еще, что денег на этом не потеряли, а вот на зуб журналистам попали. С трудом удалось выйти на руководство нескольких изданий и нивелировать информацию. Что теперь? Что она еще придумала?

Домой Лоскутов попал только около шести вечера. Открыв дверь своим ключом, он вошел в холл. Жена тут же выпорхнула откуда-то со стороны кухни, откуда ароматно пахло кофе и ликером. Люба была хороша, что и говорить. Умела она следить за собой, подавать себя в обществе без пошлости и вульгарщины. Игривость и флирт в пределах допустимого, зато демонстрация своего вкуса, своей фигуры – это уже по полной программе. Лоскутов знал, что Люба даже уроки пластики и сценического движения брала у какого-то преподавателя Щукинского училища: отрабатывала походку, манеру поворота головы, движения рук, умение красиво сидеть, стоять, лежать.

Вот и сейчас она возникла перед ним выгодно освещенная нижним светом, туманно светясь нежной кожей, чуть смуглой после курса солярия. И фигура у женщины была на зависть многим. Чуть появившаяся полнота в тазу и бедрах была под контролем фитнес-тренера, но эти округлости сглаживали не только восприятие, но и здравый смысл, потому что Лоскутову почти постоянно хотелось притянуть Любу к себе, ощутить ее тело, прижаться губами к плечу, груди. Кризис среднего возраста, сопровождающийся повышенной сексуальной активностью, бес в ребро? Так он не «налево», он… Хотя такое Лоскутов ощущал, кажется, лет в двадцать-тридцать.

– Алик, пошли, – с придыханием заговорила жена, вцепившись Лоскутову в рукав. – Это вообще нечто! Шедевр! Вот увидишь, тебе понравится.

Посреди двухуровневой гостиной красовался весь в бронзе и позолоте камин. Здоровенная игрушка с затемненным стеклом на передней дверке. Как, кто, какого… Вереница вопросов, мыслей и ругательств пронеслась в голове Лоскутова. Потом подавил в себе раздражение и не глядя сел в кресло.

– Что это? – с усталой обреченностью спросил Лоскутов. – И, самое главное, на хрена это?

– Алик, ну что за плебейские выражения, – капризно надула губки Любовь. – Это камин, это модно, это стильно и радует глаз. Ты только представь, как возле него приятно будет сидеть долгими зимними вечерами и смотреть на огонь. Это же сказка, это так умиротворяет.

– Ну какой камин, Любаша! Это же городская квартира, тут все вытяжные каналы уже построены и ни одного лишнего тебе никто не приготовил. Трубу на улицу выводить?

– Ты не понимаешь, – обрадованно заворковала Любовь, подсев к нему и беря под локоток своими нежными ладошками. – Это биокамин, ему не нужно трубы, ему не нужны дрова. Там, понимаешь, горит такая жидкость… Это даже не пожароопасно!

– Он даже не настоящий, – покачал головой Лоскутов. – Ну что ты делаешь, Люба! И сколько это чудовище стоит?

– Алик, это ты чудовище! – взбеленилась вдруг жена. – Я из кожи лезу, чтобы обустроить наше жилище, чтобы сделать его уютным, чтобы…

Потянулась целая цепь того, что старается сделать Любовь. Лоскутов обвел взглядом «жилище» площадью почти сто пятьдесят квадратных метров, состоящее из трех комнат, большой гостиной, плавно переходящей в кухню и столовую. Вложено было в квартиру немало. И в мебель, и в отделку, и в милые «мелочи», которые ее украшают.

– Люба! – хмуро остановил излияния жены Лоскутов. – Сколько стоит этот… камин?

– Ой, нисколько, – как-то слишком легкомысленно отмахнулась жена. – Это вообще подарок.

– Что-то? Какой подарок, от кого?

– Алик, ты только не ругайся, – затараторила Люба. – Ребята так просили, так хорошо говорили. Короче, это за какой-то там тендер, который они выиграли. Ну-у… в общем, благодаря тебе.

– Как это мне, какой тендер?

– Алик не сердись, я просто позвонила Пряхину и сказала, что ты не против. А они привезли и подарили. Я же понимаю, что тебе лично не стоит, чтобы не фигурировать. А так все получилось замечательно. Тебе же какая разница, кто там будет строить этот путепровод на МКАДе!

Лоскутов раскрыл было рот, чтобы обрушиться на жену с негодованием. Как ей объяснить, что из-за ее дурацкой выходки под удар может быть поставлена вся его карьера. Он и так выбился из рядовых сотрудников в правительство благодаря своим личным качествам, а не связям, как другие. Связи, конечно, тоже были, но его никто не тащил, как, скажем…